— Золотые слова, — сказал Олег и направился к шкафу со спиртным. — По слегка! Беленькой. Попростому. А потом на боковую. Иначе — не убьют нас, так скончаемся от переутомления.

— Ты чертовски откровенен!

— Присутствует, — Олег открыл бутылку водки и поставил ее на стол. Потом принес стаканы — семь штук. Два налил до краев, остальные наполовину, выстроив их рядком на столе. Виталий угрюмо посмотрел на прозрачную жидкость за безмолвным поблескивающим стеклом, потом поднял голову и взглянул на потолок.

— Нравится? — негромко спросил он.

Особняк безмолствовал. И только по коридору летел и летел в кухню истерический, похожий на клекот, смех Евсигнеева.

Его разбудил негромкий стук в дверь — такой слабый и нерешительный, что его можно было и вовсе не услышать. Но он услышал и сразу же открыл глаза. Он знал, кто стучит.

Некоторые вещи просто знаешь.

Прежде, чем встать, мазнул взглядом по стрелкам часов. Половина второго. Странно. Он думал, что это произойдет раньше.

Виталий открыл замок и распахнул дверь, и стоявшая в полутемном проеме фигура чуть качнулась назад.

— Ты даже не спрашиваешь, кто? — произнес ошеломленный голос. Виталий покачал головой.

— Я знал, что это ты. По-моему, только ты в этом доме до сих пор стучишься смущенно. Что-то случилось?

— Да нет, — Алина, все в тех же джинсах и майке, обхватила себя руками. В правой был пистолет. — Просто я… ну…

— Тебе страшно?

Она кивнула, явно обрадованная тем, что ей не пришлось произносить это самой. Виталий открыл дверь пошире, впуская ее, потом выглянул в пустой полутемный коридор. С первого этажа по-прежнему доносились крики и хриплый хохот — Евсигнеев в своем безумии был неутомим. Виталий захлопнул дверь и запер ее, и от хлопка Алина вздрогнула. Потом положила пистолет на журнальный столик и села в кресло.

— Извини, что разбудила.

— Я не спал, — соврал Виталий, опускаясь на смятую постель. — Разве тут уснешь?!..

— Я посижу у тебя. Немножко. Можно?

— Да сиди хоть до утра! — великодушно предложил он. — Вдвоем и веселее. Думаешь, мне не страшно?!.. Может, я бы скоро тоже к комунибудь жалостно постучался — или к тебе, или к Олегу.

Алина невесело засмеялась, разглядывая свои пальцы с обломанными ногтями.

— Если хочешь, можешь поспать, — Виталий похлопал ладонью по постели. — Я посижу в кресле.

— Ты джентльмен?

— Местами.

— Человек, который, пригласив девушку к себе домой выпить чаю и посмотреть картины, поит ее чаем и показывает картины?

— Примерно так, — он улыбнулся. — Так что можешь устраиваться. Можешь даже вытащить свой кинжальчик, который ты привязала к ноге под брючиной — тебе будет неудобно с ним спать.

Алина изумленно посмотрела на него.

— Как ты узнал?!

— Элементарно, Ватсон! Ты обращала на нее слишком много внимания. Прижимала к ней другую ногу, проверяя. То и дело одергивала брючину. В следующий раз так не делай.

Алина недовольно скривила губы.

— А я-то вообразила себя спецом по конспирации.

— Ну, остальныхто ты провела.

Алина помолчала, потом вытащила из кармана смятую пачку сигарет и закурила.

— Как твое самочувствие?

— Само чувствие нормально, плечо так себе… Но это не смертельно.

— Спасибо тебе.

Виталий ничего не ответил, сразу помрачнев, и Алина, поняв, о чем он думает, пересела к нему на кровать и осторожно дотронулась до его руки.

— Ты не…

— Олег сказал мне то же самое! — резко перебил ее Виталий. — Но слова — это все… — он покрутил в воздухе пальцами. — Для меня важно то, что я думаю. А я думаю иначе!

Он отдернул руку от ее пальцев и, резко встав, отошел в дальний конец комнаты, ероша волосы.

