Иногда Лютер дерзал вступать в спор с Самим Богом. "Я много спорю с Богом, проявляя большое нетерпение, - говорил он, - и указываю Ему на Его обетования". История хананеянки не переставала служить для Лютера источником удивления и утешения, поскольку она осмелилась спорить с Христом. Когда она попросила Его пойти и исцелить ее дочь, Иисус отвечал, что послан к заблудшим овцам одного

лишь Израиля и что Он не может забрать хлеб у детей и отдать его собакам. Женщина не оспорила Его утверждения. Она лишь попросила у Христа того, что вполне приличествует собакам, - подобрать крохи, упавшие со стола детей. Она противостояла Христу Его собственными словами. И Он затем обращался к ней не как к собаке, но как к дочери Израиля.

"Это написано для нашего утешения, дабы мы видели, сколь глубоко скрывает Иисус Свой лик, и руководствовались бы не своими чувствованиями, но одним лишь Его Словом. Он не назвал ее собакой. Он не сказал "нет". Все Его ответы, однако, были скорее "нет", чем "да". Это показывает состояние нашего сердца, пребывающего в унынии. Оно во всем видит одно лишь "нет". Посему необходимо обратить сердце к тому "да", которое глубоко скрыто под "нет", и держаться твердой веры во Слово Божье".

Обходной путь

Временами, однако, Лютер не советовал предпринимать каких-либо попыток решать проблему, идя напролом. "Не спорьте с дьяволом, - говорил он. - У него пятитысячелетний опыт. Он уже испробовал все свои уловки на Адаме, Аврааме и Давиде и в точности знает все ваши слабые места". И дьявол настойчив. Если ему не удается одолеть вас с первой попытки, он попытается взять вас измором, осаждая до тех пор, пока вы не сдадитесь от одного лишь изнеможения. Попытайтесь объявить запретной саму эту тему. Поищите себе подходящую компанию и обсудите какой-нибудь совершенно не связанный с вашей проблемой вопрос, например, как обстоят сейчас дела в Венеции. Избегайте одиночества. "Беды Евы начались с того, что она пошла прогуляться в саду одна. Наихудшие из искушений я испытал, будучи в одиночестве". Попробуйте найти христианского брата, мудрого наставника. Препояшьтесь церковным братством. Ищите также веселой компании, женского общества, пируйте, танцуйте, шутите и пойте. Заставьте себя есть и пить, пусть даже пища вам кажется совершенно безвкусной. Пост представляется наименее разумным вариантом. Однажды Лютер сформулировал три правила, касающиеся того, как бороться с депрессией: во-первых, верить во Христа; во-вторых, необходимо искренне разгневаться; в-третьих, нужно влюбиться. Особенно горячо рекомендуется музыка. Дьявол ненавидит ее, поскольку не выносит веселья. Врач Лютера вспоминает, как однажды он с друзьями пришел на музыкальный вечер и увидел Лютера, пребывающего в состоянии оцепенения. Но стоило лишь остальным запеть, как вскоре и он присоединился к общему пению. Успокаивает и отвлекает домашняя жизнь. То же действие оказывало на Лютера и присутствие жены в те периоды, когда дьявол осаждал его бессонными ночами. "Тогда я поворачивался к Кати и говорил:

"Запрети мне эти искушения и избавь меня от пустых тревог"".

 

Отвлекает и физический труд. По уверению Лютера, очень хороший способ изгнать дьявола - запрячь лошадь и отправиться разбрасывать навоз в поле. Во всех этих советах о том, как избежать прямого столкновения с дьяволом, Лютер, можно сказать, предписывал веру в качестве лекарства от нехватки веры. Отказ от спора сам по себе является актом веры, который можно уподобить Gelassenheit мистиков - выражению уверенности в спасительной силе Бога, Который работает в сфере подсознания в то время, пока человек занимается совсем другими делами.

Это объясняет, отчего Лютер так любил наблюдать за теми, кто живет беззаботно, например, за птицами и детьми. Наблюдая, как Кати кормит грудью малыша Мартина, Лютер заметил: "Дитя! Против тебя папа, епископы, герцог Георг, Фердинанд и дьявол. А ты, ничуть не тревожась, посасываешь молоко".

Четырехлетней Анастасии, рассуждавшей о Христе, ангелах и небесах, Лютер сказал: "Дитя мое, если бы мы только могли твердо держаться этой веры!"

"А что, батюшка, - отвечала она, - вы разве не верите в это?"

