Признанный мастер исторической прозы, лауреат Государственной премии СССР Степан Павлович Злобин (1903–1965) в романах «Салават Юлаев», «Остров Буян» и «Степан Разин» широко отразил важнейшие вехи народных движений XVII–XVIII веков. В центре его произведений — народ, творец истории, поднявшийся против угнетателей. Писатель создал правдивые картины эпохи, показал дружбу между народами старой России в их общей борьбе за свободу. О мужестве советских людей в годы Великой Отечественной войны взволнованно рассказал он в романе «Пропавшие без вести». Особенно большой популярностью в Башкирии пользуется давший автору литературное имя «Салават Юлаев» — первый и пока что единственный роман о легендарном национальном герое башкирского народа. Что касается последнего романа С. Злобина «По обрывистому пути», отразившего события кануна первой русской революции в нашем крае, то он впервые предлагается вниманию читателей Башкирии.

Долгие годы вынашивал С. Злобин идею создания монументальной эпопеи об истории народно-освободительного движения и путях борьбы рабочего класса, о становлении Коммунистической партии России и первой русской революции. Предварительные планы и первые беглые наброски были сделаны еще до войны. Писатель исподволь собирал и изучал материалы, относящиеся к изображаемой эпохе, особенно его интересовали события конца XIX — начала XX века на Урале, в Уфимской губернии, в самой Уфе. Не случайно роман «По обрывистому пути» начинается с встречи нового века в Уфе.

В семейном архиве писателя хранятся варианты планов и рукописи конспектов романа, характеристики отдельных образов и указания на их прототипы, а также черновые фрагменты отдельных глав ненаписанной второй части дилогии «Утро века». С любезного разрешения вдовы писателя Виктории Васильевны Злобинои автору этих строк удалось ознакомиться с разнообразными рукописными и машинописными материалами, имеющими прямое или косвенное отношение к этой незавершенной дилогии. Именно изучение этих уникальных материалов, бережно сохраненных Викторией Васильевной и приведенных в относительный порядок, и позволило осветить некоторые аспекты творческой истории романа «По Обрывистому пути», первой части дилогии «Утро века».

Планы «Утро века» неоднократно изменялись. Так, по одной из предварительных наметок произведение должно было состоять из четырёх книг и охватить значительный период времени: первая книга — 1901–1914, вторая — 1914–1929 гг., третья — 1929–1941 гг., четвертая — 1941–1946 гг. Существовал и другой вариант тетралогии, а именно: первая книга — 1901–1910, вторая — 1914–1924, третья — 1929–1941, четвертая — 1941–1950 гг. «Видимо, разгром Гитлера, — размышляет С. Злобин, — и есть завершение первого полустолетия».[1]

Писателю хотелось изобразить величественный путь большевистской России — от начала века до победы над гитлеровским фашизмом, до образования в Европе народных демократий, до конгресса мира. «Россия, провозглашающая мир, — записывает он, — вот достойный финал романа. И тут же встреча 1951-го». В черновых записях встречается даже вариант романа в пяти книгах: каждая охватывает примерно одно десятилетие. Эти ранние рабочие наметки относятся к началу пятидесятых годов.

Завершив «Степана Разина» и последнюю редакцию «Салавата Юлаева», С. Злобин сразу же принялся за «Утро века». К этому времени им был собран богатый архивный и фактологический материал: прокламации, революционные брошюры, газеты и журналы 900-х годов. В эту пору происходит смещение в планах и начинают доминировать варианты, связанные с идеей трилогии и дилогии. Причем самой главной представляется автору первая книга, в которой он намеревается охватить все важнейшие события с 1901 по 1914 год — от ленинской «Искры» до начала империалистической войны. Но С. Злобин колебался: ему казалось необходимым довести начальный том до Октября 1917 года, завершив его провозглашением «Декрета о мире». И появляется беглая запись: «Искра». Японская война. 1905. Смерть Толстого. Ленский расстрел. И — к подъему. Война 1914-го. Земсоюз. Деревня без мужчин. Распутинщина, пораженчество. Завод. 1917, февраль. Путь до Октября (июльские события). Октябрь. Мир хижинам — война дворцам. Но мир надо завоевать, за мир надо бороться». Таков план первого тома.