— Это не твои люди, Виталий! — жестко сказала Алина. — И ты им не командир! У всех свои головы на плечах, и ты не можешь заставить их поступать так, а не иначе!

— И что тогда надо было?! Сидеть и ничего не делать?!

— Почему? Делать. Но без самобичевания и выворачивания наизнанку! Иначе ты очень быстро сорвешься, а вот этого как раз делать тебе никак нельзя! Потому что тогда ты погибнешь.

— Ты меня успокоила, — отозвался Виталий с холодным смешком. — Не беспокойся, истерики у меня пока не предвидится!

— Это радует общественность, — в ее голосе появилась знакомая струйка яда. Виталий отвернулся, глядя в окно. Неожиданно для себя он здорово разозлился, но в то же время ему так же неожиданно полегчало. И в самом деле, какого черта?!

Алина за его спиной что-то пробормотала себе под нос, чуть скрипнув кроватью, и он раздраженно переспросил:

— Что?!

— Я говорю, что люблю тебя. И мне кажется, что это надолго. Если у меня будет это надолго…

— С чего ты это взяла? — Виталий не обернулся, продолжая смотреть в окно. — Не забивай себе голову ерундой, Аля. Это не любовь. Это страх, смешанный с отчаяньем и благодарностью, но это не любовь. И когда все это закончится, и мы выйдем отсюда…

— Ты меня уговариваешь? Или себя? Чего ты боишься?

— Я боюсь? — он резко обернулся. Еще никогда Виталий не видел у нее такого злого лица.

— Конечно. Одному спокойней, правда?! Удобней! Безопасней! С моей стороны было очень глупо предположить, что у тебя с Мариной были какие-тоотношения.

— Возможно, у нас просто разные понятия об отношениях, — холодно ответил Виталий.

— Возможно! А глупая Маринка — всего лишь лекарство! От страха и для бодрости! Не она — так другая! Все очень просто! А о лекарствах можно не беспокоиться! Проглотил — и забыл! Отличная и очень полезная душевная организация!

— Крики на меня не действуют, Алина. Может, тебе бы стоило не говорить ничего, а просто запустить в меня стулом. Тогда бы я точно понял, что ты имеешь в виду. Я не хочу, чтобы меня убеждали в том, чего на самом деле не существует! И себя не убеждай! Все это — миф, ненастоящее, и оно исчезнет так же, как, возможно, и все мы! Не может здесь быть такого! Ну вот не может!

Алина встала. Ее лицо было холодным, пустым. Она покачала головой.

— Да. Наверное. Мне показалось, что я что-то увидела… в тебе. Но я ошиблась. Да, ошиблась… Спокойной ночи.

Повернувшись, она быстро пошла к двери, даже не взглянув на пистолет, оставшийся лежать на журнальном столике. Виталий снова отвернулся к окну. На его скулах ходили желваки.

Алина положила пальцы на ручку замка и в тот же момент в очередной раз убедилась в быстроте, бесшумности и неожиданности Виталия. Ее вдруг схватили за запястье — сильно, почти грубо, сорвали пальцы с ручки и развернули и дернули так резко, что она с размаху налетела на него. Виталий поймал ее — и руками, и губами, прижал к себе, водя ладонями по ее спине, плечам, запуская пальцы в медные волосы, сжимая в руках и отпуская, чтобы тут же снова сжать, и губы его были то нежноласковыми, то грубонетерпеливыми, и она в точности повторяла и его движения, и их оттенки, словно была его отражением.

— К черту, рыжик! — зло сказал он, на мгновение оторвавшись от ее губ. — Реальность это или нет — к черту! Мне надоело корчить из себя идиота! Все было ясно давным-давно!.. Когда в лесу я увидел, что ты с какимто трухлявым дубьем кинулась ко мне на выручку, я был счастлив, как полный дебил!..

Алина нетерпеливо притянула его к себе, заставив замолчать. И только какоето время спустя сладко шепнула ему на ухо, щекоча его вьющимися прядями:

— Только тебе нельзя двигаться…

— Ерунда!

— А вот мне очень даже можно!

— Я не стану спорить.

— Да это и бессмысленно…