Здесь уместно пояснить, что борьба за живучесть корабля — это комплекс мероприятий, проводимых личным составом по предупреждению и ликвидации аварийных повреждений с целью сохранения боеспособности корабля. Включает в себя ликвидацию пожара, ликвидацию поступления воды, восстановление остойчивости, запаса плавучести корабля и т. д.

Из статьи «Три капитана» воронежской газеты «Коммуна» от 24 декабря 1997 года: «В рамках шефских связей, установленных Воронежем три года назад с одноименным кораблем Северного флота, получили возможность приобрести второе образование в ВГУ морские офицеры. Держатся они скромно, на занятия ходят в «гражданке», и мало кто знает, что эти студенты-заочники пятого курса юридического факультета — с гвардейского атомного подводного крейсера «Воронеж», несущего боевую вахту на Северном флоте. Александр Любченко, гвардии капитан 3-го ранга, командир дивизиона живучести, Юрий Саблин, гвардии капитан 3-го ранга, командир электромеханического дивизиона, Виктор Белогунь, гвардии капитан 2-го ранга, командир электромеханической боевой части корабля... На сессию они безнадежно опоздали, и, когда пытаются объяснить, что не смогли сдать зачеты и экзамены со своей группой по очень уважительной причине — были в «аетономке» на боевом дежурстве в Северной Атлантике, преподаватели удивляются: какая «автономка», какая Атлантика? ...На сессию приехали за счет своего очередного отпуска. Ученического, положенного им, командование при всем желании дать не может — не хватает людей. ...Как же им удается учиться? Не без юмора рассказывают: берем в поход книги. Правда, когда корабль готовится выйти в плавание — не до них. ...После возвращения из плавания они недели полторы не могли уехать в Воронеж: — были проблемы с отпускными: деньги на флоте, как и везде по стране, задерживают. И все же они служат: «Мы — из старой гвардии, потому и служим!»

Служба и учеба забирали все свободное время, а потому женился Юра относительно поздно — только в 1999 году. С женой Ириной они не прожили вместе и года...

С мамой Юры Галиной Афанасьевной и его старшим братом Сергеем мы познакомились в Севастополе. У Галины Афанасьевны удивительно светлые и добрые глаза, в которых навечно поселилась боль. После гибели сына она перенесла один за другим два инфаркта и осталась жива только благодаря заботе врачей и сестричек Черноморского госпиталя. Мы пьем чай, а мама и брат рассказывают и рассказывают. Отец Юры был подводником, служил на черноморских «малютках». Учился Юра в школе хорошо, много читал, играл на гитаре. Юрины книги и сейчас стоят в его комнате на полках, среди них явно преобладает военно-морская историческая литература.

— Особенно много бумаг было у Юры об АПЛ «Комсомолец», — говорит Сергей. — Везде искал и собирал. А недавно я нашел среди его бумаг инструкцию по организации выхода личного состава из затонувшей подводной лодки. Сразу вспомнилось, как однажды он сказал мне, что, если на лодке что-то случится, он должен будет остаться там до конца и бороться за ее живучесть...

В училище Юра учился отлично, доказательством тому снимок в альбоме: за отличные показатели в учебе курсант Саблин сфотографирован у знамени училища. Галина Афанасьвна показала мне курсантскую записную книжку сына. Все мы в свое время имели подобные книжки, но Юрина поразила меня надписью на первой же странице: «Если придется погибнуть мне, то лучше могилы нет, чем на дне!» Разумеется, это не было предчувствие, скорее мальчишеский максимализм, помноженный на курсантскую жажду подвига, и все же от этих слов становится как-то не по себе...

После окончания училища первоначально попал служить на Камчатку, затем на строящийся «Воронеж».

По характеру домосед. Всегда был требователен к себе. К концу отпуска уже тосковал по службе. После увольнения в запас хотел жить в Воронеже и забрать туда с собой маму.

12 августа был день рождения Галины Афанасьевны. Юра позвонил загодя, еще 10 августа. Поздравил. Пожелал здоровья. 12-го на душе у Юриной мамы было тяжело, все буквально валилось из рук. Пришли поздравить старший сын с женой. Но праздника не получалось. Прочитали вслух Юрину телеграмму: «Здравствуй, дорогая мамуля! От всей души поздравляем тебя с днем рождения. Желаем здоровья, удачи, успехов. И если морщинок — то только от смеха, а если уж слезы — то только от счастья!»

Уже после обеда, когда мыла посуду, Галина Афанасьевна включила радио и услышала сообщение по украинской программе, что в Баренцевом море затонула лодка. Сразу же побежала в церковь. Молилась: «Господи, спаси их всех! Спаси наших детей!» Потом позвонила невестке в Видяево. Спросила только: «Юра — там?» И услышало страшное: «Да, он там!»

После планировавшейся осенью 2000 года боевой службы командование намечало Юрия Саблина на должность заместителя начальника электромеханической службы дивизии. Теперь он им уже никогда не будет. Вся жизнь Юрия Саблина укладывалась в лаконичную формулу, почти девиз: долг, флот, профессионализм. Он и был профессионалом самого высокого класса, человеком долга и патриотом флота — капитан 2-го ранга Юрий Борисович Саблин.

Брат Юры Сергей рассказал мне, что третий тост Юра всегда поднимал за тех, кто в море, и при этом добавлял: «Пусть им всем повезет!» Увы, судьба распорядилась так, что не повезло именно ему и его товарищам... А еще я слышал, что будто бы первоначально Юрия Саблина хотели представить к званию Героя России. Было это или нет на самом деле, судить не берусь, но это ли важно, ведь для нас, живущих, он теперь герой навечно! * * *

Самой благородной и самой гуманной профессией во все времена считалась профессия врача. И даже если на плечах врачей были офицерские погоны, они все равно не убивали, а лечили, не разрушали, а спасали.

В ряду преемников Гиппократа особым отрядом стоят медицинские работники военно-морского флота, кому приходится исполнять свой долг в экстремальных условиях, и уж элитой среди элиты являются врачи подводного флота. Со времен училища помню истории о сложнейших операциях в глубинах океанов, когда жизнь подводников спасал только професионализм корабельного доктора. Рассказывают даже о случае, когда врач-подводник во имя выполнения боевой задачи делал сам себе операцию при помощи зеркала и сделал ее вполне успешно. Для меня с детства образцом исполнения врачебного долга был подвиг врача с атомной подводной лодки нашего гарнизона К-8 капитана медицинской службы Арсения Мефодиевича Соловья, жившего в соседнем с нами подъезде. Во время пожара на лодке он надел свой изолирующий противогаз на недавно прооперированного старшину и ценой собственной жизни спас чужую. Арсения Соловья представляли к званию Героя Советского Союза, но, увы, безрезультатно. Ныне в далекой Гремихе на вершине сопки стоит памятник подводникам К-8, на котором запечатлен именно подвиг корабельного врача.