Лютер объяснял:

"Христос сделал детей нашими учителями. Меня огорчает, что, будучи доктором столь много лет, я вынужден ходить в одну и ту же школу вместе с Гансом и Магдаленой, ибо кто из всех людей способен в полной мере уяснить себе сии слова Божьи: "Отче наш, сущий на небесах"? Всякий, кто искренне верует в эти слова, нет-нет, да и говорит себе: "Я - господин неба, и земли, и всего, что на ней есть. Архангел Гавриил - мой слуга, Рафаил - мой страж, ангелы же есть духи, служащие мне во всякой нужде. Отец мой небесный повелел им заботиться обо мне, дабы я не преткнулся о камень". И в то время, как я пребываю в таком убеждении, Отец мой дозволяет, чтобы меня бросили в застенок, утопили или обезглавили. И тут происходит крушение веры, и я вопию: "Кто же знает, где истина?"

Борьба с ангелом

Одни лишь наблюдения за детьми не могли дать ответа на этот вопрос. Вновь необходимо было пойти напрямую. Если Лютера тревожило состояние мира и состояние Церкви, он мог обрести уверенность, лишь признав, что фактически дела не так уж плохи. Несмотря на многочисленные пессимистические суждения последних лет своей жизни, Лютер мог сказать: "Передо мною встает картина не прискорбного состояния нашей Церкви, но Церкви процветающей благодаря чистому и неиспорченному вероучению и взрастающей день ото дня силами прекрасных ее служителей".

Иногда депрессия побуждала Лютера к самоуничижению. Один из современников Лютера вспоминает, как, будучи в Вартбурге, он попеременно считал себя то смельчаком, то трусом. Сам Лютер никак не мог упрекать в чем-либо Бога, поскольку тогда перед ним навечно вставал вопрос - воистину ли Бог благ? Что же делать человеку, когда его осаждают подобные сомненья? Лютер, бывало, говорил, что никто не знает пути, но куда-то идти надо. Бесполезно искать, откуда берет свое начало богословие Лютера. Оттуда, откуда может. Сам Христос представляется изменчивым. Иногда Он предстает добрым Пастырем, иногда же - отмщающим Судией. Если Христос казался ему враждебным, Лютер обращался к Богу, вспоминая первую заповедь: "Я Господь, Бог твой". Это провозвещение было одновременно и обетованием, а Бог должен сдерживать Свои обещания.

"В подобных случаях мы должны сказать: "Все, во что веровал я, рухнуло. Господи, Ты один даруешь помощь и утешение. Ты сказал, что поможешь мне. Я верю слову Твоему. Боже мой, Господь! Я слышал от Тебя слово радостное и утешительное. Я верю ему. Знаю, что Ты не обманешь меня. Каким бы Ты ни предстал передо мною, Ты сделаешь то, что обещал, именно это, и ничто иное"".

С другой стороны, Бог скрывает Себя в грозовых тучах, которые нависают над вершиной Синайской, а затем собираются над яслями, взирая на лежащего на коленях у матери младенца Иисуса и зная, что здесь надежда мира. Или же, коли и Христос, и Бог представляются вам равным образом недостижимыми, взгляните на твердь небесную и подивитесь делам Бога, Который поддерживает ее без помощи столпов. Или возьмите самый незатейливый цветок, и вы увидите в крошечном лепестке дивное творение Божье.

Следует поощрять все те внешние факторы, которые способствуют укреплению религиозной веры. Большое значение придавал Лютер крещению. Когда дьявол подступал к нему, Лютер отвечал:

"Я крещеный". В конфликтах с католиками и радикалами Лютера также укрепляло наличие докторской степени. Она наделяла его авторитетом и правом говорить.

Скала Писания

Но всегда и превыше всего остального первой помощью для Лютера было Священное Писание, поскольку оно есть письменное свидетельство откровения Божьего, данного во Христе. "Истинный христианин предпринимает паломничество не в Рим и не в Компостелу, но к пророкам, Псалтири и Евангелиям". Писание играло для Лютера первостепенную важность и прежде всего не как книга, позволявшая ему вести антипапскую полемику, но как основа для уверенности. Он отвергал авторитет пап и соборов. Не мог Лютер, подобно пророкам внутреннего слова, и отталкиваться от своего внутреннего мира. Суть его ссоры с ними заключалась в том, что в моменты депрессии он видел внутри себя одну лишь непроглядную мглу. Он утрачивал всякие ориентиры, если не мог обрести точки опоры. И такую точку опоры Лютер находил в Писании.