— Пока — нет. Надеюсь, мое общество вас не стеснит? — (Заметив лукавый блеск в его глазах, Пруденс отвернулась.) — Гони, Сэм, — приказал он. — Быстрая езда тебе наверняка придется по нраву. — Уэнтуорт вытащил из кармана часы. — Мы должны поспеть в Стивенэйдж до темноты. Там мы переночуем, а потом двинемся в сторону Лондона.

— Но вы же сказали, что едете в Кент, — встрепенулась Пруденс.

— Да, я выбрал самый легкий путь. Путешествовать по большакам удобнее, чем по проселкам. За Темзой начнутся ровные дороги, ведущие на юг.

Пруденс кивнула, удовлетворенная объяснением, и сделала вид, что засмотрелась в окно. Но ее спутник поспешил возобновить разговор.

— Ты не хочешь рассказать мне о себе?

— Мне больше нечего рассказывать, — последовал осторожный ответ. — Как я уже сообщила, мы с Дэном подкидыши, отправленные из приюта на фабрику.

— Тебе известно что-нибудь о… твоих родителях?

— Я слышала, что меня нашли в корзине возле церкви. А родители Дэна умерли от оспы, когда ему было всего пять лет. Три дня он провел в доме рядом с трупами, пока его наконец не забрали в приют.

— Господи! — воскликнул Уэнтуорт и взял ее за руку. — Удивительно, что он выжил!

— После этого его долго мучили кошмары. А когда управляющий запер Дэна в той же комнате, где лежал труп одного из работников, кошмары начались снова.

— Это неслыханно! — Уэнтуорт побледнел, его глаза гневно блеснули.

— Больше его было негде запереть. Это случилось после того, как мы попытались сбежать во второй раз. В первый нас только выпороли. Во второй заперли в темноте и целый день не давали есть.

— Ты была с ним?

— Конечно, нет! — изумленно отозвалась Пруденс. — Меня заперли в стенном шкафу. Мы переговаривались через стену. Дэн плакал, а я успокаивала его, говорила, что если этот работник не обижал нас, когда был жив, то мертвый он нас и подавно не тронет. — Пруденс вспомнила, как долго старалась вычеркнуть из памяти этот страшный день — один из длинной вереницы бед и горестей.

— Какой — ужас… Я и не предполагал, что такое возможно.

Пруденс впилась в него взглядом.

— Само собой! Вы когда-нибудь бывали на фабрике, милорд? — спросила она, уже зная ответ. Уэнтуорт отрицательно покачал головой и надолго замолчал.

— Должно быть, тебе понадобилось собраться с духом, чтобы отважиться на новый побег, — наконец произнес он.

— У меня не было выбора. Когда девушки, работающие на фабрике, взрослеют, мужчины… начинают домогаться их, — она отвернулась.

— А как же управляющий? — удивился Уэнтуорт. — Ведь он обязан опекать вас. Неужели он ничего не знает?

Пруденс пренебрежительно махнула рукой.

— Знает, конечно, но понимает: чем больше внебрачных детей — тем больше рабочих рук. Он ни во что не вмешивался, а мне становилось все труднее… Больше всех ко мне приставал мастер, ну и… я ударила его обломком кирпича, а потом мы сбежали.

Несмотря на гнев, Уэнтуорт улыбнулся.

— Похоже, ты опасный противник, дорогая. Найти выход из такой ситуации!

— Теперь я не уверена, что это удачный выход. Мне надо было бежать одной. Если бы не вы, Дэн умер бы с голоду.

— Со мной вам бояться нечего, — заверил ее Уэнтуорт. — Если я не ошибаюсь, в этот момент пирог с малиной стремительно исчезает.

Пруденс сонно улыбнулась: в экипаже было тепло, ее давно разморило.

— Я так и не успела поблагодарить вас, — пробормотала она. — За то, что вы нас не выдали, и за мои новые туфли. — Вытянув вперед ноги, она с удовольствием оглядела их. — У меня еще никогда не было такой красивой обуви.

Пруденс продолжала прижимать к груди узелок, мечтая, как сегодня вечером скроит и сошьет юбку из отреза бледно-голубого батиста, купленного на ярмарке. Это была лучшая ткань, какая только нашлась у торговца. Сама Пруденс выбрала бы что-нибудь подешевле, но Уэнтуорт не позволил.

Прищурившись, Уэнтуорт изучал девушку. Красавицей не назовешь: рот великоват и на носу веснушки. Но громадные карие глаза под темными, изящно изогнутыми бровями придавали ей вид JOHOU лани. Очертания маленького подбородка свидетельствовали о решительном характере. Словом, это лицо невольно приковывало взгляд. Поразмыслив, Уэнтуорт решил, что его спутница — незаурядная личность.

Не подозревая о том, что за ней наблюдают, Пруденс крепко уснула.

Проснувшись, она обнаружила, что экипаж не движется, а Дэн дергает ее за рукав.

— Мы уже в Стивенэйдже? — спросила она. — А я думала, до него еще далеко…

— Глупышка, ты проспала всего несколько часов. Лорд. Уэнтуорт приказал остановиться, чтобы выпить лимонаду, — и Дэн протянул Пруденс стакан. Пока она глотала освежающий напиток, Дэн продолжат болтать: — Видела бы ты, как правит лорд Уэнтуорт! Он — член «Клуба четырех коней», Сэм говорит, что его называют верхом совершенства. А лошадки у него — сущие молнии!

Пруденс улыбнулась, услышав от Дэна новые выражения — несомненно, он перенял их у Сэма.

— А еще он очень богат. Сэм говорит, он держит подставы на всех станциях вдоль большой северной дороги.

— Значит, вы с Сэмом подружились? — удивленно спросила Пруденс.

— Мой лучший друг — ты, а Сэм… столько всего знает! Он пообещал мне показать, как устроена карета, — конечно, когда появится время. — Услышав зов конюха, Дэн бросился к нему.

Вскоре экипаж вновь двинулся в путь, а Пруденс погрузилась в полудремотное состояние, так и не сумев собраться с мыслями. Когда они в Кентербери расстанутся с Уэнтуортом, им придется самим заботиться о себе и прежде всего — найти работу. Может быть, на постоялом дворе.

У Пруденс не было никакого опыта, но она надеялась, что ей повезет. Она могла бы работать судомойкой или горничной, а Дэн — посыльным. Но, вспомнив о суете во дворе стамфордского постоялого двора, девушка приуныла: это ничем не лучше работы на фабрике. Нет, на постоялом дворе она долго не задержится, мысленно поклялась Пруденс.

Ее рука невольно потянулась к маленькой броши, приколотой к нижней кофточке. С помощью этой вещицы она надеялась найти людей, когда-то бросивших ее на произвол судьбы. Уже в сотый раз Пруденс задумалась о том, кто и зачем спрятал брошь в ее пеленках. Неужели это указание на ее родителей? Может быть, мать все-таки надеялась разыскать дитя?

Лицо Пруденс окаменело. Она не испытывала любви к женщине, бросившей дочь, которой в то время было несколько дней от роду. В лучшем случае девочку ждало мрачное будущее, в худшем она могла умереть от холода. Такое часто случалось.

Однако Пруденс выжила, зачастую ей помогала лишь сила воли, благодаря которой она и перенесла годы угнетения, побоев, недоедания и постоянных издевательств.

Глава четвертая

К удивлению Пруденс, старый священник был ласков с ней, хотя она стояла перед ним с мрачной гримасой на лице, высоко вздернув подбородок.

Пастырь, несмотря на безграничное терпение, так и не сумел вывести девушку на стезю смирения. Но он по крайней мере не повторял докучливых наставлений, развешанных по стенам чердака и фабрики. Однажды Пруденс в ярости принялась срывать нравоучительные таблички, отказываясь верить в милосердие Господа. В тот день друг Дэна попал под вал станка.

Пропустив мимо ушей слова Хэншоу о том, что Пруденс — порождение дьявола, священник долго беседовал с ней, пытаясь убедить, что Господь возлагает на плечи каждого только такую ношу, какую тот способен выдержать.

— Неправда! — с вызовом возражала Пруденс. — Мэг Уилкинс покончила с собой, когда забеременела от мастера!

Священник торопливо сменил тему, считая ее неподобающей для юной девушки.

— Расскажи, что тебя тревожит? — спросил он.

— Сэр, говорят, это вы нашли меня возле церкви. Не было ли при мне чего-нибудь, что помогло бы выяснить, откуда я взялась?

Помедлив, священник признался:

— В твоих пеленках мы нашли брошь. Я сохранил ее для тебя. — Вытащив из ящика, он протянул ей небольшую вещицу, отливавшую в свете свечей тусклым блеском. Пруденс растерянно повертела брошь в руках. Она была довольно тяжелой.