Борис Натанович приводит письмо Аркадия о нашем посещении Главатома. Рассказывать об этом визите не буду; скажу только одно, что я была буквально в шоке, услышав, что в книге «низкий культурный уровень» и много сложных технических терминов, непонятных рядовому читателю. Намой вопрос, какие это термины, мой собеседник привел только два примера: «абракадабра» и «кибер»; остальные замечания были такого же уровня…

Заключение нам на руки не выдали, но я очень подробно изложила главному редактору «Детской литературы» Василию Георгиевичу Компанийцу нашу беседу с референтом Главатома, после чего он тут же позвонил в Главлит начальству, взял ответственность на себя и добился немедленного положительного результата. Мы с Аркадием сразу же помчались в Главлит, чтобы получить долгожданное разрешение.

Главлит помещался возле площади Ногина (теперь это Китай-город), а издательство — возле площади Дзержинского (Лубянка). Расстояние между этими двумя учреждениями совсем небольшое, и наш марафон занял считанные минуты. А потом обычная ситуация: Аркадий внизу в вестибюле и бюро пропусков, а я — на четвертом этаже у цензора. Поставить печать не потребовало много времени, и мы, бесконечно счастливые, выскочили на улицу и… тут же попали под проливной дождь. Аркадий выхватил у меня папку с «Возвращением», снял куртку и бережно завернул в нее многострадальную рукопись. Мы бежали, как угорелые, не выбирая дороги, по лужам и насквозь промокшие, не сговариваясь, свернули в кафе-забегаловку, которое помещалось напротив дома, где находилось издательство. В этом заведении официально продавали кофе, мороженое и минеральную воду. Мокрый, но как всегда неотразимый, Аркадий что-то тихо сказал продавщице и вскоре торжественно принес бутылку шампанского, которую мы тут же выпили…

Такова вкратце изложенная история появления в свет книги «Возвращение». Подзаголовок — «Полдень, XXII век». 1962 год.

На титульном листе этого издания Аркадий написал от души: «Дорогой Ниночке Берковой с благодарностью и в память о днях стойкой обороны. Автор А. Стругацкий. Август 1962 г.»

Я горжусь, что заслужила такую оценку, это почти то же, если бы со мной сочли возможным идти в разведку…

В переработанном и дополненном издании 1967 года название несколько изменилось. Теперь книга называлась «Полдень, XXII век (Возвращение)», и на титуле надпись была другая: «Дорогой Ниночке с любовью и благодарностью от наконец-то почти счастливого автора. А. Стругацкий. 31.07.67».

Дорогой Боб!

В «3-С» Мезенцев предъявил такие дурацкие требования к «Попытке», что я без лишних слов забрал у них рукопись и, сопровождаемый жалобными воплями Варшавского и Глеба Анфилова, удалился.

Рукопись выслал к тебе на Пулково. Попробуй пристроить ее в «Неву» к Дмитревскому. А не выйдет — так и не надо. Но все-таки попробуй. Очень хотелось бы щелкнуть <…> Мезенцева в нос.

Послал тебе также экземпляр «Туманности Андромеды» с дарственной надписью Ефремова. Это роман-газетовское издание, почти уникальное.[355]

Вот всё.

Целую, твой Арк.

Дорогой Борик!

Уря! Меня освободили от армии, и я снова вернулся к мирному труду. Письмо твое получил. Замечания по докладу принимаю, надо, значит, четче определить круг тем (философских проблем), которые возникают в фантастике в укор и поношение «нормальным» жанрам.

Рассказ вышли немедленно.

Сообщи, что мама. Приехала ли, и когда приедет.

Целую, привет Адке.

твой Арк.

Дорогой Борик.

Положение такое: «Стажеры» в Главлите и одновременно пошел в Главлит «ДЖ». В «Мол. Гв.» Главлит уже задал какие-то вопросы, сейчас еду выяснять.

Надеяться на то, что редакторы перестанут посылать вещи в Главатом — не след. Дело не в поумнении или поглупении, а в циркуляре вышестоящих организаций.

