Владимир Ларин
Мир русского знахаря: первые уроки
От редакции
Наверное, все слышали или читали нашумевшую историю о Гарри Поттере и школе магов. Эта история, пожалуй, поинтереснее. Уже тем, что она абсолютно реальна, какой бы фантастической на первый взгляд ни выглядела. Ее главные действующие лица — бывшая фрейлина императрицы, «колдунья» и знахарка Анна Георгиевна Бибикова и любознательный мальчуган, ее правнук, который с пятилетнего возраста попал к ней в ученики. Сто семнадцать лет прожила на свете, не ведая хвори, эта удивительная женщина, умеющая просто и доступно объяснять таинственные науки.
Сегодня ее правнук, Владимир Николаевич Ларин (Лан-Па), — профессиональный врач, целитель и маг, руководитель школы парапсихологии и оккультных наук "Звездный странник". Без шумной рекламы эта школа существует уже больше пятнадцати лет и дает поэтапное образование в области оккультизма и магии.
Учеба у шаманов, знахарей, деревенских и городских колдунов… Владимир Николаевич немало путешествовал по стране и за рубежом. Не миновали его и тяжелые испытания судьбы. Он чудом выжил, оказавшись во время боевой операции во Вьетнаме, где пролежал долгое время в пустыне со сломанным позвоночником. Местные монахи подобрали, выходили его и обучили своим методам лечения.
Около семнадцати лет провел этот человек на Востоке — во Вьетнаме, в Тибете, постигая мудрость древней земли. Прошел обряд посвящения в сан Верховного жреца монастыря Лама-Юр и получил храмовое имя Лан-Па (Блистающий, Несущий свет). Эта книга, первая из серии магических книг Владимира Лан-Па, доступно и увлекательно рассказывает об учебе начинающего мага.
Первые уроки прабабушки-колдуньи
— Не трогай слезинку, миленький, — спокойный, добрый голос бабушки останавливает мою руку, зажавшую стебелек ромашки. — Она еще не все взяла от земли.
Бабушка сидит на земле, поджав под себя ноги, она лечит соседку, тетю Веру. Тетя Вера не может ходить, у нее паралич. Она лежит на земле, а бабушкины пальцы, ох уж эти пальцы — тонкие живые, — пробегают по спине, что-то давят, мнут, раскладывают лепестки растений, камешки.
Бабушку Аню называют колдуньей. Почему? Ведь в книжках, которые она мне читает, колдуньи злые, а бабушка добрая. У нее всегда люди со своими заботами, проблемами, болью. Я играю рядом. Бабушка занята. Мне кажется, что каждый ее палец живет собственной жизнью. Она не смотрит в мою сторону, но, кажется, все видит. Вот и сейчас:
— Не трогай слезинку, миленький.
— Почему слезинку, ба?
И течет сказка…
Жила на свете фея. Там, где она появлялась, оживала природа, деревья поднимали засохшие ветки, расцветали удивительные цветы. Люди и звери приходили к ней за исцелением. Она никому не отказывала, говорят, даже мертвых могла оживить.
Полюбила фея молодого пастуха. Прилетит, бывало, на луг, где он пасет стадо, спрячется в кроне дерева и слушает, как он играет на дудочке.
Голос бабушки, тихий и ровный, завораживает, заставляет заслушаться, как бы покачивает и убаюкивает…
— Нет. — В сознание врывается голос Учителя.
Я вздрагиваю. Рука, уже готовая положить снадобье, порошок из шкуры змеи, останавливается.
Нет, это холод, смерть.
Учитель, но я делаю все по прописи.
Ты работаешь без сердца, твое сердце далеко, ты грезишь. А пропись мертва.
Сухая рука комкает лист с древними письменами, над которыми я корплю уже шесть недель, и бросает в жаровню. Листок тут же вспыхивает синеватым пламенем.
Учитель, но…
Иди к себе, вспоминай. Сегодня ты не можешь работать.
Спорить бесполезно, я ухожу. Серые стены кельи. Туман за узким окошком. Сожженный лист манускрипта тысячелетней давности. Голос бабушки, руки Учителя… Все перемешалось в сознании, голова раскалывается. Я сжимаю руками виски, ложусь на жесткую деревянную койку и продолжаю грезить.
Много позже я спросил Учителя, зачем он уничтожил старую пропись. Он улыбнулся (удивительная улыбка у Учителя: не дрогнет ни один мускул на лице, но все лицо как бы озаряется изнутри, и мягкое голубое сияние охватывает голову):
— Лист, всего лишь лист, хоть и старый. А пропись — всего лишь знаки, ведь ты их тогда не понял. На старом рождается новое, и твой новый состав много лучше. Нельзя жить чужими мыслями, нельзя говорить чужими словами, нельзя делать чужими руками.
