— О Квае Шухе…

— Да, о его закадычном дружке, Квае Шухе, совершенно верно, — спокойно повторил дипломат. — Теперь я считаю, что нужно было остановить выбор именно на нем. Кстати, сейчас мне принесут обед. Не желаете разделить со мной скромную трапезу, святой отец? Я обожаю грибные блюда, и как раз вчера мне доставили с Земли великолепные боровики! Здесь ничего подобного не произрастает. Здесь повсюду эти пакостные пэсарты. Бр-р-р! Вы пробовали когда-нибудь жаренные в сметанном соусе боровики, Агриппа?

Священник отрицательно покачал головой. Ему было не до чревоугодия. А ведь посол мало отличается от ненавистных ему самому пэсартов! Точно так же хочет заманить экзотической пищей…

Неподалеку от них на песок опустилась тяжелая белая птица с острыми крыльями. Она почистила перья и с подозрением уставилась на людей. Не найдя в них ничего интересного, заметила плеснувшую в волнах рыбу, протяжно крикнула, неуклюже пробежала вперед и кое-как взлетела, чтобы спикировать в воду и вынырнуть с добычей. Магистр подумал, до чего же не по-божески устроены миры Внешнего Круга: здесь все друг друга жрут, отдаваясь этому всей душой и помыслами…

— Вы, фаустяне, забавный народ, — продолжал витийствовать Антарес.

— Но ведь вы обещали, господин Антарес! Мы воспитываем наших монахов вовсе не для войн и убийств, вам это известно. Зил был направлен вам в услужение, он дал мне зарок слушаться вас, как меня. Он никогда не нарушил бы данного слова!

Антарес заслонился от него рукой:

— Увольте, Агриппа! Овца вашего стада оказалась паршивой…

— Так что натворил во Внешнем мире Зил? — не вытерпел Агриппа.

— Если я скажу, что он пренебрег самой важной библейской заповедью, вы мне поверите? Воспользовавшись отсутствием гена-аннигилятора… А?

Темные глаза священника расширились:

— Но это… это ужасно! Каким образом?..

— Ну, если перечислять, то он пренебрег почти всеми заповедями по очереди, — отмахнулся Антарес. — Это уже в прошлом. Пора думать о нынешнем положении вещей.

— Каюсь. Эти три года я почти не выезжал с Фауста и не знаю ничего, — сдался священник.

— Ваш гаденыш…

— Прошу, не называйте так мальчика. Что бы он ни сделал, наказание за свои поступки он понесет… — Агриппа указал на небо.

— Договорились, святой отец! Гаде… этот ваш воспитанник совсем поехал рассудком. Он преследовал Сэндэл…

Священник помрачнел. Недаром, ох недаром на Фаусте не было ни единой женщины! И вот — пожалуйста: стоило появиться жене посла, и все моральные устои Зила рассыпались в прах… Если, конечно, Антарес не лжет.

— Наши женщины не привыкли к такому обращению. Но, возможно, чем-то ему удалось соблазнить мою супругу — или своей молодостью, или своей прытью… Я не знаю… Женщины — существа странные.

Агриппа посмотрел на изморенное физическим бездействием тельце посла и мысленно сравнил его с полным жизни и сил статным послушником. Хоть магистр и был далек от всего житейского, но здесь жену Антареса он понял. Хотя и не одобрил поступков — ни ее, ни своего сына.

— Но мы встретились не для того, чтобы обсуждать моральные принципы моей досточтимой супруги, Агриппа. Зил сбежал. Мы не нашли его. Я оч-чень, повторяю: оч-ч-чень хотел бы узнать, где он сейчас. Он весьма опасен. Вас это не смущает, мой набожный друг? Простите, что фамильярничаю. Я сегодня на отдыхе и позволил себе расслабиться… Так вас не смущают все небогоугодные поступки вашего га… вашего сыночка?

— Он по-прежнему мой сын. Не нам, смертным, осуждать деяния друг друга…

— Это позиция не мужчины, но юродивого. Вы наивны до комичности. Хотите думать, что все люди хороши?

Священник исподлобья посмотрел на посла:

— Не вижу ничего порочного в этой позиции. Не мне судить поступки даже моего сына. Для этого существует другой — более строгий — суд…

Антарес зевнул. Надо было предположить подобную реакцию идиота-фаустянина. Они там все будто пыльным мешком пришибленные… Что ж, придется подступиться с другой стороны:

— Кроме того, святой отец, опасность грозит и ему самому. Как я понимаю, коли у него отсутствует аннигиляционный ген, не только он может убивать беспрепятственно… То же самое могут проделать и с ним. Причем — кто угодно… Не обязательно для этого быть специально обученным сотрудником ВПРУ. Ведь так?

Агриппа вздрогнул. Он мог бы уже и не отвечать: Антарес узнал все, что хотел.

— Так помогите нам определить местонахождение Зила, Агриппа! Не берите грех на душу, вы и без того взрастили настоящее чудовище в человеческом обличии!

— Как же я смогу помочь? Поверьте, господин Антарес, я нисколько не пытаюсь выгородить его! По дороге на Эсеф я много думал и пришел к тому, что мальчика нужно забрать отсюда… Поэтому наши с вами намерения совпадают…

— Я предполагаю, что он на Земле, святой отец. Но мое появление в столице Содружества непременно вызовет ненужный резонанс. Не соблаговолите ли вы самостоятельно заняться вашим воспитанником? Хотя бы попытайтесь узнать о его судьбе.

Священник вздохнул:

— Я сделаю все, что от меня зависит… — за эти несколько минут разговора он на глазах осунулся и постарел.

Отойдя к полосе прибоя, Антарес ополоснул ноги от песка и обулся.

— Разрешите небольшой вопрос, магистр? — с улыбкой крикнул он. — У вас тоже нет аннигиляционного гена?

— У меня — есть, — проговорил Агриппа, думая совсем о другом. — Мое происхождение предполагало частые контакты с внешним миром, и потому аннигиляционный ген у меня есть…

— Почему же у остальных…

— Господин Антарес, я не имею права говорить об этом. Иерарх не давал мне таких полномочий.

— Но как-то все это странно…

Посол подобрал с шезлонга свое полотенце и, забросив его через плечо, кивком пригласил магистра следовать к усадьбе. Фаустянин легко, словно юноша, поднялся и поравнялся с Антаресом.

— Ничего странного. Просто Элинору была уготована совсем другая судьба, господин посол. Совсем другая… Эта судьба заключена в его имени… Я до сих пор не понимаю мотивов такого решения Иерарха Эндомиона…

— А я вот хорошо понимаю. Да вам говорить бессмысленно, вы же упертый в своей наивности и вере в людей, как черт знает кто! Дело ваше. Но лишнее слово гаде… Зила на Земле может обернуться огромными неприятностями вам и вашему приходу. Вы ведь не хотите развоплощения, верно?

— Я не хотел бы неприятностей Епархии…

— Могу уверить: вас одного не казнят. Поэтому в ваших же интересах как можно быстрее помочь нам отыскать вашего проходимца. У меня даже есть кое-какие намётки…

Священник медленно перевел взгляд на носы своих черных туфель и снова задумался.

5. Вспышка

— Знаешь, Ти (ничего, если я буду называть тебя просто — Ти?)… Ну так вот, Ти, есть одна история про древнего мудреца… Как-то раз шел один путник по дороге и увидел сидящего под оливковым деревом старца. Путник узнал в старике знаменитого мудреца. И он спросил: «Ответь, философ, сколько времени мне еще идти до Афин?» Старик взглянул на него и махнул рукой вдаль: «Иди!» Путешественник растерялся. Старец ждал. «Но ведь я задал тебе такой простой вопрос, мудрец! Сколько времени мне еще идти до Афин? Ты ведь наверняка оттуда, это единственная дорога!» Старик снова указал вдаль и повторил внушительно: «Иди!» И тогда путник рассердился: «О тебе ходят легенды, а ты, видимо, настолько глуп, что не можешь мне сказать, как долго мне еще идти до Афин!» На что мудрец ответил: «По-моему, глуп как раз ты! Как же я могу сказать тебе, сколько времени займет твой путь, когда ты стоишь на месте?» Путник махнул рукой и поплелся своей дорогой. А старик, оценив скорость, с которой тот двигался, закричал ему вслед: «Ну, если ты будешь идти все время с такой скоростью, то Афин достигнешь к закату!» Интересно, Ти, а мы с тобой достигнем Москвы хотя бы к рассвету, а?