Первым они встречают царского мудреца. Первым - потому что заблуждение мудрости - самое неглубокое из заблуждений, особенно в сравнении с алчностью, от которой так трудно избавиться. Мудрец избран вождем за свою выдающуюся мудрость. Признавая, что царский приближенный обладает большей мудростью, чем любой из них, мудрецы тем самым делают первый шаг к признанию власти царя. С этого шага начинается путь исправления, на который они ступили.
Мудрец хранит волшебную руку, принадлежащую царю, на ладони которой написано все. Тем не менее в пору изгнания и порабощения он не считает себя достойным заглядывать в нее и владеть ее тайнами. С ним лишь копия руки, и ею он пользуется. Эта аллегория говорит о том, что происходит с Торой в изгнании. Лишь самые выдающиеся мудрецы способны понимать ее тайны. Понятно, что таких людей немного. Но и они не применяют свои знания в жизни, ибо право пользоваться силой царской руки принадлежит царю, а не простому человеку. Однако в их руках копия небесной Торы - и ею пользуются все люди.
Хотя мудрецу поначалу не удается исправить жителей своей страны, само его присутствие приближает их к исправлению и готовит к получению того, что для этого нужно. Впрочем, не в мудрецах главная проблема. "Грех" мудрости даже если она чужда Торе и отрицает заповеди, - отнюдь не самый неисправимый среди грехов. Поддаются исправлению и другие заблуждения. Настоящую проблему создает лишь алчность, ненасытная страсть к деньгам. Этот порок дано исправить лишь угрозой меча, угрозой гибели. И потому исцеление от него приходит последним.
Отсюда приближенные царя следуют дальше, из страны в страну, и всюду находят своих друзей - одного за другим. Все они сделались вождями этих стран. Идея, которую усиленно подчеркивает раби Нахман, очевидна любой из близких и друзей царя - каждый в своей сфере - превосходит всех остальных людей. Признание этого последними влечет за собой раскрытие всех приближенных и их встречу с другими, равными им, что является еще одним шагом к Избавлению мира.
Вслед за мудрецом приближенные царя встречают поэта, а затем и возлюбленного друга царя Примечательно, где они находят его: на берегу винного моря, образовавшегося из песен поэта. Значение этой аллегории таково - даже когда друг царя (он - вождь пьяниц) далек от него, он опьянен любовью к нему. А воспарить к вершинам этой любви ему помогают песнопения, сложенные поэтом. Итак, друг царя сидит возле моря вина, опьяненный любовью к царю и счастливый.
После того, как приближенные царя найдены, наступает очередь его близких. Это также начало Геулы. Первой найдена дочь царя. Она стала царицей страны плодовитых сластолюбцев. Шхина, изливающая в мир изобилие (молочное море), предстает здесь владычицей страны плодородия. Люди признают, что в ней - источник животворящей силы. Однако культ плодородия у них языческий, сугубо материалистический, сопряженный с развратом. Нужно затратить много труда ради исправления этой страны. Дело не только в половой разнузданности, которой одержимы ее жители, а в том, что эту разнузданность они положили в основу своей веры и буквально поклоняются ей. Здесь не просто дозволены любые проявления сексуальности, но в сексуальной распущенности, которую люди называют свободой, они видят идеал. И Бааль Тфила приходится немало потрудиться, чтобы хоть в какой-то мере очистить жителей этой страны от скверны. Но полное исправление станет возможным лишь тогда, когда царь снова воссядет на свой престол и мир станет таким, каким должен быть.
События развиваются постепенно, в соответствии с важностью каждого этапа: от встречи с мудрецом до явления царя. Сначала находят приближенных, начиная с самых значительных, затем приходит очередь близких царя. Вслед за царской дочерью обнаруживается ее дитя. Младенец олицетворяет внутреннее содержание Геулы, он - сокровенный духовный избавитель и сын богатыря, избавителя внешнего. Младенцу-Машиаху всего год, он безгрешное дитя, не ведающее порока. О царе Шауле (Сауле) также сказано, что ему был всего год при избрании царем. Мудрецы истолковали это в том смысле, что он был безупречен и чист, как годовалое дитя. Однако, несмотря на младенческий возраст, ребенок с самого рождения исполнен мудрости и разумения, как сказано: "Ибо родится у нас мальчик, сын дан нам; власть на плечах его. И будет наречено ему имя Пеле-Йоэц-Эль-Гибор-Ави-Ад-Сар Шалом" (Йешаяhу, 9:5). Буквальный перевод слов, из которых составлено имя, - "чудо, советник, сильный, богатырь, отец мой, вечный, ангел-миротворец". Ребенок, на чьи плечи возложена власть, - царь советующий, и это то, что имел в виду раби Нахман, когда говорил о совершенной мудрости, которой ребенок обладал с рождения.
