После захода солнца, а также церемоний, включающих в себя молитвы, обращенные к уходящему светилу, вся семья собирается вокруг большого круглого стола, называемого паралья́, на котором размещается вышеупомянутый пирог, сушеные овощи, зерно, восковая свечка и, наконец, большое кадило, содержащее ладан самого высокого качества, для воскурений божеству. Глава дома, обычно самый старший в семье – либо дед, либо сам отец, – берет с величайшим благоговением кадило в одну руку, и восковую свечку – в другую, начинает ходить по комнатам, окуривая четыре угла, причем начинает с восточного угла и им же заканчивает; он произносит различные заклинания, близкие к христианскому «Отче наш, иже еси на небеси», обращенные к Сурге. После чего свечку убирают, чтобы сохранить ее в течение целого года до следующего празднования. Считается, что она приобрела чудесные целебные свойства, и ее зажигают только в случае какой-либо болезни в семье, так как считается, что она действует на больного исцеляюще.

В завершение этой церемонии глава семьи берет нож и разрезает пирог на куски таким образом, чтобы хватило всем домочадцам. Каждый, получив свой кусок, торопится осмотреть его и найти то, что спрятано в нем. Самый счастливый жребий выпадает в текущем году на долю того, кто получает старинную монету, перевязанную красной нитью; его считают избранником Сурга, и все завидуют счастливому обладателю. Далее, по степени важности, идут эмблемы дома, виноградника и т. д.; и в соответствии со своей находкой каждый читает свой гороскоп на предстоящий год. Самым несчастливым является тот, кто получает «кота»; он бледнеет и трепещет. Горе и неудача ему, ибо он окружен врагами и должен готовиться к великим испытаниям.

Одновременно в печь кладут большое бревно, символизирующее горящий алтарь, и разводят огонь. Это бревно сжигается в честь Сурги и предназначено быть оракулом для всех домочадцев. Если оно горит целую ночь напролет до самого утра, то это хороший знак; в противном случае семья готовится встретить смерть в этом году, и праздник заканчивается горестными стенаниями.

Ни момцы (молодые женихи), ни моммы (девушки) не спят в эту ночь. В полночь начинается пора предсказаний, магии и различных ритуалов, в которых горящее бревно играет роль оракула. Набухшая почка, брошенная в огонь и лопнувшая с громким щелчком, – это знак счастья и скорой свадьбы, и vice versa [наоборот, лат.]. Далеко за полночь молодые пары покидают свои дома и идут в гости к своим знакомым, переходя от дома к дому, поздравляют и принимают поздравления, воздавая хвалу божеству. Эти пары называются сурьякари, и каждый мужчина несет длинную ветвь, украшенную красными лентами, старыми монетами и изображением Сурги; они идут и поют хором. Их песня столь оригинальна и своеобразна, что заслуживает того, чтобы привести ее здесь, хотя, конечно, при переводе на другой язык она многое потеряет. Следующие строки адресованы тем, к кому они приходят в гости:

Поющие сурьякари, получившие в каждом доме подарок за свои добрые пожелания, на рассвете возвращаются домой… Вот как символические экзотерические культы Креста и Огня древней Арьяварты идут рука об руку в христианской Болгарии.

Мы рады, что профессор Макс Мюллер упомянул нас в январском номере «Нового обозрения» [за 1891 г. ], поскольку благодаря этому мы имеем повод вернуть комплимент ученому филологу, к разработкам которого в «Науке о языке» мы всегда испытывали глубокое уважение, оставаясь в то же самое время при своем собственном мнении относительно его компетенции в писаниях или в материалах по арийским религиозным или философским системам. Статья, о которой пойдет речь, называется: «Христианство и буддизм», и, хотя мы и не можем поздравить ни одну из этих религий в связи с тем, что профессор обратил на них свое внимание, все же мы искренне сочувствуем первой из них, которую такая защита знаменитого ориенталиста поставила в столь жалкое и затруднительное положение. Возможно, позднее мы еще вернемся к обсуждению этого вопроса, чтобы показать полное незнание автором даже элементарного символизма. Однако сейчас мы намерены рассмотреть лишь первый параграф и высказать слабый протест от имени большинства местных пандитов, а так же санскритских и палийских ученых Теософского общества, которые, между прочим, достаточно многочисленны в Индии и на Цейлоне.

Вот этот параграф:

Кто за последнее время не пострадал от теософии и эзотерического буддизма? Ими наводнены журналы, ими переполнены романы, и – ох! – в частных и конфиденциальных письмах спрашивают о том, что же все это означает в действительности. Это почти столь же скверно, как и повальное англо-еврейское увлечение, даже, мания поисков прародины ариев. Эзотерический буддизм весьма непопулярен среди санскритских и палийских ученых. Они стараются держаться от него в стороне и избегать любых споров с его пророками и пророчицами. Но это, по-видимому, не очень то им удается, так как их постоянно порицают за то, что они не высказывают своего мнения на эту тему, хотя, в действительности, их молчание уже говорит само за себя.

Однако Эмиль Бёрнуф сделал заявление по этому поводу, и читатели «Revue des Deux Mondes» знают, что он сказал о теософии. Другой знаменитый ориенталист также воспользовался гостеприимством страниц «Люцифера», и профессор Макс Мюллер должен теперь ответить за то, что он отказался прислушаться к Гарпократу и нарушил завет молчания.

Из этого вступительного параграфа мы узнаем тот интересный факт, что спокойствие профессора было до некоторой степени нарушено, и для того, чтобы внушить благоговейный страх вопрошающей публике, он пытается спрятать себя под мантией учености, с ее постоянно изменяющимися оттенками, и вступить на величественный пьедестал высокомерного западного ориентализма.

Современная англоязычная публика известна своей любовью к честной игре, и она исподволь осознает тот факт, что ее систематически и старательно держат в неведении о многих вещах, что мешает ей вынести справедливое суждение, и поэтому постепенно возрастает вполне правомерное негодование. Посему мы считаем своим долгом позволить публике рассмотреть картину со всех сторон, публикуя ниже критику на нашего критика. Мы делаем это на основании двух главных принципов, вытекающих из того идеала справедливости, который является краеугольным камнем теософии; к тому же одной из целей Теософского общества является предоставление возможности туземным джентльменам обучать Запад восточным системам религии, философии и науки, и таким образом устранить то неправильное представление, которое западные ученые вселяют, сознательно или бессознательно, в умы своих менее образованных соотечественников. Эта критика – поэмы, написанной профессором на санскрите, которая перепечатывается с разрешения «Sanskrit Critical Journal» – поучительна не только по вышеизложенным причинам, но также благодаря той информации, которую она содержит о Ведах и о взглядах индусов на эти древнейшие реликвии прошлого.