— И я уже совсем перестаю что-либо понимать.

Лишь слушаю — и всё.

А потом запись кончилась —

— ‘И НАЧАЛОСЬ КИНО’:

: Все разом кинулись из грота.

— Выход из Десятки один, узкий; возникла давка...

Этот момент я очень плохо помню. Помню только — огромное, безмерное чувство страха, что гнало нас — куда?..

: ПРОЧЬ-ПРОЧЬ-ПРОЧЬ-ПРОЧЬ-ПРОЧЬ-ПРОЧЬ...

< ... >

: ЛАКУНА.

..: Очнулся я вместе с другом Егоровым в Бородинских Полях — есть системка такая по соседству с Десяткой. В голове одна мысль: надо дойти до Белой Колокольни.

Там натёки очень красивые; их ещё Белой Бородой называют... А правильнее — “мундмильхен”, лунное молоко. Место для всего ильинского народа почти культовое — как Сумасшедший Барабанщик в ЖБК или места гибели Шагала и Шкварина; специалисты по карсту, споря о происхождении этих натёков, полагают их весьма целебными — известно только, что к собственно карсту они имеют не самое прямое отношение,—

— НО ПОЧЕМУ ИМЕННО ТУДА???

: Не знаю.

— Идём. Точнее, пытаемся идти.

Дорогу до Колокольни знаем, как свои пять пальцев — с закрытыми глазами бы дошли, и без света,—

: как от Журнала до выхода —

— НО ПОЧЕМУ-ТО МЫ НЕ МОЖЕМ ТУДА ДОЙТИ.

: Всё кружим, кружим, кружим... Как чайники, путаемся меж плит, щелей, шкурников, каменных глыб, крепей, поворотов, развилок...

— И не узнаём ничего вокруг:

: Другая Система. Не Ильи.

Измученные и осатаневшие от этой мистической круговерти, мы с Сашкой буквально падаем на какую-то большую треугольную плиту — каждый у одного из её углов.

: Третьим своим углом плита упирается в стык потолка и стены.

— Всё,— говорит Егоров,— давай бросать монету: идём дальше — или пытаемся вернуться.

: Монеты у нас нет.

И мы не представляем, где находимся.

— Абсолютно. В родных Ильях...

Тогда мы решаем бросить перчатку. И загадываем: если упадёт ладонью вниз — ищем Белую Колокольню; если вверх — ищем дорогу обратно. До грота.

: Бросаем...

Она падает ровно посредине этой плиты.

: В самом центре.

— И одновременно на том конце плиты, что был пустой и как бы упирался в свод, возникает Совершенно-Очумелый Сталкер.

: Полная симметрия.

: Мы сидим молча в вершинах этого тысячетонного треугольника и смотрим на пустую перчатку, которая лежит на боку точно посреди между нами — и показывает нам фигу.

: Так у неё сложились пустые пальцы.

— Где Десятка? — наконец спрашиваю я у Сталкера.

— Там,— отвечает он, немного заикаясь — вместо того, чтоб, как обычно, среагировать: “не брал я твою десятку...”,— я пока упираюсь в неё своей ж...

— МЫ С САШКОЙ БУКВАЛЬНО СМЕТАЕМ ЕГО С ЭТОЙ ПЛИТЫ:

... а потом долго, долго — очень долго — приходим в себя.

: ПОТОМУ ЧТО У ДРУГИХ БЫЛО ЕЩЁ ХУЖЕ.

ГОЛОС ТРЕТИЙ — ПУТЬ В ПРОШЛОЕ:

... мы тащим в Липоту свои вещи:

: Коробки с приборами.

: Тяжеленные акомы для пищеровского “железа”.

: Две канистры с водой — чтоб больше не возвращаться, ибо у Сумасшедшего...

: Канистра бензина.

— И трансы: мой и Пищера.

Картина достаточно аллегорическая — “БУРЛАКИ В ШКУРНИКАХ ИЛЬИНСКИХ ПЕЩЕР” весьма напоминает знаменитую фантазию из школьного учебника истории: “Каторжная эксплуатация детского труда в шахтах царской России”...

— Грязная, бессовестная фальшивка:

: Никогда не было выгодно использовать на тяжёлой работе физически слабого человека — я уж не говорю про детей! — тем более под землёй. Даже если ему при этом совсем не платить,—

— Ну, а мы занимаемся этим вроде не то, чтоб уж очень совсем бесплатно — а так: ради удовольствия.

..: Спорное положение. И Бог с ним —

Пит со Сталкером, конечно, сопровождают нас: им самим гораздо проще до На-Двоих добраться,— но всё равно нам приходится тяжко.

Потому что с 1978 года — с той самой спасаловки — никто не расчищал эти шкуродёры.

: Никто не ходил здесь.

Потому что никому это не было нужно:

Обвальный грот — страшная штука. Он и притягивает, и пугает одновременно. Можно набраться смелости и осторожно проползти в него — не касаясь стен, потому что стены эти хранят Беду, они пропитаны Ей,— пугливо озираясь, осмотреться вокруг, выкурить сигаретку, пытаясь представить себе, как это выглядело — обвал — для Тех, Кто Находился Здесь,— одновременно припоминая, если знал, как всё было тут раньше — и быстрее, быстрее — ни к чему не прикасаясь — НАЗАД.

: почти бежать последние метры.

В конце концов, в Ильях и в ЖБК достаточно иных мест для реализации своего любопытства.

— Так думаю я, протискиваясь с тяжёлым трансом в узкую щель лаза, ведущего к Липоте:

: Совсем как тогда, в 1978-м...

— И сзади также тяжело пыхтит Пит.

А чуть дальше теми же словами поминает и “Свечек”, и их дурацкий завал, что изуродовал эту дорогу, Сталкер.

: Потому что, чтоб протащить наши трансы, нам приходится работать совсем, как тогда.

: Пешня, сапёрная лопатка, кайло и зубило.

И я поневоле ‘ударяюсь в воспоминания’:

— Картины аллегорические из совсем безмятежного ‘спелеовендетства’ следуют одна за другой:

..: молодой чайник-суперспелеомэн Егоров, вторично открывающий на глазах у всех ЖБК — пресловутый “Второй Уровень”,—

..: молодой чайник-суперспелеомэн Егоров, ныряющий в сизые от составляющих их частей облака волока за ‘дедушкой своей мечты’ — точнее, за ‘девушкой своих электрических грёз’,—

: уже отсюда, из сегодня, со всей возросшей во мне мудростью жизни, имею право ( о чём бы ни трендил в мою жопу сзади Майн Энтер Критик ) уточнить — довольно небезуспешно ныряющий,—

..: а так же молодой чайник-суперспелеомэн Егоров, выволакивающий из клубов совершенно-ядовитого смрада свою любовь, с первого взгляда нажравшуюся какой-то колёсной гадости — если не сказать хуже,—

—— И Пит: геройское поведение, примерное любопытство, показательная настойчивость и завидная работоспособность — а так же до сих пор ( ...! ) просто удивительная наивность во всём, что касается человеческой дряни;

— но Главное: какая-то неуловимая незаметность и незаменимость во всём...

... и грандиозно-грациозный — мон шер: как слон в посудной лавке старого еврея во время погрома,— производящий с первого же своего выхода впечатление умудрённого тяжкими жизненными невзгодами, маститого < “маститый” — то бишь больной маститом, значитЬ; на мужской род, надеюсь, обратили внимание? > спелеоволка —— Майн-Перпетуум-Кайф-Мон-Шер-Хеа(р)т-Артек-Люмен-Люмпен-Либер-Любер-Вундер-Малер... / “Санта-Лючия-Лиссабоно-Мадридо-Донна-Тереза-Хунта-Гестапо-Де-Капо-Ад-Фино...” /

..: Вы поняли, кто.

“Да”. Почти благородный дон, значит. “Дон-600” — или сколько их там? “Игуано-донъ”, значит.

... Нам всем — 17. И это наш первый ( такой героически-случайный ) совместный выход.

: Кто знал, что...

— Столкновение с плитой прерывает цепочку старинных образов-ощущений, насилующих память.

: Останавливаюсь — почти по техническим причинам: очень болят мозги. Точнее, их упаковка. Но Сталкеру об этом лучше не сообщать — обосрёт, до вечера не отмоешься.

... Сталкер сзади, кстати, орёт, что он не лошадь. И это мгновенно вызывает в подсознании картину, почти забавную — карикатурную сиречь,— “СТАЛКЕР —— НЕ ЛОШАДЬ”. Явная антитеза т. Маньяковскому: