Библиотека фантастики и путешествий в пяти томах. Том 1

Ариадна Громова. Поединок с собой

На рассвете пошел дождь, и под дверь киоска начала просачиваться вода. Альбер проснулся от холода и сырости. Роже лежал, скорчившись, как младенец в утробе матери, и похрапывал. Поднятый воротник куртки и надвинутый на уши берет закрывали его лицо - виднелись лишь густая черная бровь да переносица.

– Вставай, приятель, мы сели в лужу, - невесело пошутил Альбер, тронув товарища за плечо.

Роже встал, охая от боли, уселся на прилавок и начал артистически проклинать все на свете. Он ругал Париж за то, что в нем бывают дожди, осуждал «все эти чертовы штуки с атомными бомбами», потому что из-за них определенно портится погода, и, наконец, посылал к чертям хозяина киоска за то, что он оставляет эту жалкую развалину незапертой на ночь и только вводит в заблуждение людей, мечтающих о спокойном ночлеге… Альбер сказал, что хозяин киоска, пожалуй, ни в чем не виноват, но Роже возразил, что этот раззява мог бы, по крайней мере, починить дверь, для своей же пользы. Однако ругаться он перестал.

Альбер приоткрыл дверь, и в лицо ему хлестнул дождь. Набережная Сен-Бернар была залита водой и тускло блестела в рассветной дождливой мгле. По Сене и по лужам шла почти одинаковая, унылая, дрожащая рябь.

– Бр-р! - Альбер снова вскочил на прилавок.

– Придется идти, - подумав, пробормотал Роже. - Попытаем счастья на вокзалах. На Лионском скоро придет поезд из Ниццы.

Они успели насквозь промокнуть, пока добежали до Аустерлицкого вокзала. Потолкались там; работы не было. Они перешли на правый берег по Аустерлицкому мосту, пошли по бульвару Дидро. Дождь утих, но над городом висел студенистый туман и из него сеялось что-то невидимое и неотвязное. Дул сырой ветер.

– И все это называется - весна! - сказал Роже, стуча зубами.

Оба они потеряли работу недавно, и до сих пор им удавалось добыть денег хоть на ночлег. Сегодня в первый раз пришлось ночевать где попало - а тут еще этот проклятый дождь!

На Лионском вокзале они дождались поезда из Ниццы, но к хорошим пассажирам нельзя было и подойти. Роже долго обрабатывал какую-то старушенцию, но она недоверчиво поглядывала на него и так быстро тащила свой чемодан, что Роже в конце концов отступился. Зато им удалось пробраться в туалет. Там они умылись, почистились, причесались и наглотались горячей воды из-под крана, - стало теплей и голод на время перестал мучить.

– Черт с ним, с вокзалом! - сказал Роже. - Пойдем к Виго.

– Не станет он с нами возиться, - возразил Альбер.

Все же они пошли. Виго плавал на одном корабле с Роже. Теперь он работал официантом в бистро на улице Ледрю-Роллена. Роже случайно разыскал его с неделю назад, и тогда Виго немного подкормил их, тайком от хозяина. На этот раз хозяин все время торчал за стойкой: в бистро, по случаю плохой погоды, было полно народу, и Виго не смог даже куска хлеба им дать. Но зато он сказал:

– Не будь дурнем, Роже, побыстрей отправляйся со своим дружком в Пасси, на улицу Тальма. Помнишь помощника капитана с «Нанси», Лебрена? Так вот, он выдает замуж дочку, и по этому случаю в доме у него аврал: все переставляют, чистят, моют. Он просил меня прийти помочь - понимаешь, насчет ковров, мебели и всякое другое. Тебя он знает. Жратва будет обеспечена, а может, и деньгами даст хоть немного. Эй, Жером! - крикнул он, высовываясь на улицу.

Около бистро затормозил крытый грузовичок, и шофер, поговорив с Виго, сказал:

– Лезьте в кузов, ребята, довезу вас до Трокадеро.

– В добрый час! - крикнул Виго и, не оглянувшись, нырнул в дверь.

От Трокадеро они шли по улицам Пасси, начисто промытым дождем, и яркая весенняя листва влажно шумела и стряхивала тяжелые капли им на плечи. Дождя уже не было, свежий ветер старательно разгонял тучи.

– Пожалуй, распогодится, - сказал Роже, поглядев на небо.