С. Злобин считал себя настолько готовым к работе, что надеялся за два года написать этот том. «Я считаю, что на первую книгу у меня должно уйти два года, если будут хоть мало-мальски пригодные условия, — записывает он в дневнике. — Двух лет от сегодня, от 17 марта 1951 года, мне бы хватило, то есть к марту 1953 года я бы закончил, включая Октябрьскую революцию. И все это есть «Утро века». Но в силу ряда причин (издание других романов, смерть жены Галины Николаевны Спевак) в ту пору, он не в состоянии был писать книгу, занимался в основном составлением и перестройкой планов. И только в 1954 году вплотную взялся за «Утро века». Обращение ЦК партии ко Второму съезду советских писателей, заострившее внимание исторических романистов на темы революционной борьбы прошлого и начала XX Столетия, вдохновило С. Злобина, и он не без гордости признавался: «Лично я работаю сейчас над темой из истории начала нашего столетия… В моем романе будут показаны и В. И. Ленин, и Л. Толстой, и М. Горький, но если бы они не были показаны, то все равно они незримо жили бы в произведении, как жили в самой эпохе, которая обрела определенную окраску благодаря участию в ее жизни этих замечательных людей».[2]

Работа спорилась. «К 1956 году было написано вчерне около тридцати печатных листов, но к этому времени, после XX съезда КПСС, получила права гражданства отложенная мною тема «пропавших без вести», — пишет С. Злобна. — Ряд моих товарищей, как и я сам, были за работу по борьбе с фашизмом, проведенную в плену, награждены медалями и орденами. Отложив «Утро века», я возвратился к роману «Пропавшие без вести», написать который считал своим моральным долгом».[3] И писатель увлеченно принялся за работу над романом «Пропавшие без вести», который задуман был еще в фашистском плену. К 1956 году было написано более десяти авторских листов. Закончив работу над романом «Пропавшие без вести» (оба его тома вышли в 1962 году, в корне переработанный вариант романа в одном томе появился в 1964-м, после этого он ни разу не переиздавался), С; Злобин смог вернуться к «Утру века». К 27 июля 1962 года он закончил чтение написанной ранее части, в том же году все переписал заново и работал над рукописью до мая 1963 года. Затем он снова отложил ее: переделывал, сжимал, улучшал, готовя к массовому изданию «Пропавших без вести». И только в августе 1964 года он снова взялся за «Утро века». Но у Степана Павловича оставался лишь год жизни…

В ноябре 1960 года, в самый разгар работы над «Пропавшими без вести», С. Злобин еще думал о трилогии: помнится, говорил мне, что повесть «Дороги» (которая была уже в наборе, но автор раздумал ее издавать) использует как материал для третьей книги «Утра века». Свое намерение он частично осуществил: небольшие отрывки из повести, правда, в совершенно переработанном виде, органически вошли в художественную ткань романа «По обрывистому пути».

Но в конце 1964 года, как видно из материалов семейного архива писателя, С. Злобин вновь — и теперь уже окончательно — изменил план произведения: объем ограничил дилогией, время — 1901–1907 годами. Первая книга имела рабочее название «Преддверье» и охватывала 1901–1903 годы, вторая — «Революция» — должна была отразить события 1904–1907 годов. И в дневнике появилась конспективная запись: «Куцый думский «демократизм» — пародию на «парламентаризм» — нужно сделать предметом обсуждений, предметом серьезных споров, ссор, расколов, размолвок… Может быть, 1907 год и будет концом романа (полностью). Без потребности продолжения романа в дальнейшем. Так собственно и надо ладить этот роман, чтобы он не требовал продолжения всех человеческих судеб в следующем томе. Мало ли что история не остановилась. Так ведь от любого романа можно ждать продолжения».

