Изменить стиль страницы

Эти стихи, пронизанные материнской болью, прислала мне мама Леши Шевчука Наталья Николаевна. В них — крик всех матерей, так и не дождавшихся с моря своих мальчишек.

«SOS!» — кричало море, тяжелым свинцом легшее на их души.
«SOS!» — кричали чайки! — Они здесь, мы их чувствуем, люди!»
118 чаек сидели на воде. Белое пятно из белокрылых чаек.
А внизу на стометровой глубине груда разорванного железа,
Заполненного телами наших детей. А чайки, белокрылые чайки -
Это чистые души безвинно убитых наших детей. Чайки — это их
Чистые души, которые вырвались на голубую гладь моря.
Они сидели и набирались сил. Их путь далек -
В самую поднебесную высь.
И вдруг одна за другой они медленно поднялись вверх
И исчезли за горизонтом... ПРОЩАЙТЕ, РОДНЫЕ!!!
Вы все остались в нашем сердце.
Отцы и матери помнят о вас и скорбят.
Пока мы живы, память о вас живет.
«SOS!» — кричало море. «SOS!» — кричали чайки.
Они с укором оглядывались по сторонам.
Люди!.. Где вы, люди? Где ваша помощь?
Но вокруг не было ни души...
И только мать в своем бреду
Шептала: «Я его найду!
Сквозь толщу водную пройду,
Нырну в любую глубину...»
И сердце матери рвалось
В ту черноту глубокой бездны,
А разум не хотел понять,
Почему никто не хочет их спасать...
И каждый раз, и день, и ночь,
В бреду старалась им помочь.
Закрыв глаза, плыла, плыла...
Плыла, захлебываясь от воды,
И в горле соль, и соль в глазах,
А в сердце боль — предчувствие беды.
Но где же сын? Ищу, ищу...
Одна вода кругом, вода и ужас черной пустоты.
Но где же ты? Еще раз вздох.
О Боже! Вот они стоят...
С укором на меня глядят.
Но лиц не вижу — только маски.
Мне сердце шепчет: нет и нет!
Его здесь нет, среди них нет!
И тишина... Спокойно движется вода.
И только мертвые тела раскачивает глубина.
Пытаюсь в лица заглянуть.
Один, другой! Но сколько их?
Здесь нет живых. Лишь мертвые тела
В гробу железном, наглухо закрытом.
Но только нашу боль не спрятать никуда.
Ну что за бред в больном мозгу!
Я даже плавать не могу...
* * *

Родители Дениса Пшеничникова живут в Камышевой бухте в Севастополе. Коренные севастопольцы. Дед Дениса воевал на торпедных катерах Черноморского флота. Прошел, что говорится, огонь и воду. Отец Станислав Михайлович тоже всю жизнь в море, уже не один десяток лет плавает на рыболовецких судах старшим электромехаником. Мы сидим дома у родителей Дениса, и из окна виден кусочек моря. Рассказывает мама Дениса Наталья Ивановна:

— Своим сыном я всегда гордилась. Учился хорошо. Серьезно занимался в спортивной школе дзюдо, много читал. Особенно любил клеить из пластмассы модели кораблей. Это увлечение у него осталось на всю жизнь. Даже в Видяеве осталось много его моделей. Одно время, когда долго не платили зарплату и нечем было кормить семью, хотел было увольняться, но куда с его специальностью пойдешь? Разве что только мотористом. Потом все образовалось. Вошел во вкус службы и уже ничего не хотел, кроме нее.

Как и многие его сверстники, Денис прошел свою первую проверку на зрелость еще в училище во время дележа Черноморского флота. Отказавшись изменять раз и навсегда данной на верность Отечеству присяге, он был вынужден доучиваться в Петербурге. По окончании училища попал на Северный флот и получил назначение на строящийся АПРК «Белгород». Год отучился в учебном центре в Обнинске. Но «Белгород» так и не достроили. Экипаж расформировали, и Денис попал в Видяево вначале в 150-й экипаж, а затем его друг и товарищ Андрей Силогава помог в январе 2000 года перевестись на «Курск». Готовился к своей первой в жизни автономке. 9 августа позвонил домой. Сказал, что «сбегает» на три дня в море на отработку, просил, чтобы не волновались, так как у него все нормально.

О трагедии Наталья Ивановна узнала 14 августа из телевизионных новостей. При первой же возможности вылетела на север. Уже в Видяеве, вспоминает, боялась включать телевизор, ведь прошло слишком много времени, чтобы можно было на что-то надеяться. Станислав Михайлович в это время ловил рыбу на зафрахтованном траулере «Намибийская звезда» неподалеку от Кейптауна. Об аварии лодки сына узнал из новостей Би-би-си.

— Как услышал название «Курск», так сразу же во мне все оборвалось. Позвонил домой. Все подтвердилось... — рассказывает Станислав Мхайлович. — Предлагали меня отправить, но, когда прикинули время и расстояние, я понял, что никак не успею. Моряки есть моряки, где бы они ни служили, поэтому ребята мне каждый день доставали интернетовские распечатки по «Курску». Я их раз по десять перечитывал, тем и жил...

В квартире Пшеничниковых сейчас прочно обосновалась тишина — это давит тяжесть невосполнимой утраты. На стене комнаты, где мы сидим, портрет Дениса. На полке — фуражка, кортик и капсула с водой Баренцева моря, взятой на месте гибели «Курска». Когда в гости приходит трехлетний сын Дениса, как две капли воды похожий на своего отца, он надевает отцовскую фуражку и беззаботно бегает по комнатам, думая, что папа просто ушел в долгий-долгий поход.

* * *

Мама командира группы космической связи старшего лейтенанта Сергея Фитерера Татьяна Ивановна приехала в Видяево из Калининграда. Судьба отнеслась к семье Фитереров слишком жестоко. Несколько лет во время боевых действий в Таджикистане погиб отец Сергея Геннадий Дмитриевич. Он был старшим офицером оперативного отдела знаменитой 201-й дивизии миротворческих сил, той самой, что сейчас защищает Россию на восточных границах. И вот теперь новая беда...

Я листал личное дело Сергея. В общем-то там и листать было особо нечего, личное дело очень тонкое, ведь служба у недавнего выпускника Калининградского военно-морского училища еще только-только начиналась.

Из выпускной характеристики: «.Быстро ориентируется в сложной обстановке. Умело обучает и воспитывает подчиненных, проявляя о них заботу. Склонен к командирской работе. Командирские навыки и волевые качества хорошие. Способен взять ответственность на себя. На критику реагирует правильно. К делу подходит творчески и инициативно. По характеру спокоен, уравновешен. Эрудирован. Воспитан. Б коллективе авторитетен. Со всеми поддерживает ровные взаимоотношения».