Зенькович Н.А.

Тайны ушедшего века. Границы. Споры. Обиды

ОТ АВТОРА

Многие страницы этой книги покажутся кому-то непривычно жесткими, а кому-то даже обидными. Что ж, такова особенность жанра, в котором я работаю. Особенность эта – подлинность факта.

В чем отличие беллетристики от истории?

Беллетристика рассказывает то, что могло быть. История – только то, что было.

В переломные моменты эпох люди охотнее тратят время на чтение книг, в которых рассказывается «то, что было».

Перед вами как раз такая книга.

Часть первая

ЧЬЯ БЕЛОРУССИЯ?

Глава 1

СКОЛЬКО ИХ? КТО ОНИ? ОТКУДА?

Русские в Белоруссии составляют вторую по численности и удельному весу славянскую национальную группу. Этнических белорусов в стране – около 8 миллионов человек, или чуть более 80 процентов от всего населения. Русских в 1989 году было 1 миллион 355 тысяч, что составляло немногим более 13 процентов, к 1999 году их численность сократилась на 200 тысяч человек, а доля в населении республики – на 2 процента.

По данным переписи 1999 года, на русском языке говорят в повседневной жизни 6 миллионов 308 тысяч человек, или 63 процента населения Белоруссии. Русский язык стал родным и для 4 миллионов 783 тысяч (59 процентов) белорусов.

Национальная среда, в которой обитают русские, довольно пестра и разнообразна. В Белоруссии живут и трудятся представители практически всех наций и большинства народностей бывшего СССР. В республике есть даже абазины и торфы, орочи и даргинцы, лакцы и гагаузы, табасараны и ульчи, рутульцы и вепсы, кумыки и представители других, весьма малочисленных и почти совсем неизвестных широкой публике экзотических народностей. Новую родину обрели здесь сыновья и дочери многих народов Европы и Азии, Америки и Африки.

Самая крупная после русской – польская диаспора. Ее численность – 403 тысячи, или 4,2 процента от всего населения. За поляками следуют украинцы – 231 тысяча, или 2,4 процента. Затем идут евреи – 135 тысяч, и татары – почти 11 тысяч.

Удельный вес представителей других народов в национальном составе населения Белоруссии незначителен. Так, в середине 1990-х годов в республике проживали около 8 тысяч цыган, около 6 тысяч литовцев, 2,5 тысячи молдаван, 2,7 тысячи армян, 2,6 тысячи азербайджанцев, 2,6 тысячи латышей, 2,4 тысячи немцев, 2,3 тысячи узбеков, 2,2 тысячи чувашей, 2 тысячи мордвин, 1,6 тысячи грузин, 1,3 тысячи казахов, 770 карелов, 700 эстонцев, 620 осетин, 400 киргизов, 380 таджиков, 170 туркмен.

Таким образом, русские по численности – на втором месте после коренных жителей. И хотя русских в Белоруссии недавно было лишь 13 с небольшим процентов, на их языке разговаривает практически все население республики.

Наверное, это один из самых феноменальных и немногочисленных в истории случаев, когда язык некоренного меньшинства стал средством общения всего населения. На языке пришельцев ведется обучение детей с самого раннего возраста, начиная с ясельных групп. Преподавание в детсадах, школах, училищах, техникумах, вузах советской Белоруссии велось только на русском языке. К середине 80-х годов в республике не было ни одного учебного заведения, даже в сельской местности, с белорусским языком обучения. По-русски разговаривали в большинстве белорусских семей. Газеты и журналы, выходившие на белорусском языке, влачили жалкое существование: все они, за исключением журнала «Работнiца i сялянка» («Работница и крестьянка»), имели мизерные тиражи и дотировались государством. «Работнiца i сялянка», издававшаяся более чем миллионным тиражом, брала прежде всего бесплатным приложением по кройке и шитью. Остальные издания на национальном языке едва-едва достигали отметки 40-50 тысяч и в основном распространялись по бюджетной подписке – в библиотеки и сельские дома культуры, кабинеты политпросвещения партийных комитетов и красные уголки животноводческих комплексов.