Можно лишь взять общую идею, осмыслить и выполнить так, как можешь только ты.
Я продолжаю грезить. Что же там было? Ах, да, бабушкина сказка…
…Слушает фея звуки дудочки, и затихает ветерок, замолкают деревья и травы. Даже само солнце замедляет свой бег. Никто не хочет потревожить лесную фею. А угонит пастух свое стадо, выйдет она из листвы дерева, проведет руками над примятой травой, и поднимется каждая травинка, каждый цветок распустит свои лепестки и приготовится ко сну, чтобы с утренней росой получить благословение Божье — новую жизнь.
Как ты, бабушка?
Да, миленький, совсем как я.
Бабушкины руки делают странные пассы в воздухе над лежащей женщиной, а я, словно завороженный, смотрю, как под ее руками розовеет кожа, волнами пробегает дрожь по телу больной.
Ой, ба, твои пальцы светятся!
Поиграй, миленький. — Бабушкины губы улыбаются, но глаза остаются сосредоточенными, и кажется, что каждый предмет, каждого человека она видит насквозь.
Я замолкаю, широко раскрытыми глазами следя за происходящим. Воздух под руками начинает искриться. Становится видимым, как в жару над асфальтом. Из пальцев бабушки вытягиваются тонкие лучи, переплетающиеся при движении рук в замысловатую сетку. Руки останавливаются. Бабушка щелкает пальцами, женщина вскрикивает.
Подожди, милая.
Бабушка берет баночку и обтирает тело соседки росяной водой.
Ну, а теперь вставай!
Анна Георгиевна, да что вы!
Вставай, вставай! Ишь, разлеглась, совсем обленилась, пока болела.
Бабушка улыбается, шлепает тетю Веру по раскрасневшейся спине.
Тетя Вера со своим мужем — дядей Сережей и сыном, моим одногодкой пятилетним Сашкой, в этом году купили дачу недалеко от нашей. Два года назад соседка попала под машину и с тех пор не ходит. Бабушка взялась ее лечить, и уже неделю она живет у нас. Женщина опирается на руки, пытаясь подняться.
Ой, ноги шевелятся!
Тетя Вера начинает плакать.
Вставай, кому говорю!
Бабушка помогает ей подняться на ноги.
— Иди!
Анна Георгиевна, страшно.
Иди!
Женщина пытается идти, держась за бабушкину руку. Ноги еще плохо слушаются, но с каждым шагом походка становится все увереннее и тверже. Пройдя круг по лужайке, соседка садится на землю и опять начинает плакать.
Ба, а почему она плачет?
Радуется, миленький, — добрые руки гладят мою голову, — радуется и плачет.
Я ничего не понимаю, но молчу.
— Ну, хватит, пойдем домой.
Бабушка помогает тете Вере подняться. Та хватает ее руки и начинает целовать. Она громко рыдает. Ох уж эти взрослые! Все у них не как у людей.
— Пойдем, пойдем.
Они идут к дому. Я семеню рядом.
А как же сказка, бабушка?
Потом, миленький, вечером.
И я жду вечера. Я знаю, что, когда лягу спать, бабушка сядет рядом, положит руку мне на голову и, мягко поглаживая волосы, продолжит начатую сказку.
Сказки, бабушкины сказки… Кажется, нет такой травинки, такого камешка, такого облачка, о котором она не знала бы сказки. Колдунья. Лишь сейчас я понимаю, что это значит. Сегодня в первый раз бабушка позволила мне посмотреть, как она работает с больными. Собственно, не позволила, а просто не отослала погулять. Я лежу в постели, чувствую теплую руку на голове, слушаю сказку.
…Как-то вышла лесная фея к пастуху. Увидел он ее и полюбил без памяти. Стали они встречаться каждый день, и наделила фея пастуха даром целительства. Раскрыла ему тайны трав и цветов, деревьев и мира камня.
Бабушка, а почему фея не ушла к людям?
Не может лесной дух жить с людьми, ему простор нужен. Ну, ты слушай.
…Начал пастух лечить людей. И брал за это большие деньги. Перестал стадо пасти, разбогател. Все реже и реже приходит на лесную полянку, где ждет его фея. А потом и вообще перестал приходить.
Сидит фея в кроне дерева, ждет своего пастуха. Текут слезы из ее глаз, чем больше текут, тем меньше она становится. Так вся слезами и изошла. А где эти слезы падали, там выросли ромашки. Стоят они, тянут к солнышку руки-стебельки, роняют лепестки-слезинки: любит — не любит, придет — не придет. Чувствуют слезинки людскую боль и помогают каждому, кто с чистой душой просит о помощи.