— Бедный Люк, — сказала однажды Тамарикс, — только подумать, каково ему будет в этой миссии с братом и сестрой Хеверсами…

— Они хорошие люди, — возразила Карла, — но иногда бывают слишком добры, а главное — им не хватает чувства юмора. Они все воспринимают всерьез. Мне их жаль!

— А можно пригласить их на обед? — спросила Тамарикс.

— О Боже мой! Как жаль! Мне и в голову не пришло сделать это! — воскликнула Карла. — Я, конечно, должна была пригласить их!

— Разумеется, — подтвердил отец. — Думаю, нам сразу же следовало пригласить вашего приятеля Люка. Он проявил к вам такую доброту!

— Конечно, я приглашу его и Тома Холлоуэя, — ответила Карла.

— Том Холлоуэй, — объяснил отец, — управляющий плантацией. Он славный малый, правда, Карла?

— Очень славный, только немного печальный, а в жизни не должно быть места печали!

— Мы бы хотели с ним познакомиться, правда, Тамарикс?

— Ну, разумеется!

— Тогда мы это сделаем прямо завтра! — сказала Карла.

— А они смогут собраться так скоро? — наивно спросила я. Карла, по своему обыкновению, громко рассмеялась.

— Их не так часто приглашают на обеды! Они придут!

— Светская жизнь на острове отнюдь не бьет ключом, — иронично добавил отец. — Можете не сомневаться, они придут!

Перед встречей с новым человеком отец немного рассказал мне о Томе Холлоуэе.

— В Англии он занимался импортом циновок, сделанных из волокон кокосовых пальм. Какую же пользу можно извлечь из старого кокоса! Из этих волокон делают циновки, пледы и прочее. Том продавал их по всей Англии. Потом его жена умерла при родах, вместе с ней погиб и ребенок. Он до сих пор не может оправиться после этого удара. Карла время от времени встречалась с ним по делам, и ее удручила перемена, происшедшая с ним. Вам уже известна ее натура. Если она видит, что кто-то попал в беду, она должна помочь. Ей пришла в голову мысль, что Тому необходимо порвать с его прошлым, и она предложила ему должность управляющего плантацией. К ее удивлению, он согласился!

— И это помогло?

— Полагаю, немного помогло. Он здесь уже два года, или около того, и служит нам верой и правдой. Думаю, на время он забывает о своем горе и очень увлечен работой на плантации. Он научился держать в руках рабочих и любит свое дело. Карле очень бы хотелось, чтобы он здесь прижился, а это совсем нелегко.

— Какая Карла славная женщина!

Отец кивнул головой; ему определенно понравились мои слова.

Обед прошел успешно, хотя, как я смогла заметить, Люк выглядел несколько удрученным. Он уже не был настроен так оптимистично, как на корабле. Джон и Мюриэл Хеверсы говорили о миссии очень серьезно, но я не могла не чувствовать, что они плохо понимают людей, среди которых живут.

Позже я заметила отцу, что они видят в местных жителях скорее дикарей, чем обычных людей, которым не нравится, когда им навязывают чужие идеи. Мне также показалось, что Мюриэл не одобряет отношений отца с Карлой.

Тамарикс получила большое удовольствие от обеда и, когда гости ушли, зашла ко мне в комнату, чтобы поболтать о проведенном вечере.

— Что ты об этом думаешь? — спросила она.

— Что все прошло прекрасно. По-моему, Люку очень понравился наш обед!

— Бедняга, — весело заметила Тамарикс. — Боюсь, молодой человек разочарован. Впрочем, меня это не удивляет. Так тесно общаться с этой скучнейшей парочкой!

— Они не скучны. Просто, по-моему, эта работа им не по зубам!

— Не по зубам! Миссионеры они или нет? Они должны приспосабливаться! Остров находится так далеко от цивилизованных мест, и население нуждается в каком-то просвещении. Бедный Люк! Надо видеться с ним почаще и подбадривать его.

— Конечно, ты права!

— Интересно, а что твой отец думает обо всем этом?

— Узнаю в свое время! А как у тебя сейчас настроение Тамарикс? — Я теперь не думаю об этом все время!

— Это хорошо!

— А ты думаешь?

— Очень часто!

— Тебе не надо было уезжать!

— Отец хотел видеть меня.