Затем произошло некоторое хронологическое смещение концовки первого тома, соответствующее следующей записи: «Момент русско-японской войны — рубеж первой книги». Этим периодом фактически и завершается «По обрывистому пути» — первый роман дилогии «Утро века».

Сюжетно роман был закончен. Осталось окончательно отработать те главы и образы героев, которыми автор был не вполне доволен. Он считал, что на это ему потребуется еще 6–7 месяцев. Однако летом 1965 года, вновь отложив «Утро века», он работал над статьей «Роман и история», в которой подвел итоги своим многолетним раздумьям, о судьбе и перспективах советского исторического романа.[4] К «Утру века», вернее, к первой его части, уже не суждено было возвратиться: внезапная тяжелая болезнь оборвала все планы…

Для творческой манеры С. Злобима как писателя вообще характерен многолетний кропотливый сбор огромного количества материалов, тщательное изучение, осмысление и отбор их. Большая подготовительная работа предшествовала и написанию «Утра века». Как и при работе над «Салаватом Юлаевым», при создании последнего произведения писатель не пренебрегал никакими, даже случайными, косвенными сведениями, любопытными фактами, эпизодами, встречами и беседами со старожилами, участниками, современниками и очевидцами интересующих событий. Но все материалы он заново переосмысливал и творчески перерабатывал. «В смысле изучения документации, характеризующей эпоху, — пишет С. Злобин о своей работе над «Утром века», — я пользуюсь теми же методами, как и в работе над моими прежними историческими романами, с тою разницей, что архивный документ часто заменяется обильной периодической печатью изучаемой эпохи, печатными мемуарами и даже живыми воспоминаниями здравствующих очевидцев изображаемых событий».[5]

Вот один пример, подтверждающий эту мысль писателя и имеющий непосредственное отношение к творческой истории «Утра века».

Произошло это в 1954 году в городе Калинине. После выступления в Доме офицеров к С. Злобину подошел большевик-подпольщик Иван Петрович Павлов. Оказалось, что он от известного революционера Николая Никандровича Накорякова узнал, что писатель интересуется материалами, касающимися истории первой русской революции, и предложил ему свое содействие в ознакомлении с записками уральского, подпольщика Ивана Михайловича Мызгина!

В семейном архиве С. Злобина сохранилось письмо И. П. Павлова, датированное 15 декабря 1954 года. Оно является ответом на письмо С. Злобина, оригинал которого хранится в семейном архиве И. П. Павлова. «Вы даже представить себе не можете, до какой степени записки т. Мызгина — это то, что мне нужно, — пишет С. Злобин. — Ведь хотя я и не называю город Уфу своим именем, но именно на Урале и именно в Уфе начинается мой роман, о чем легко догадаются все читатели, так как за год до начала действия романа в этом городе был В. И. Ленин, проезжая из ссылки, и мой главный герой имел с ним беседу. Уфимские железнодорожники и рабочие железнодорожных мастерских — это мой центр. Златоустовская бойня, убийство Богдановича (губернатора) — это то, что непосредственно входит в роман. Усть-Катавский, Симский и другие заводы являются его сферой, хотя я не дам их подлинных имен». Письмо это не датировано, но по ответу И. П. Павлова видно, что оно было отправлено в начале декабря или в самом конце ноября 1954 года. Значение же письма С. Злобина, в частности, в уяснении основного центра действия, трудно переоценить, тем более, что все названные в нем местности и события нашли широкое изображение в романе «По обрывистому пути».