Альбер вдруг остановился, словно споткнувшись, и уставился на медную дощечку, прибитую у калитки. Калитка вела в небольшой тенистый садик, огороженный высоким каменным забором; в глубине садика виднелся двухэтажный особнячок старинного типа - такие стояли тут, должно быть, уже во времена Бальзака.

– Чего ты? - спросил Роже.

– Тут, оказывается, живет профессор Лоран, - сказал Альбер; глаза у него были отсутствующие.

– Твой приятель?

– Что ты! Я у него учился.

Роже безразлично передернул плечами:

– Ну и что? Поторапливайся!

– Ты не понимаешь, - сказал Альбер, неохотно отходя от калитки. - Это необыкновенный человек. Это гений.

– Гений? А если к нему зайти, он покормит?

Альбер не отвечал. Все это было где-то в далеком прошлом: университет, нейрофизиология, опыты профессора Лорана, мечты о будущем… Сейчас об этом не стоило даже вспоминать… не к чему…

…Не успел Раймон Лемонье прийти в редакцию, как его вызвали к шефу.

– Не в духе! - предостерегающе шепнула секретарша шефа, рыжекудрая Катрин.

Раймон вошел в просторный темноватый кабинет и остановился у дверей. Пейронель кивнул, указывая, на стул рядом со своим креслом: это было знаком доверия. Раймон осторожно присел, искоса разглядывая мясистое, тяжелое лицо шефа. Пейронель, видимо, и вправду был не в духе: нижняя губа оттопырилась, придавая ему не то обиженный, не то надменный вид; он хмурился и посапывал. Однако заговорил он, против ожидания, довольно мирно:

– Слушайте, Лемонье, вы как, не робкого десятка?

– Вы, надеюсь, имели случай убедиться в этом на Арпажонском деле, - с достоинством ответил Раймон.

– Ну, Арпажонское дело! Конечно, вели вы себя там неплохо. Но ведь это была всего-навсего небольшая перестрелка полиции с бандитами. И полиция вас охраняла.

– Как бы не так, полицейским было вовсе не до меня, - возразил Раймон: его самолюбие было задето.

– Ну-ну, ладно, не петушитесь, - примирительно сказал Пейронель. - Я ведь помнил об Арпажоне, когда прикидывал, кому бы поручить это дело. - Он постучал ребром ладони по раскрытому письму, лежащему на столе. - Только вот что: тут одной храбрости мало. Нужна выдержка, смекалка, умение играть роль… и главное, запомните это, главное - умение держать язык за зубами!

– Он очень значительно поглядел на Раймона.

– Разумеется… - пробормотал Раймон, сгорая от нетерпения: похоже, дело из таких, на которых можно сразу выдвинуться.

Пейронель с минуту разглядывал его, еще сильнее выпятив нижнюю губу:

– Да, дело сложное. Для начала - прочтите вот это!

Строчки письма резко загибались книзу, почерк был косой, стремительный, словно летящий.

«…Кроме вас, мне не к кому обратиться. Я знаю: вы не откажете мне в помощи. Поверьте, я ничуть не преувеличиваю: в любую минуту может произойти катастрофа, и это будет ужасно, последствия трудно предугадать, я сама знаю так мало! Я совсем одна, я, теряю голову. Вчера взяла расчет моя верная Нанон: она держалась дольше всех, но и ей стало страшно. А мне еще страшнее… Я не могу написать, что это такое… Это нельзя себе представить, это невероятно и чудовищно. Я прошу о помощи не только для себя… Если произойдет катастрофа, Анри погибнет, и не он один… Я пишу потому, что по телефону скажешь еще меньше, а пойти к вам я не могу, - я боюсь выйти из дому даже на полчаса.

Вы - единственный, кто сможет мне помочь. Вам нельзя приходить, вы знаете, и вообще журналиста он не пустит в дом. Но я сказала, что мне страшно, что мне нужна помощь и что я послала телеграмму в Лилль, просила приехать своего племянника, Жозефа Леду, - он без работы и пока поживет у нас. Умоляю, пришлите надежного и смелого молодого человека. Профессор никогда в жизни не видел Жозефа. Жозефу двадцать четыре года; он высокий, смуглый, темноволосый; хорошо было бы, если б ваш посланец хоть немного походил на него. По образованию Жозеф - филолог. Я уверила Анри, что он абсолютно надежный, молчаливый человек, что на него можно положиться. Помощник в доме крайне необходим, и Анри согласился. Но помните, нужен очень смелый и рассудительный человек. Вы не представляете, как все это ужасно, как сложно и непонятно…