— Вы же с Криспином обручились. О, я понимаю, тебе не хочется об этом говорить. А вот я должна была уехать! Гастон был моим мужем, и его убили.

— Я понимаю. Разумеется, понимаю. Но у меня тоже было такое чувство, что я должна уехать!

— Из-за случившегося? Уж не знаешь ли ты что-нибудь о Гастоне?

— Нет, нет. Дело не в этом!

— Ты что-то не договариваешь!

Я промолчала, и разговор был на этом окончен. Я чувствовала, что если это путешествие и пошло на пользу Тамарикс, то мне оно не очень-то помогло!

Следующим утром мы с Тамарикс отправились на обычную прогулку. Не успели мы отойти от дома, как нас заметили несколько ребятишек, игравших во что-то, сидя на корточках. Как только мы приблизились к ним, они встали и подбежали к Тамарикс, в упор рассматривая ее.

Это созерцание вызвало у них приступ неудержимого веселья.

— Я рада, — сказала им Тамарикс, — что так забавляю вас!

Это еще больше развеселило их. Они внимательно смотрели на нее, ожидая что же она скажет им еще.

Мы пошли дальше, а они побежали за нами. Вышли на берег моря, прошли мимо сидящих на корточках людей перед ковриками, на которых были разложены их товары.

Мы остановились около гончара. Перед ним на коврике стояли две вазы, они были просты, но по-своему красивы.

Тамарикс любовалась ими, а продавец удивленно разглядывал нас. Что в нас забавляло их? Наш внешний вид, манера говорить или общее поведение, отличающееся от них?

Тамарикс взяла в руки одну из ваз, а дети столпились вокруг нас, возбужденно наблюдая за ней. Она с вопрошающим взглядом протянула вазу продавцу, и он назвал ей цену.

— Я возьму вот эту, — сказала Тамарикс.

— Что ты собираешься с ней делать? — удивилась я.

— Увидишь! Я и другую возьму!

Эта сцена вызвала огромный интерес у окружающих. Несколько женщин с детьми подошли ближе и удивленно уставились на нас. Продавец чеканок, сидевший невдалеке, смотрел на нас с надеждой и завистью.

Уплатив деньги, Тамарикс скомандовала:

— Ты понесешь одну, Фред, а я — другую. Мне нужны обе вазы!

— Не понимаю, что ты собираешься с ними делать?

— Зато я понимаю!

Дети, столпившиеся вокруг, весело подпрыгивали и смеялись.

— Пойдем, — сказала Тамарикс. — Сюда!

Дети немедленно двинулись за нами следом. По пути в миссию к нам присоединилось еще несколько малышей. Тамарикс открыла дверь и вошла в холл миссии.

— Здесь! — торжествующе сказала она. — Вот здесь они и будут стоять! Мы наполним их водой из ручья, затем поставим одну у входа, а другую… — Она оглядела неуютный холл. — Да, вот здесь, между окон. Теперь мне нужны какие-нибудь красивые цветы. Красные. Красный цвет прелестен, он теплый и приветливый! Пойдем, наполним вазы водой!

Дети понеслись следом за нами к ручью, радостно визжа и подпрыгивая.

— А теперь цветы! — она повернулась к детям:

— Пойдемте! Вы мне поможете, вместо того чтобы смеяться надо мной! Мы будем собирать цветы! Красные! Вот как этот… и лиловые, как этот. Здесь их полно!

Цветов было действительно много. Тамарикс сорвала несколько из них и жестом показала детям, чтобы они делали то же самое.

Вернувшись в холл, Тамарикс опустила вазу на пол, встала перед ней на колени и начала расставлять цветы. Дети подносили их ей охапками.

— Прелестно! — воскликнула она. — Вот теперь хорошо! Она взяла еще один цветок из рук маленькой девочки и поставила его в вазу. Это вызвало неописуемый восторг малютки.

Наконец Тамарикс поднялась с колен, осмотрела вазу и воскликнула:

— Как красива эта ваза с цветами! — она непроизвольно хлопнула в ладоши и тотчас же дети последовали ее примеру.

— Теперь поставим в другую вазу лиловые цветы, — обратилась к детям Тамарикс. Дети пришли в восторг. Они боролись за право подавать ей цветы, а она искусно расставляла их в вазе. Букет получился отменным, но всего прекраснее были эти счастливые, смеющиеся дети! Они снова радостно захлопали в ладоши, когда ваза была наполнена цветами.