Даже такое солидное, имевшее давнюю историю издание, как газета «Звязда», основанная еще до октября 1917 года, в свои лучшие времена имела всего 50-60 тысяч экземпляров. И это при неусыпном контроле ЦК компартии республики за ее распространением как центрального органа республиканской парторганизации! Русскоязычный аналог «Звязды» – газета «Советская Белоруссия», тоже орган ЦК КПБ, выходила в восьмидесятые годы тиражом 200 тысяч экземпляров, то есть в пять раз больше. Еще более впечатляющим разрыв был в молодежной и детской печати. Если газета «Чырвоная змена» («Красная смена») едва-едва наскребала 40 тысяч, а «Пiянер Беларусi» («Пионер Белоруссии») – 50-60 тысяч, то русскоязычные «Знамя юности» – 800 тысяч, а «Зорька» – почти 1,5 миллиона экземпляров.

Такая же картина наблюдалась и в литературно-художественной периодике. Главный журнал белорусских писателей «Полымя» («Пламя») на национальном языке имел средний тираж от 6 до 8 тысяч экземпляров, его русскоязычный, такой же «толстый» собрат «Неман» – более 200 тысяч. Весьма скромными тиражами – от 5 до 10 тысяч – выходили другие литературно-художественные и общественно-политические журналы, печатавшиеся на белорусском языке. И уж совсем парадоксальная ситуация сложилась в книгоиздании. Например, высокоталантливые повести Василя Быкова, выходившие на белорусском языке небольшими тиражами, оставались невостребованными в книжных магазинах. Но стоило перевести их на русский, и двухсоттысячные тиражи исчезали с прилавков в считанные дни.

Для заполняемости зрительного зала Белорусского академического государственного театра имени Янки Купалы, спектакли в котором ставятся традиционно на белорусском языке, приводили обычно солдат, курсантов, учащихся – по разнарядке. Не спасали и громкие имена авторов остроконфликтных пьес – Андрея Макаенка, например. Но те же постановки в русском переводе собирали полные залы и очереди в театральных кассах. На бытовом уровне громадной популярностью пользовался репертуар певца Ярослава Евдокимова и Виктора Вуячича, композитора-песенника Эдуарда Ханка. Они творили по-русски.

Была ли белорусская эстрадная песня? Да, была. Но, за редким исключением, народ ее не пел. Отдавали предпочтение тем, кто писал и пел по-русски! И дело здесь не в степени таланта: белорусскоязычные поэты и композиторы не уступали русскоязычным, но произведения первых в основном звучали только на государственном радио. Как ни парадоксально, но коренные жители Белоруссии пели песни пришельцев.

Пришельцы, таким образом, не ощущали, что живут в чужеродной среде. Их окружала привычная обстановка, ненамного отличавшаяся, скажем, от той, в которой они жили раньше, где-нибудь в Смоленске или Брянске. Вокруг – такие же славянские лица. Русская речь повсюду – в магазине, на работе, на улице. По радио и телевидению, где передачи на белорусском языке были крайне редки. Названия учреждений и организаций, улиц, площадей, торговых точек, предприятий сферы бытового обслуживания – тоже на русском. В некоторых случаях – на двух языках, особенно если это касается органов государственного управления. Остановки в городском транспорте водитель объявляет по-русски. Преобладающая часть газет, журналов, книг – тоже на родном языке десятой доли некоренного населения. Никакого дискомфорта!

Наоборот, причастность к русской нации даже как-то выделяла из общей массы. И хотя внешне трудно отличить белоруса от русского – оба принадлежат к славянскому типу – разница все же есть. Первое, что выдает происхождение белоруса – это произношение. Оно неистребимо и стало хрестоматийным примером дружелюбного подначивания: «Благодару, я не куру».