– Чего ты ожидал – что-нибудь разэтакое с блестками?

– Да нет, что-нибудь не столь строгое, – сказал Джо. – Не надо спрашивать, почему мне так больше нравится. Знаешь, что на самом деле так удручает в старости?

– У тебя больше нет твоих кошечек, – сказала я.

– О, совсем не это! – улыбнулся Джо. – Кошечки – это своего рода случайно свалившийся с неба подарок. Я всегда так считал. Самое большое для меня огорчение это то, что по утрам у меня больше не бывает эрекций. Это по-настоящему ужасно.

– Я понимаю, наверняка кажется странным, что я веду этот разговор в то самое утро, когда мы с тобой в первый раз снова вместе в постели, – добавил он и быстро взглянул на меня, чтобы убедиться, что я не рассержусь.

Я не рассердилась и не особенно застыдилась – мне было всегда любопытно, что же на самом деле происходит с мужчинами. Пожалуй, единственный мужчина, который мог бы мне помочь найти ответ, был Джо.

– А у нас с тобой разговоры всегда странные, – сказала я. – Почему же отсутствие эрекции по утрам огорчает тебя больше, чем их отсутствие по вечерам или после обеда?

– У меня они по утрам были всегда, пока не случился удар, – сказал Джо. – По крайней мере, когда я не болел, не впадал в депрессию, или когда не было больших неприятностей. Когда просыпаешься, а пенис твердый и стоит крепко, это как бы задает бодрый тон на весь день. Это вызывает оптимизм. Даже если у тебя сто эрекций, а никакой кошечки рядом. Нет, все равно ты настроен оптимистично. Даже если ты в постели со своей собственной женой, а ей по утрам трахаться не нравится, а может, она с тобой какое-то время не трахается вообще, все равно – твердый пенис напоминает тебе, что у тебя всегда есть надежды на будущее.

– Возможно, это как-то было связано с работой над сценариями, – добавил Джо и нахмурился.

– У тебя больше нет эрекции? – спросила я. – Ты считаешь, из-за того, что ты больше не пишешь сценариев?

– Да нет! Я виню в этом только свою старость, – ответил Джо. – А про сценарии я сказал только потому, что, когда их у меня больше не стало, изменилось все. Просто я думал вслух. Я привык думать, что за все в жизни надо расплачиваться. Жизнь сама должна быть как хороший сценарий. Все события в ней должны следовать одно за другим, а действующие лица должны друг друга дополнять. Сюжетная линия должна быть абсолютно ясной. А после того, как вы достигаете кульминационного пункта, вы непременно должны почувствовать, что все в вашей жизни было сделано не зря. Однако посмотри на мою жизнь, для примера, – я свою кульминацию пропустил, даже не заметив, когда и как. И я уже сейчас не помню и половины действующих лиц. В моей жизни никогда не было никакой четкой сюжетной линии, а события были просто случайностью. Моя жизнь была бы куда гармоничней, если бы я застрелился сразу же – тогда, когда Клаудия начала мне изменять. Я очень часто об этом думал.

– И все это тебе пришло в голову теперь, потому что у тебя больше не бывает по утрам эрекций? – спросила я. – Лично мне кажется, это просто жалобы на судьбу, свойственные абсолютно всем.

– Именно к этому и приводит отсутствие эрекций, – сказал Джо. – Вчера, когда я встретил ту большую девицу, я подумал, может, это для меня еще один шанс. Но, боюсь, ничего у меня не получилось бы. В наши дни у людей со старым телом, как говорят, никогда не стареет воображение. А у меня, кажется, даже воображение, и то уже состарилось. Оно на ту девицу никак не среагировало, просто ее не заметило.

– Ты хочешь сказать, что все это время ты такой мрачный только потому, что у тебя больше не стоит пенис? – спросила я.

– Отчасти потому, – кивнул Джо. – Отчасти. Честно говоря, хотя в тот вечер какой-то барьер между нами и был сломан, мое давнее чувство любви к Джо так во мне и не проснулось. Потому что сам Джо уже больше не был тем веселым ниспровергателем авторитетов, каким я его знала всегда. В нем превалировал дух поражения, сменивший когда-то столь характерный для него дух протеста и отваги. А мне такая отвага была очень нужна!

Было еще одно обстоятельство: мне надоело, что моими поступками командуют идеи. Идеи сдерживали меня всю мою жизнь. В основном, это были мои собственные идеи, что было хуже всего. Сейчас я придвинулась к Джо чуть поближе. В его взгляде сквозил вопрос и, к счастью, – никакой враждебности, иначе бы я сразу же и отвернулась, это мне свойственно. Но в глазах Джо было только недоумение. Мы какое-то время держались за руки. Мне не хотелось, чтобы Джо подумал, будто я желаю заняться сексом, потому что такого желания у меня как раз и не было.