В ответном письме И. П. Павлов отметил особую важность и трудность изображения жизни и работы рядового члена партии в подпольное время. «В самом деле, — писал он, — что это были за люди, которые за партию, за родину бескорыстно, самоотверженно шли на смерть, на муки, не получая для себя лично ничего: ни денег, ни славы. Раскрыть их психологию, корень того, что их двигало на это, — задача писателя». И. П. Павлов советует С. Злобину побеседовать с профессиональными революционерами: Эразмом Самуиловичем Кадомцевым, «членом партии с 1901 года, автором устава боевых дружин партии», встречавшимся с В. И. Лениным и Н. К. Крупской в Уфе, и с Н. Н. Накоряковым, который в 1906–1907 годах как представитель Уралобкома руководил уфимскими большевиками. И. П. Павлов сообщает много интересного о Э. С. Кадомцеве, И. М. Мызгине, о себе и подполье. По его мнению, С. Злобину удастся правдиво показать первых солдат большевистской партии уже потому, что он правильно взял «в основу своего романа Южный Урал, Уфу, в частности».

Рукопись профессионального революционера Ивана Михайловича Мызгина, о которой говорится в цитированных письмах, С. Злобин получил в середине января 1955 года с разрешением автора использовать ее так, как сочтет нужным. Писатель прочел эти воспоминания с восторгом и решил, что грешно тратить такое богатство в «тесто» своего романа. Он сразу же начал подыскивать литератора, который бы смог на хорошем уровне обработать воспоминания И. М. Мызгина и подготовить их к печати. Так родилась книга Ивана Мызгина «Ни бог, ни царь и не герой (Воспоминания уральского подпольщика)» в обработке Владимира Ишимова. На экземпляре книги «Ни бог, ни царь, и не герой», хранящейся в домашней библиотеке Злобиных, имеются две надпили: «Степану Павловичу Злобину от автора. Мызгин. 29. XII. 58» и «Дорогому и любимому Степану Павловичу — инициатору этой книги, ее вдохновителю и первому редактору в знак неизбывной памяти и благодарности. Володя» (Ишимов. — М. Р.).

Из «приключений» И. М. Мызгина С. Злобин позволил себе воспользоваться лишь одной деталью, которая при чтении записок ему очень понравилась. Спасаясь от преследования, И. М. Мызгин бросил в сторону полицейских пакет с французскими булками, который преследователи приняли за бомбу и, испугавшись, позволили ему скрыться. В романе «По обрывистому пути» похитители печатного станка припугнули полицейских и зевак «бомбой», которая оказалась… свеклой, завернутой в бумагу. Помимо оригинальности и реальности этой художественной детали, важно отметить, что она — результат внимательного прочтения объемистой рукописи. Вот уж поистине: «в грамм добыча, в год труды».

Как видим, знакомство с И. П. Павловым было полезно не только для С. Злобина, но способствовало изданию интересных воспоминаний И. М. Мызгина.

Роман «По обрывистому пути» — первая книга оставшейся незавершенной дилогии «Утро века» — был издан уже после смерти автора — в 1967 году (и переиздан массовым тиражом в 1970-м). Он еще не стал объектом изучения советских литературоведов. Это многоплановое произведение посвящено кануну первой русской революции» охватывает период с конца XIX века до начала русско-японской войны. В нем воспроизводится широкая картина русского общества первых лет нашего столетия, точнее — 1901–1904 годов. Самые различные социальные слои России того времени показаны в процессе острой идейной борьбы.

Основные события происходят в уральском промышленном городе, прототипом которого послужила Уфа, хорошо знакомая автору с детских лет. Но география романа значительно шире: действие переносится то в Москву и Петербург, то в Казанскую и Тамбовскую губернии, то в башкирские деревни и Златоуст, фигурирующий под старым названием — Косотурск. В произведении показан сложный процесс проникновения прогрессивных идей эпохи в толщу народных масс, приход лучшей части русского общества к революции, создание в ожесточенной идеологической борьбе с либеральным народничеством и различного рода оппортунистами боевой рабочей партии большевиков.

