— Отбой, — оборачиваясь к остаткам своей группы и медленно тая в воздухе, сказал Сфинкс.

6. Допрос

Форма офицера ВПРУ, а в особенности специального отдела, идет и женщинам, и мужчинам. Но надевать ее — гиблое дело.

Меня бесило в ней все: и эти декоративные вставки из черной лаковой кожи, блестевшие, как плевок на солнце, и нарочито расширенные плечи, и особый покрой «спинки», заставлявший выдвигать грудь и невесть как распрямляться. При моей конституции эта мера была вообще лишней: по выражению моей тетки, «он и так плечами все углы сшибает». Ортопедический корсет, встроенный в верхнюю часть мундира и заодно перетягивающий талию, уже через два-три часа ношения начинал доставлять огромный дискомфорт тому, кто в нем находился. Дважды ненужные мне ухищрения!

Полицейская машина была украшена свадебной мишурой. Приехавшие за мной ребята включили сирену, изумляя тем самым редких прохожих. Особенно старался Пит Маркус. Кстати, после тетиных слов я невольно стал приглядываться к нему. И за прошедшие полгода обнаружил в его поведении множество странностей. Чего греха таить, только с ним мы были в наиболее дружеских отношениях, только его я подпустил слишком близко к себе и доверял многие вещи, которые ему не положено было знать по должности… Но поймать Пита пока было не на чем. И я просто слегка закрылся от него. На всякий случай.

Мой выход произвел фурор, как будто женихом был не Фрэнки, щеголявший в белоснежном костюме с розочкой в петличке, который шикарно контрастировал с его атласно-шоколадной кожей, а я. Что неудивительно: все собравшиеся видели капитана Калиостро в мундире впервые в жизни. Даже подозреваемый Пит.

Возле здания Службы Регистрации уже стояло целое море машин. Фрэнки и Исабель пригласили на торжество добрую четверть нью-йоркского Управления. Это не считая родственников и штатских друзей…

Особое впечатление на меня произвело знакомство со свидетельницей Исабель. Подругой «оркининого» детства. Комплекцией они были похожи, как близняшки, а выражением лица — как зеркальное отражение и его оригинал. Единственная разница заключалась в том, что на Исабель было пышное белое платье с очень широкими плечами и перевязью поперек туловища, а на Марианне — коротенькое розовое, с расклешенной юбочкой над мощными, повернутыми внутрь, коленками. Обе были мелко-мелко завиты и сочно-сочно накрашены. Еще у Марианны на лице был пирсинг — в бровях, носу и губе. В общем, выглядела вторая «оркиня» по-боевому.

Мы вошли в помещение вслед за молодоженами. Марианна снисходительно поглядывала на меня с высоты своего роста и при этом не забывала держать шлейф Исабель.

Помпезность этой процедуры меня смешила. И это все лишь ради того, чтобы обменяться медальонами с информкристаллом внутри! Правда, информкристалл этот был «хитрым»: разделенная пополам часть целого. Любители мистики поговаривали, что после нескольких лет брака и проживания супругов бок о бок этот кристалл, будучи в постоянном взаимодействии половинок, давал своим хозяевам дополнительные силы и усиливал чувственность. Лично мне возможность проверить эти приметы не представилась…

С хирургической точностью отделив нашу четверку от остальных гостей, киборг-служащий указал нам пройти наверх по специальной лестнице.

Наверху нас разбили по парам, как на прогулку в инкубаторе, затем «брачующихся» куда-то увели, а нам предложили присесть в глубокие кожаные кресла в зале. Зал был огромным, со звукоизолирующими устройствами на стенах, и эти устройства были замаскированы красивыми стереопанно с восходами, закатами, облачками и чайками. Море поплескивало, чайки покрикивали, атмосфера убаюкивала…

— Эй! Дик? Который час? — прогудела Марианна со своего кресла, что стояло через низенький столик от моего.

Наверное, она повторила это уже не в первый раз. Я дрогнул и с видом, будто и не задремал ничуть, взглянул на часы:

— Десять пятнадцать…

— Тихо-то как… — подруга Исабель была разговорчивее, чем показалось мне сначала.

— Угу.

И я, по привычке пользоваться любым случаем подремать (даже если накануне хорошо выспался), снова прикорнул.

Следующим эпизодом был вопль Фрэнка Бишопа, заскочившего в зал неизвестно откуда:

— Понятые! То есть, тьфу! Свидетели! Свидетели, а вы по какой причине все еще тут?! Все давно на местах, мы вас ждем, не начинаем!

Спина страшно болела от несгибаемого корсета, сопротивление которого я все же ухитрился немного преодолеть.

Толпа маялась у дверей. С нашим появлением «синты»-привратники торжественно отворили дверь, и невеста, оглянувшись на меня через плечо и отдав шкатулку с медальонами, сквозь зубы прогудела:

— После регистрации я тебя убью! Где тебя носит, бабник ты противный?

Я всучил шкатулку Марианне, а затем бодро откликнулся:

— Разве можно убивать свидетеля, золотце?!

Тут уже прореагировал жених:

— Свидетелей всегда убивают.

— Заткнитесь и идите! — шепотом рявкнула Исабель, хватая его под руку.

После Службы Регистрации новобрачные объявили, что теперь состоится венчание, но до поездки в храм еще целых полтора часа, и потому нам всем предлагается развлекаться по своему усмотрению.

Фрэнки с разъезжающимися ногами спускался по ступенькам, держа законную супругу на руках. При этом лицо у него было каменным.

— Дик! Хватай свидетельницу! Снимаю! — прыгая с камерой, вопил Пит.

Я в ужасе заметил, что Марианна прицеливается, чтобы запрыгнуть мне на руки.

И тут спасительно заверещал мой ретранслятор. Я предусмотрительно увернулся, свидетельница козликом проскакала мимо. Пока я, отбежав в сторону, где потише, связывался с Управлением, толпа грохотала от смеха. И жених с невестой не были исключением.

— Капитан! — в привате возникло изображение моей начальницы. — Немедленно приезжайте в КРО.

— Есть, майор! Что-то случилось, майор?

— Случилось, капитан. У вас двадцать минут.

Я оторвал Фрэнки от Исабель и их всепоглощающего поцелуя «на камеру», вкратце описал обстановку и извинился. Полицейский среагировал моментально:

— Пит! Ты за шафера!

Толпа грохнула еще сильнее. Следом на руки Питу приземлилась Марианна, и они оба опрокинулись на газон.

Помещения объединенных контр- и разведотдела, подобно шелловской Лаборатории, находились под землей. То есть, это была та же постройка, где работали все остальные наши отделы, только разведчики сидели на минусовых этажах. В их системе коридоров можно было заплутать, и потому здание КРО у нас в шутку называли «Бермудским треугольником».

Не удивлюсь, если узнаю, что выбор их дежурных хранителей остановился на виртуальном образе демонов по той же причине. По крайней мере, во время всех учебных тревог и усилений, в которых мне с моей Гарпией приходилось принимать участие, «контры» рядились ангелами ада.

Меня сопровождали миссис Сендз и Заносси Такака, то и дело хватавшаяся за голову.

— Несколько часов назад Брокгауз и его люди задержали одного человека, который забрался в файлы ОКИ, а потом проник и к нам… — бормотала мне майор, а Такака шла молча. — Молодой человек, лет двадцати… Сейчас его допрашивает Стефания Каприччо…

«Бедный парень!» — подумалось мне.

Контрразведчица извинилась и завернула в попутный кабинет. Майор Седз заметно расслабилась:

— Говорят, — с ухмылкой продолжала она, — что этот хакер хорошо надул Брокгауза. Видать, поэтому капитан в состоянии аффекта при его захвате в реале применил нервно-паралитический газ. Это значительно осложнило допрос: этот Элинор — так он назвался — теперь мало что соображает…

— Так пусть бы Брокгауз его и допрашивал!

— В том-то все и дело, что арестованный твердит, как заведенный: «Мне нужно говорить с Риккардо Калиостро, капитаном специального»…