Этот вопрос задается столь часто, и превратные толкования распространяются столь широко, что редактор журнала, в моем лице, считает необходимым конкретно пояснить своим читателям, для полного разумения, что означает слово «теософия». При этом буду иметь в виду необходимость дальнейших пояснений: что такое Теософическое общество и кто такие теософы – и эти пояснения тоже далее будут даны.

Согласно лексикографам, термин теософия образован из двух греческих слов: теос – «бог» и софия – «мудрость». Пока что – все именно так. Но такое объяснение не дает ни малейшего представления, что же такое теософия. Вебстерский словарь довольно оригинально определяет ее так:

«Подразумевает общение с Богом и высшими духами и сознательное достижение сверхчеловеческого знания путем физических процессов, как добивались того через теургические действа некоторые древние платонисты, или химическими процессами, как немецкие философы огня».

Это, как минимум, примитивное и весьма поверхностное объяснение. То, что м-р Вебстер применяет подобное описание к учениям Аммония Саккаса, Плотина, Ямвлиха, Порфирия, Прокла, показывает либо сознательное искажение, либо незнание им философии и побуждений великих гениев поздней александрийской школы. Относить намерение развить свои психологические, духовные чувства посредством «физических процессов» к тем, кого как современники, так и потомки называли «теодидакты», богом ученые, – значит говорить о них как о материалистах. Что же касается сарказма в отношении философов огня, то его следует переносить на наших знаменитейших современных ученых, от имени которых преподобный Джеймс Мартини высказывает следующее бахвальство: «Материя – вот все, что нам нужно; дайте нам описание каждого атома, и мы объясним всю вселенную».

Воган предлагает значительно более хорошее, более философское определение. Он говорит:

Теософ – это тот, кто дает вам теорию Бога или действий Бога, которая не есть откровение, но основа которой вдохновлена Им.

С этой точки зрения, каждый мыслитель и философ, в особенности же каждый основатель новой религии, философской школы или секты, автоматически уже считается теософом. Следовательно, теософия и теософы существовали с той самой поры, когда первый проблеск нарождающейся мысли заставил человека попытаться сформулировать свое собственное, независимое мнение.

Так что, хотя христианские писатели исчисляют развитие эклектической теософской системы с начала третьего века христианской эры, теософы существовали и до нее. Диоген Лаэртский прослеживает существование теософии от эпохи династии Птолемеев и называет ее основателем египетского иерофанта Пот-Амуна, – это коптское имя, означающее, что священник посвятил себя богу Амону – богу Мудрости. Как показывает история, возродил ее Аммоний Саккас, основатель неоплатонической школы. Он и его ученики называли себя «филалетами» – поклонниками истины, тогда как сторонние люди, за их методы интерпретации всех священных легенд, символических мифов и тайн посредством аналогии или соответствия таким образом, что события, происходящие во внешнем мире, есть лишь восприятие впечатлений и опыта человеческой души, называли их «аналогетиками». Целью и задачей Аммоний Саккас ставил примирение всех сект, людей и наций под одной верой – в Высшего Предвечного, Непознаваемую и Невыразимую Силу, правящую во вселенной незыблемыми вечными законами. Он ставил своей задачей обосновать самые основы теософии, изначально единые во всех странах; он хотел убедить человечество отложить споры и распри и объединиться в мыслях и намерениях, как детям общей матери; хотел очистить древние религии от шлака субъективного элемента, объединяя и объясняя их на основе чисто философских принципов. Именно потому наряду со всеми философами Греции в эклектической теософской школе изучались также и буддизм, веданта и магизм или зороастризм. Отсюда и проявление среди александрийских теософов таких, характерных преимущественно для буддистов и индусов, особенностей, как почитание родителей и пожилых людей, братская любовь ко всему человечеству, сострадание даже к бессловесным животным. При этом прилагались усилия построить систему правил морали, которая вызывала бы у людей стремление жить по законам своих стран, возвысить, пробудить их разум созерцанием и изучением Абсолютной Истины; главной его целью, для того чтобы достучаться до сердец всех людей, было, как он полагал, извлечение из различных учений, как из многострунного инструмента, одной всеобъемлющей мелодии, которая нашла бы отклик во всех почитающих истину сердцах.

Таким образом, теософия – это древняя Мудрость-Религия, эзотерическая доктрина, которая когда-то была известна во всех претендующих на цивилизованность странах. Все писания тех времен изображают эту «Мудрость» как эманацию божественного Принципа, и ясное понимание этого отражено в таких именах, как индийское Буддх, вавилонское Нево, Тот Мемфиса и Геркулес Греции, а также в именах богинь – Метис, Нейт, Афина, София гностиков и, наконец, сами Веды, название которых произошло от слова «знать». Это же понятие распространяется на всех античных философов Востока и Запада, иерофантов древнего Египта, риши Арьяварты, теодидактов Греции, получивших знание оккультных и божественных тайн. Таким образом, меркаба европейских раввинов, популярная мирская теория, является средством достижения, внешней оболочкой, содержащей высшее эзотерическое знание. Маги Зороастра получали инструкции и посвящения в пещерах и тайных ложах Бактрии; египетские и греческие иерофанты произносили свои апорхета, или тайные формулы, и мисты становились эпоптами – пророками.

Центральной идеей эклектической теософии была единая Высшая Сущность, Незнаемая и Непознаваемая, ибо, как вопрошает «Брихадараньяка упанишада»: «Как можно познать то, кто творит знание?». Ее система характеризуется тремя определенными разделами: теорией вышеупомянутой Сущности; доктриной человеческой души как ее эманации, то есть аналогичной ей по природе; и ее теургией. Именно эта последняя наука и послужила причиной столь искаженных представлений о неоплатониках в наш век материалистической науки. По существу, теургия – это искусство применения божественных возможностей человека для подчинения слепых сил природы; сначала представителей этой науки называли магиками – что было искажением слова «магх», обозначающего мудрого или ученого человека – и затем осмеивали. Скептики недавних лет допустили бы невероятную промашку, насмехаясь над идеей фонографа и телеграфа. Те, кого одно поколение осмеивало и называло «неверными», следующее, как правило, почитало мудрецами и святыми.

В Божественную Сущность и природу души и духа современные теософы верят столь же, как и древние. Диу ариев идентичен Иао халдеев и даже Юпитеру менее образованной и философской части римлян; и точно так же он идентичен Яхве самаритян, Тиу или «Тиуско» норманнов, Дуву бриттов и Зевсу фракийцев. Что же касается Абсолютной Сущности, Единой и Вездесущей, то, возьмем ли мы для рассмотрения этого понятия учение греков-пифагорейцев, халдейскую каббалу или философию ариев, – результат будет один и тот же. Первичная Монада в системе Пифагора, которая растворяется в темноте и которая и есть сама Темнота (для человеческого сознания), была положена в основу всех вещей; эту идею, во всей ее целостности, можно увидеть в философских системах Лейбница и Спинозы. Следовательно, соглашается ли теософ с каббалой, которая, говоря о Эйн Софе, вопрошает: «Кто же, таким образом, может осознать Его, если Он Бесформенный и Несуществующий?»; повторяет ли он величественный гимн из «Ригведы» (книга X, гимн 129):