— Ну, неплохо было бы взглянуть, как ты живешь, — Аврора кокетливо двинула плечом.

Намек понял. Надеюсь, рваный рубец на моем плече уже не так бросается в глаза, как неделю назад…

Она расхаживала по моей квартире и с любопытством разглядывала незатейливую обстановку. Я проверял почту и загружал комп новым списком задач, которые должен был «не забыть выполнить за этот месяц».

— Может быть, поужинаем? — спросила Аврора, усаживаясь на диван и доставая завалившийся между подушек компьютерный журнал — из тех, что я пролистывал на досуге; досугов у меня было мало: она держала еще не прочитанный мною февральский номер.

— Куда-нибудь сходим? — я освободил глаз от линзы и, поморгав, улыбнулся моей гостье. — Выбери по вкусу — куда… Только… давай сегодня туда, где потише?

— М-м-м! — астрономша поджала губы. — Ну нет! Я же вижу, что ты устал! Готовить я не умею, но полуфабрикаты…

— Нет-нет-нет! — перебил я, направляясь в кухню. — Сиди, где сидишь!

Не хватало еще в первый же день отправить ее к плите! Ну, на второй-третий — еще куда ни шло…

Я возился на кухне, а девушка, судя по звуку и синтезированным запахам, включила мой старый голопроектор. Мы изредка переговаривались через две комнаты, потом она затихла. Пришлось поторопиться: еще заснет со скуки. А все-таки у нас обоих были планы на «после ужина». И, признаться, меня эти мысли хорошо будоражили, отгоняя усталость.

Аврора опередила и заявилась ко мне в таком соблазнительном виде, что о готовящейся еде я просто забыл. Она поигрывала расстегнутой петелькой на блузке, недвусмысленно теребя ее пальцем и поглядывая на меня исподлобья. Долго уговаривать меня было не нужно, я просто сбросил со стола все кухонные принадлежности, сгреб Аврору и усадил ее на столешницу. При этом мы беспрерывно целовались и пытались содрать друг с друга одежду, что в таком запале сделать не получалось.

Она скользнула своей ладонью по моим брюкам:

— Бедный! Сплошной комок нервов! Тугой комок нервов!

Мы засмеялись. Мне нравится, когда женщины в такие минуты говорят всякие непристойности, но только что-то в угасающих мыслях подало из последних сил сигнал: есть в Авроре какая-то неискренность!

Она охватила меня своими стройными ногами, и мне стало плевать, надето на нас что-то или уже нет. Аврора всхлипывала, стонала и кричала в лучших традициях виртуального порно. И, каюсь, всю ту половину ночи, что мы с нею занимались любовью, меня эти звуки заводили.

Только потом, когда мы жевали разогретый ужин — из тех остатков, которые не успели подгореть во время нашей кухонной эскапады — я поймал себя на одной не очень-то приятной мыслишке. Она ахала и охала, но ни разу не испытала настоящего оргазма. Конечно, я контролировал это автоматически, не нарочно. Лучше бы у меня совсем не было умения воспринимать «тонкие» всплески энергетики партнерши. Получив сигнал из бессознательного, я так же автоматически стал менять поведение, стараясь доставить ей удовольствие. Увы, ни одна из моих попыток успехом не увенчалась. Аврора же, не подозревая о том, что я все понял, мастерски имитировала экстаз, вплоть до осязаемых проявлений, которые, может, и обманули бы кого-то другого на моем месте. Я поневоле стал ее отражением: неискренность — всегда плата на фальшь. Но для чего, черт возьми, ей это было нужно?

Истинный разврат — это когда вот так. Разврат с извращением. Потому как — зачем, если не хочешь? И во мне поневоле появилась некоторая неприязнь к этой даме. Такие мне еще не встречались. Сколь Аврора походила на Фанни внешне, столь же она была ее полной противоположностью психологически. Я давно уже научился умерщвлять в себе порывы к сравнениям других женщин с моей вспыльчивой гречаночкой, но тут не получилось. Моя жена была естественна в любом настроении, я обожал ее даже тогда, когда она в гневе швырялась в меня журналами, подушками или посудой, когда психовала и спорила, когда дулась после ссоры. Она не была вечно милой улыбчивой «цыпочкой», она могла ляпнуть крепкое словцо или окатить антарктическим холодом из своих лучистых серо-голубых глаз. Она была чаще не права, чем права. Но за честность и открытость я простил бы любое прегрешение Фанни. Это по работе она «провокатор»… Ее любимым изречением всегда было старое, уже неизвестно кем произнесенное: «Плох тот актер, для которого вся его жизнь — сцена. Тогда он не актер, а всего лишь лицедей». Нет, в жизни Фаина «провокатором» не была.