Главный герой романа — уфимский революционер Владимир Иванович Шевцов. Его прототипом, в какой-то мере, послужил профессиональный революционер-ленинец Герасим Михайлович Мишенев, хотя дела и поступки злобинского героя далеко не всегда совпадают с мишеневскими, а юношеская биография и вовсе идет от другого человека. Владимир Шевцов — яркий художественный образ, а не конкретное историческое лицо, вместе с тем он вобрал в себя много характерных, типических черт, свойственных верным ленинцам, делегатам Второго съезда РСДРП. Автор последовательно раскрывает формирование мировоззрения своего героя, его революционную закваску в среде уфимских железнодорожных рабочих и становление вчерашнего гимназиста убежденным профессиональным революционером-большевиком, показывает, какую, важную роль сыграли при этом его встречи в Уфе и на Втором съезде РСДРП с В. И. Лениным.

С. Злобину удалось убедительно нарисовать нарастающий общественный подъем в России накануне 1905 года, характер и движущие силы назревающей революции, главное — создать самобытные и яркие, полнокровные и целостные образы Шевцова, Горобцова, Баграмова, Рощина, Коростелева, Аночки. Рельефно воспроизводится в романе облик провинциальной предреволюционной Уфы, а также полупатриархальный быт башкирских деревень.

Но роман не завершен. Судьбы героев и события обрываются на полпути. Между тем писателю очень хотелось закончить это произведение. «Сегодня моя трудовая мечта, — писал он в 1965 году, — довести до конца дилогию «Утро века» так, чтобы эта книга оказалась лучше того, что мною написано в прежние годы жизни». И мечта Степана Павловича непременно сбылась бы, потому что роман «По обрывистому пути» — одно из лучших произведений писателя.

Вторая часть дилогии, где в бурном накале революционных событий декабря 1905 года должны были до конца раскрыться характеры и судьбы героев, осталась лишь в планах и черновых набросках. Ее С. Злобнн намеревался начать с показа врача Баграмова на японской войне. Прототипом Ивана Петровича Баграмова не по внешнему облику, а по идейным взглядам в определенной мере послужил отец писателя, тоже медик и революционер, познавший, как, впрочем, и мать, тюрьму и ссылку.

Далее в планах значится: кровавое воскресенье; броненосец «Потемкин»; 17 октября; Декабрьское восстание; Володя, Лизавета, Аночка (герои первой книги, большевики); конец Декабрьского восстания; каратели; Выборгское восстание; восстание в Свеаборге и Балтийском флоте; аграрный закон Столыпина; V Лондонский съезд РСДРП; Ленин, Володя Шевцов, Горький. Иногда лаконичный конспективный стиль чередуется с более подробным изложением сцен, эпизодов и сути изображаемого. «Передать, — записывает С. Злобин, — атмосферу 1906–1907 годов, атмосферу кары, расправ, разгул реакции: реакцию среди интеллигенции, раздавленное крестьянство, озлобление рабочих, их жажду мести и готовность на террор. Выборы в Думу».

Знаменательно, что в планах прежде всего значатся важнейшие исторические события изображаемой эпохи и выдающиеся личности. Поскольку же объективная достоверность, историческая правдивость являются характерными особенностями творческой концепции С. Злобина, то вполне естественно, что некоторые из его героев имеют своих реальных прототипов, хотя и не копируют, не повторяют их жизненных коллизий. Писатель постоянно стремится к выражению типического через индивидуальное, общего, характерного — через конкретное, единичное и, отталкиваясь от отдельного факта, идет по пути художественного обобщения. «Я считаю, — говорит он, — что в изображении эпохи первой русской революции или иных близких по времени событий романист не обязан следовать за протокольными записями фактов из жизни того или иного города, за точностью тех или иных имен. Обобщенные образы лиц и событий должны донести до наших дней правду истории революции. Потому приходится задумываться над псевдонимами героев, над обобщающей типизацией отдельных известных фактов».

Четко обозначена в последних записях и концовка произведения. «Финалом книги должна быть виселица, которая на некий период кому-то кажется последней (разрядка С. Злобина). И эта виселица должна быть коварной, даже в беззаконной стране быть беззаконием. На ней надо показать власть бюрократии, что она выше даже самодержавного монарха, и, когда царь проявляет «милость», бюрократ не хочет знать этой милости. Подчеркнуть пошленькую идейку о неосведомленности «государя императора» о том, что делают его именем».

Разумеется, по таким фрагментарным записям трудно получить исчерпывающее представление о произведении в целом, но судить о каких-то контурах его, тематике, идейной направленности — можно.

Кроме планов и их частичных расшифровок, в рабочих записях С. Злобина содержатся ценные указания на прототипов некоторых персонажей. Так, прототипом Степана Ивановича Горобцова, которому отведена значительная роль уже в первой книге романа, послужил известный уфимский революционер-ленинец Иван Якутов. «Горобцов Степан, — записывает С. Злобин. — Передать ему целиком роль Ивана Степановича Якутова, то есть руководство восстанием. Повешен в тюрьме. У его жены Параши явочная квартира большевиков». Вместе с тем в художественном образе Степана Горобцова мы не найдем точного воспроизведения облика и поступков реального Ивана Якутова. И это в полном соответствии с творческой концепцией писателя, которую он излагал неоднократно, но наиболее четко сформулировал в последний год своей жизни:

«Громадное большинство моих образов синтетично. Это совсем не отдельные портреты, людей, не запись событий. Мой роман (речь идет о «Пропавших без вести». — М. Р.) — это произведение, в котором автор осуществил полностью все свое право на вымысел, в строгих рамках исторической правды. Все было так, но все-таки люди, характеры, события — это плод фантазии автора. Подлинной правдой являются лишь историческая основа и характер человеческих отношений.

На том же принципе строится и роман «Утро века». Я не пишу портреты реально существовавших людей, но стараюсь правдиво передать человеческие отношения. Не пишу конкретных партийных организаций, но полностью, свято храню точность исторических событий большого масштаба, общую историческую обстановку, историческое развитие классов, политических течений, идей».[6]

Для понимания «политических течений, идей» очень важны и такого рода краткие записи, как-то: «у меня Розенблюм — позиция Плеханова, Рощин — Потресова, то есть полностью ликвидаторская». Эти записи дают возможность приоткрыть завесу в творческую лабораторию писателя, понять дальнейшую эволюцию отдельных образов, жизненная судьба которых в первой книге обрывается на полпути. Даже такая лаконичная фраза, как «Витя Рощин уходит из дому навсегда, становится большевиком», дает возможность судить о становлении характера персонажа и формировании убеждений, которые лишь схематично намечены в первой части дилогии. Мальчишеский «бунт» Вити против либеральных компромиссов отца перерастает, следовательно, в политическую зрелость. Бесспорно здесь влияние Володи Шевцова: зерна правды, посеянные в детскую душу Вити, дали добрые всходы.

Материалы семейного архива С. Злобина, с которыми мне удалось познакомиться, а также сведения, полученные мною во время бесед с самим писателем и Викторией Васильевной, не дают, к сожалению, более ясного представления о второй части дилогии. И сказанное, разумеется, не исчерпывает всей творческой истории последнего произведения Степана Павловича. Однако нам, жителям Башкирии, конечно же, небезынтересно знать, что город Уфа и наша республика сыграли важную роль в жизненной и творческой биографии известного советского писателя. Не только знаменитый «Салават Юлаев» был написан в Уфе, но и главный герой последнего произведения Владимир Шевцов — уфимец, основные события тоже происходят в Уфе.

Творческие, деловые и дружеские связи Степана Павловича Злобина с Башкирией продолжались в течение всей его жизни. Поэтому-то писатель любил наш край как свою родину. И отнюдь не случайно, что его лебединая песня — роман «По обрывистому пути» — о Башкирии, родине Салавата Юлаева и своей писательской колыбели. Размышляя о судьбах народов России и мира, волнуясь извечными проблемами свободы и счастья, зрелый мастер колоритно рисует тот обрывистый путь, по которому идут его уфимские герои — люди мужественные и смелые, самоотверженно борющиеся за утро Нового века, озаренного лучами ленинских идей!