Немедленно перестань возиться с рассказом и присылай его мне, а сам берись за следующий. Что за свинство, право? Когда встретимся, будет еще над чем работать, не беспокойся.

Ты прав — к «Магам» я еще и не прикасался. Меня мучает идея «Кракена». Никак не могу нащупать ключи к сюжету. Вот нутром чую, что здесь заложены гигантские возможности, мелькают даже кое-какие ситуации, но сюжета — нет и нет. Но я буду заниматься и «Магами», не беспокойся. И статью надо написать.

Пятого июня было сборище молодых фантастов, Громова делала очень интересный доклад о Леме. Развернулись прения — аж все вспотели. Спорили и ругались часа четыре, В общем определилась тенденция передовых: фантастика должна быть литературой философской. Так это можно определить. Между прочим, Лем на три года старше меня, так что у нас с тобой, беря среднее, еще лет пять-шесть фору. Даешь умные книги, брат Борис! Думай о «Кракене»! Ненавидь мещанство! Испытывай иронию по отношению к тупому обывателю и тупой ж… в коверкотовом пальто и мягкой шляпе! Мы на тропе войны! Помни — коммунизм противоположен мещанству. Вот так-то.

Днепров принес мне в альманах хорошую повесть о кремнийорганических преступлениях.[356] Очень впечатляет. Хотя литературно не слишком. А вот Гансовский печет рассказы очень интересные. Отличный парень и писатель. Кстати, тебе он кланяется.

Заходил Андреев по другим делам, мы с ним потрепались. Еще раз расхвалил «ПКБ». Сказал даже что-то вроде «сколько ни старайтесь, лучше не напишете».

«ПКБ» выйдет в октябре-ноябре, т. е. сигнал. А в продажу — в январе, не раньше. Так что все-таки торопись.

Всё. Целую, твой Арк.

Дорогой Бобкинс.

Ты меня порадовал. С удовольствием прочитал, что ты сделал, и просмаковал возможности. Коротко говоря, думаю, что дней через десять пришлю тебе готовый вариант. Славно все-таки, когда есть от чего оттолкнуться.

О статье. Никакая это не статья, а доклад, который я буду делать у фантастов в августе и в Детгизе в октябре. И не думаю писать без тебя. Писать будем вместе вариантами — я, потом ты, потом я и т. д.

Встретиться в июле не сможем, да и в августе тоже, разве что ты сюда приедешь. Насчет официального приглашения буду говорить послезавтра. Полагаю, никаких затруднений не будет. А писать все равно надо. И писать будем — хотя бы опять-таки вариантами. А впрочем, может быть, и удастся вырваться, но пока не вижу — когда и каким образом.

Звонка от «Звезды» ждешь зря. Надо прямо пойти и сказать небрежно: вот, мол, так и так, освободился один экземпляр, почитайте, может, подойдет. Кстати, а почему бы тебе не обратиться в «Неву»?

Теперь вот что. Насчет большой повести о кефалопода. Назовем ее условно «Кракен» и будем в дальнейшем кодировать «К». Думал я, думал, и вот какое у меня сложилось сюжето.

Не так давно какое-то советское океанологическое судно оказало существенную помощь в штормовых условиях японским глубоководникам, и спустя год японские океанологи поднесли советским в знак благодарности только что выловленный самый крупный экземпляр из известных кефалопода — гигантского кальмара-архитефтиса длиной в 20 метров без щупалец. Это длина без щупалец, а у этого щупальцы были на месте, причем ловчие руки имели длину тоже двадцать метров. Чудовище привезли в Ленинград и поместили в специально устроенный огромный аквариум, где вода из финской лужи регулярно подсаливается и время от времени для облегчения жизни нагнетается давление до двадцати атмосфер.

Идея такая. Дать простой бытовой сюжет с простыми жизненными приключениями, с одной стороны, и дать научный детектив, устанавливающий разумность и мещанский индивидуализм Кракена — с другой. Без прямых указаний показать, как мельчайшие, обыденные проявления мещанской сущности у людей получают гротескно преувеличенное, чудовищно гнусное и логически законченное отображение в поведении головоногого. Повторяю, совершенно без прямой связи. Замаскировать все научным детективом. Главные герои: