Фредерику и Софи оставалось довольствоваться лишь эпизодическими встречами, короткими, говорящими взглядами при плотно сжатых губах и ничего не значащими бытовыми фразами…

…Фаина проснулась затемно. В первую секунду она не могла понять, где находится. Затем вспомнила о прилете в Сан-Франциско, и теперь не могла угадать, раннее утро сейчас или поздний вечер. С трудом найденные часы показали, что сейчас поздний вечер, а значит после самолета она спала всего четыре с половиной часа.

Быстро одевшись, гречанка вышла в холл. Где-то вдалеке звучала музыка. Фаина узнала мотив хита «Черные глаза рассудка».

Клацая когтями по паркету, навстречу ей из-под арки вынырнула лохматая псина породы ньюфаундленд.

— Блэйзи! — шепнула Фанни и, помня по рассказам мужа, что пес отличается исключительной миролюбивостью, присела на корточки, чтобы погладить генеральского питомца.

Довольно заурчав, Блэйзи с грохотом повалился набок, растопырил лапы и предоставил тем самым в распоряжение гостьи свое брюхо. Гречанка почесала его ребра и, сочтя эту церемонию достаточной для первого знакомства, перешагнула собаку, будто прикроватный коврик. Ньюфаундленд только зевнул.

Дом будто вымер. Однако еще с балкона своей спальни Фаина успела заметить, в каких окнах виллы горел свет. Туда она теперь и направлялась.

Судя по всему, это был кабинет генерала. По рассказам Дика женщина представляла себе эти помещения совсем по-другому.

Услыхав голоса, будучи еще в коридоре, Паллада замешкалась. Разговор шел о ней. Гречанка прижалась спиной к косяку рядом с отворенной дверью и навострила уши.

— Но если исходить из правильной комплектации, Фред, она должна перейти под начало Джоконды…

— Если исходить из правильной, как ты выражаешься, комплектации, то под начало Джоконды должны перейти также и Рикки с Зилом Элинором…

— И что тебя останавливает?

— Во-первых, Рикки. Его кандидатура отпадает. Какой из него псионик… Во-вторых, в девочке очень сильно деструктурирующее начало.

— О чем это говорит? Когда-то и во мне было очень сильно это начало. Если ты не забыл!

Тихий смех «эльфа»:

— Оно сильно во всех. Как говорят, «ломать — не строить»…

Фаина сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Да, она знала, какими способностями обладает. Их, кстати, в ней открыл Дик. И ей всегда было проще нанести человеку вред, чем пользу. Увы, но негативные пророчества ее сбывались наверняка, тогда как хорошие пожелания — «фифти-фифти»: они оборачивались либо во благо, либо во вред. Конечно, это был никакой не «сглаз» и не «порча», а уж тем более не «проклятье» в расхожем смысле этих слов. Ни на кого и ничего она не насылала. Однако если человек становился в ее глазах оскорбителем, он тут же получал в ответ горячую информацию о гречанкиной обиде. Она не таилась. А все остальное с собой делал на свое усмотрение он сам: ошибки, глупости, роковые шаги. В зависимости от тяжести урона, постигшего Палладу. Все это «работало» в единственном случае: Фаина знала обидчика или хотя бы видела его, говорила с ним. В общем — при любом контакте.

Так неужели теперь это будет препятствием для ее службы в команде «Черных эльфов»? Паллада слышала, что в ВПРУ ломали спецов и посильнее нее, так неужели сие не под силу псионикам-«эльфам»?

— Со мной было хуже… — мрачновато заметила Софи.

Ну вот, слава Великому Конструктору, тетушка заступается!

Только что за скелетов в шкафу хранит клан Калиостро и когда это Софи была «хуже», интересно?

— Если даже я оказалась небезнадежной, то этот случай и подавно вызывает оптимизм…

— А вот мы ее саму об этом и спросим! Фаина, ну довольно уже стоять под дверью! Входите! — с улыбкой в голосе пригласил Фредерик.

И той, застуканной на месте «преступления» и с поличным, не оставалось ничего, как войти.

Калиостро смотрели на нее, как на шкодливую выпускницу Инкубатора: оба готовы были рассмеяться и оба сдерживались.

— А я… — покусав губы, вымолвила Фанни, — …библиотеку тут искала. У вас есть?

Генерал покачала головой:

— Вся в своего папашу! Фредерик, так и быть: бери ее пока в свою «четырнадцатую нестандартную». На корректировку.

Только тут до Паллады дошло, что все это время Софи с мистером Лоутоном-Калиостро говорили на кванторлингве…

7. Послание из прошлой жизни

Нью-Йорк, психиатрическая клиника, начало января 1002 года.

— Эй! Держи-ка! — быстро оглядевшись, бородатый охранник вложил в руку Элинору сложенную несколько раз бумагу. — Стоп! Посмотришь в палате! А потом позовешь, если что. Давай, топай!

Зил опустил вероятную записку в карман куртки. Все это как-то странно. Но записка… Такое знакомое тепло! Сердце запрыгало и задергалось, будто ярмарочный паяц в древних спектаклях.

Как тогда… как тогда…

Юноша даже не заметил исхоженной множество раз дороги до лечебницы. Охранник шел, как и положено, позади и чуть поодаль.

Элинор отказался от ужина. Едва дверь защелкнулась, он скользнул в уборную — единственное место, где можно было ненадолго скрыться от всевидящих «Видеоайзов» — и, усевшись на пол, развернул бумагу.

Торопливым, но узнаваемым почерком там было набросано: «Эл, мой милый! Прости, но больше мне не к кому обратиться. Муж отвернулся от меня, подруги — сотрудницы У. Да и выкуп за меня им нужен вовсе не денежный. Им нужен ты, понимаешь? Я обещала, что больше не побеспокою тебя, но я в безвыходном положении. Сделай это в последний раз — и спаси! Вспомни свою клятву! Я нахожусь к востоку от Бруклина, за пустошью, там, где еще остались быки старого моста. Чуть правее ты увидишь древние развалины. Меня держат там. Ради всего святого, любимый: ты должен быть без оружия и обо всем этом не должны узнать в У. Если ты не явишься, через 24 часа меня не станет в живых. Прости, но им нужен ты. Я все еще люблю тебя! С.»

Зил вскочил на ноги. Мысли его метались. Но центром их роя была только Она.

Бывший послушник знал: он сможет справиться не с одним, а с тремя такими громилами, как его конвоир. Причем быстро и почти бесшумно. Но охранная система поднимет тревогу мгновенно, и все впустую…

Ответ пришел сам. В виде бородача-надзирателя:

— А ты, я гляжу, не торопишься! Ну и что там написали? Любовное послание? Та красавица-брюнетка, что наведывалась к тебе, да? Эй?

— Как ты получил эту записку? — Элинор протянул ее управленцу.

— Парень какой-то передал. Сказал — для тебя. Я, естественно, проверил ее на безвредность… Ого, чего она тебе тут понаписала? И кто это? О'кей, о'кей, не мое это дело согласен! А вдруг это ловушка? Откуда ты знаешь — может быть, это и не она вовсе писала?

Зил не стал даже объяснять, откуда в нем была уверенность, что она. Бородач все равно не понял бы его: достаточно посмотреть, с каким видом он всегда наблюдает за повседневной зарядкой фаустянских монахов…

— Черт! Ну как же тебе помочь? Слушай, а что если мы кое-что провернем во время пересменки, а?

Юноша поднял голову и с надеждой посмотрел ему в глаза. Охранник заговорщицки подмигнул и удалился.