– Не очень-то слушается, да? – сказал Джо. Именно так он бы пошутил и раньше, когда я пыталась делать что-нибудь, не очень мне свойственное.

– Замолчи, – сказала я. – Если хочешь помочь, почему бы тебе не вспомнить всех тех девиц, которых ты раньше трахал? Они тебя очень-очень стимулировали.

– Не помню никого, кроме Пейдж, – сказал Джо. – Память у меня тоже атрофировалась.

Я, не переставая, теребила головку его пениса, а она, похоже, только все больше погружалась в свое гнездышко. В конце концов, я довела себя до весьма плачевного состояния. Начав то, что начала, я не могла позволить себе не добиться поставленной мною цели. Но у меня ровно ничего не получалось. Опыта с импотентами у меня было мало, да и то – с мужчинами молодыми, которые в такие моменты просто нервничали. Мне никогда не приходилось иметь дело со стариками, у которых уже не было физических сил. Я знала, что, согласно теории, мне надо было взять пенис Джо в рот и возбудить его таким образом. Но пойти на это я никак не могла. Даже со своими любовниками я неохотно на это соглашалась, да и сама процедура лично меня возбуждала мало. Сейчас мне очень не хотелось думать, как расстроится и застесняется Джо, если у меня ничего не получится после всех этих моих настойчивых усилий. Меня очень злило, что его пенис почти совсем скрылся в волосах на лобке. Не столько его упрямый пенис, сколько моя собственная неуклюжесть. Бабе тридцать восемь лет, а она до сих пор так и не знает, что и как надо делать.

– Такие глупости случаются со мной в Техасе часто, – сказал Джо. – Как-то я спал с одной женщиной в Хьюстоне. Так она умудрялась весь процесс без перерыва расспрашивать меня про Грегори Пека.

– Ты кажешься такой серьезной, когда лежишь вот так, – добавил он. – И твой серьезный вид всегда был одной из причин твоих трудностей. Ну скажи, как он может у меня встать, если у тебя такой серьезный вид?

– Не могу же я выглядеть, как дебютанточка, по крайней мере – не в этой рубашке! – сказала я. – И уж если ты хочешь знать правду, то я настроена сейчас весьма и весьма серьезно.

Джо весело хихикнул.

– О, солнышко мое! – сказал он. – Да не нужна мне никакая эрекция. В конце концов, их у меня было не меньше миллиона, а то и двух.

Я больше его не слушала и молча теребила его яички. Кроме них, теребить было нечего. Совершенно неожиданно Джо вдруг ударился в разговоры. Он начал рассказывать длинную историю о Бене Хехте и каком-то борделе в Бербенке. Слава Богу, что он снова заговорил. Я, на самом-то деле, не очень вслушивалась в его слова. Я думала о своем сыне. Последнее время я почему-то стала по нему очень скучать, но не из-за комплекса вины. Просто мне ужасно нужно было его увидеть. Мне так хотелось его разыскать, проскользнуть к нему в комнату, пока он спит и лишь немножко на него посмотреть. И еще мне хотелось услышать, как он со мной заговорит. Правда, во время наших с ним разговоров мой мозг всегда как бы отсутствовал, поскольку сын говорил со мной только о гитарах. Моя полная безграмотность в этой области его раздражала. Тем не менее, я очень четко представила его себе, пока мы были в Нью-Мексико. И если мы с Джо когда-нибудь выберемся из этой постели и вернемся к нормальной жизни, именно в Нью-Мексико я намеревалась поехать, чтобы там повидать Джонни.

Пока я обо всем этом размышляла, комната озарилась солнечным светом; солнце добралось до постели. Оно согрело мне ноги. И тут я заметила, что пенис Джо чуть-чуть вылез из своего гнездышка. Тверже он не стал, но все-таки увеличился. Теперь было видно не только его головку. А Джо не смолкая болтал про шлюх из Бербенка. Я когда-то жила в Бербенке, но не имела ни малейшего представления о том, что там есть проститутки. Равно как и ни о чем другом, кроме того, что в этом городе находится киностудия «Уорнерз бразерз». Солнце еще больше согревало нам ноги. Я играла с пенисом Джо так нежно, как только могла. Мне не хотелось, чтобы он опять исчез именно сейчас.