Младенец не знает вкуса греха, он питался лишь молоком матери - той пищей, которую ему могла дать только дочь царя. И поскольку он никогда не приникал к иному источнику и ниоткуда не мог заразиться злом, весь он чистое и абсолютное добро, лучший из людей. И жители страны, приверженцы здорового питания, признают его своим вождем - ведь младенец, с их точки зрения, олицетворяет идеал - он абсолютно самодостаточен, ему ничто не требуется извне, он само совершенство.
В следующей стране правит царица. В Кабале она олицетворяет сфиру Бина (постижение). По мере деградации мира она опускается на более низкую ступень, именуемую Гвура (мощь). В Кабале объясняется фундаментальная связь между этими двумя сфирот, как сказано: " я разум, у меня мощь" ("Мишлей", 8:14). Так эта сфира становится источником силы суда и карающей мощи. И эта высшая сила, в свою очередь, представляется источником зла в мире. "Эм hа-баним" ("Мать детей", сфира Бина) становится в нем источником горя и слез.
И, наконец, найден сам царь. Ясно, что его невозможно обнаружить прежде, чем найдутся все остальные, ведь царь скрывается, и человек сам должен отыскать его. Но зато когда он наконец найден, в мире не остается ничего тайного и скрытого. А пока это не произошло, титул царя остается формальным - он царствует, но не правит. Трагическое описание царя, восседающего в одиночестве посреди пустынного поля, с короной на голове, сродни картине, нарисованной в "Пиркей-де-раби Элиэзер". Царь одинок в мире. Корона на его голове, но нет ни единой души вокруг. Он должен ждать, пока придут люди и найдут его, как сказано - "Возвратитесь ко Мне, и Я вернусь к вам". А до тех пор лишь честолюбцы избирают его своим вождем, но этого далеко не достаточно, чтобы вернуть царя миру.
Огромная радость охватывает всех, когда царь, наконец, найден. Невозможно представить себе эту радость, ибо в ней нет ни грана печали. Все, что рассеялось, собрано, все разлученные встретились. В высших мирах воцарились мир и гармония ("мир в небесной свите" - Талмуд, "Санhедрин", 99б), и пришло время вернуть царю власть также в нижнем мире. С согласия всех приближенных царя, вождей своих стран и образцов совершенства, праведник поколения Бааль Тфила послан исправить мир, дабы последний смог понять, что действительно пришло время возвратить власть Царю царей царствующих.
Исправление сребролюбцев
Все страны, следуя за своими вождями, покоряются царю и признают его власть Их жители раскаиваются в заблуждениях. Лишь страна сребролюбцев до сих пор упорствует. Ее исправление возможно лишь с помощью меча царского богатыря.
Образы и аллегории этой части истории заимствованы главным образом из тридцать первой главы Книги Йешаягу. Однако они выстроены таким образом, чтобы финал истории соединился с ее началом, образовав композиционное кольцо. Путь меча обрисован мистическими красками. Целый ряд образов иллюстрирует то, что в Кабале называется мидат-гвура - "свойство мощи". В нем - источник Геулы для удостоившихся ее, наконец, сребролюбцев.
Огнедышащая гора и лев, лежащий на ней, - аллегория смерти (но вовсе необязательно силы зла). Смерть связана с разрушением и уничтожением, с тем, что именуется мидат-hа-дин ("свойство суда") Всевышнего, с Его тяжкими приговорами. И гора, и лев невидимы глазу. Они дают знать о себе лишь тогда, когда лев поднимается, чтобы похитить очередную жертву из стада, невзирая на крики пастухов (см. Йешаягу, 31). Лев - олицетворение сокрушающей мощи, символ исполнения приговоров Высшего суда - уничтожения и гибели. Это сила, сеющая смерть в человеческом стаде, как сказано: "И вы - овцы Мои, овцы паствы Моей человеческой" (Йехезкель, 34:31). Пастухи, пастыри человеческой паствы, руководители народа, не в состоянии защитить свое стадо, терзаемое львом.