И так захотелось мне увидеть ее в эту, именно в эту ночь вместо сотрудницы ОКИ!..

— Прости, Дик, но мне пора ехать, — выдернула меня из моих размышлений Аврора, аристократично выкладывая вилку и нож на салфетке, по обе стороны тарелки, на одинаковом расстоянии от нее. — Подвезешь меня домой или вызвать такси?

Этим она словно провела черту между нами. Я принял игру и с прохладцей ответил, что это зависит от ее желания, а вообще могла бы и остаться. Астрономша тут же смягчилась, принялась объяснять, что ей непременно нужно домой, что у нее снова какая-то конференция в Детройте, что это очень важно и так далее и тому подобное.

Я сел за руль, хотя глаза мои слипались. Женщины смеются над нашими нехитрыми потребностями — пожрать, потрахаться и поспать — а вот попробовали бы сами пожить в таком ритме, как я!

— Что за конференция? — спросил я скорее из вежливости и желания не заснуть за рулем, чем из интереса.

— Мы боремся за то, чтобы с атомия сняли запрет, и, возможно, скоро добьемся своего…

— Ты серьезно? То есть, вы нашли способ нейтрализовать мутагенные свойства этого вещества?

Вот тут-то глаза Авроры загорелись по-настоящему! Вот здесь она была абсолютно обнажена в своей искренности!

— Нет. Атомий как был, так и остается мутагеном — от этого никуда не денешься… Но именно он позволит нам выйти за пределы Местной Галактики и вырваться в настоящую Вселенную… Я готова ждать до глубокой старости, лишь бы увидеть, что мы добрались, скажем, до Андромеды… Это было бы таким подарком для меня…

— И за какое время корабль на атомиевом топливе достигнет Андромеды? — я едва сдержал зевок.

— По моим расчетам, лет за семьдесят. Там ведь пока нет «коридоров» — в межгалактическом пространстве… И неизвестно, можно ли их проложить вообще. Вот когда наша экспедиция окажется в другой галактике, мы сможем судить о нашем потенциале!

— А-а-а…

Хорошо ей щебетать, когда она и крохи своих сил не потратила, а вдобавок даже и подзарядилась моими. Вампирша. Мне стало смешно, когда мой засыпающий разум нарисовал сюрреалистическую картинку: тянущуюся ко мне клыками Аврору. Одержимую утопическими идеями Аврору.

Не врезаться бы на такой скорости…

Удивляюсь, как после этой поездки мне удалось вернуться домой живым. И на том спасибо…

7. Ежовые рукавицы контрразведчиков

Через неделю я перестал узнавать своих коллег по отделу. Работа шла своим чередом, но все сидели тихо, как степные сурки в норах, словно боясь сказать хоть одно лишнее слово. Что случилось, я на тот момент не понял. Да и узнавать не было ни времени, ни сил: мы со Збигневом и Самантой так выматывались на тренировках, что по утрам едва притаскивали ноги в Управление. Более или менее раскачаться удавалось только к обеду. Мы все трое сквозь зубы ругались на эти треклятые и никому не нужные соревнования, но толку от брани не было никакого. Впрочем, я и сам был виноват: не отказываться же от встреч с Авророй, когда она сама предлагает! Я даже стал свыкаться с ее странным поведением в постели и скучал, когда по какой-то причине встретиться нам не удавалось.

Просветил меня о причине упадочнических настроений в отделе Питер Маркус в «курилке».

— Кто надоумил майора поставить над нами Каприччо и Такака? — осторожно поинтересовался он.

Я пожал плечами. В общем, ситуация действительно странная: «контры» ведь совсем туманно представляют себе специфику нашей работы. Не проще ли было сделать временным куратором капитана Стоквелла, начальника параллельной ветви СО?