— Обиделся, а?

— Да. Немножко.

— А он… хм, забыл, что хотел сказать.

— Да, именно.

— Этого я и боялся.

— С Блэром иногда бывает очень трудно, — тяжело вздохнула Джейн.

— Могу себе представить.

— Артистический темперамент, наверное.

— Скорее всего. Мудреные личности эти романисты. Видимо, им в голову чернила бросаются.

— Иногда я думаю…

— Что?

— Да так! Ничего.

— Простите, — раздался позади неодобрительный голос, — но вы сейчас, виконт, очень заняты?

Они обернулись. Спрашивала мисс Путнэм, благожелательно сияя через роговые очки.

— Миссис Гедж настоятельно просила, чтобы я показала вам протекающий бачок.

В намерения Пэки вовсе не входило тратить погожий летний день на осмотр всяких бачков. Предложение, столь манящее для слесаря, его не заинтриговало. Однако человеком он был любезным.

— Взгляну с наслаждением. — Пэки повернулся к Джейн. — А вы? Не присоединитесь к нам?

— Нет, вряд ли. Спасибо.

— Девушки нынче, — повернулся Пэки к мисс Путнэм, покачивая головой, — очень пресыщенны!

— Я хотела пойти на лужайку, посидеть в гамаке.

— Пропустите что-нибудь занимательное. Что ж, поступайте, как знаете. Я подойду чуть позже.

— Это отнимет всего несколько минут, — кротко уточнила мисс Путнэм.

— Значит, через несколько минут, — сообщил Пэки, — я присоединюсь к вам.

IX

Несмотря на то что Пэки с большой неохотой отправился на осмотр достопримечательности, к которой его пригласили с таким энтузиазмом, в нем проснулась некоторая приятная возбужденность, пока он следовал за секретаршей на верхний этаж дома. Бачок этот, как ни крути, сыграл в его жизни важную роль. Если б не он, не случилось бы ссоры между Геджем и де Блиссаком; а если б не вышло ссоры, то он и не очутился бы в Шато. Так что, можно сказать, это исторический памятник, пришел к заключению Пэки, поднимаясь по узкому темному пролету лестницы. Наверху мисс Путнэм приостановилась.

— Осторожнее, виконт. Потолок здесь низковат. Хотя, что это я! — жеманно подхихикнула она. — Вам-то не нужно сообщать об этом!

— Сейчас уже нет! — отозвался Пэки, потирая ушибленную голову.

— Наверняка вы частенько прятались здесь в детстве, играя в прятки?

— Нет. — Пэки понадеялся, что его спутница не станет чересчур задерживаться на добрых старых деньках. — Сегодня мой первый визит сюда. Похоже на ад, как по-вашему?

Секретарша ухмыльнулась. Так мог бы ухмыльнуться Вергилий, отпусти эту шуточку Данте, пока он водил его по аду.

— Да, тут не очень приятно, — согласилась она. — Наверное, маленьким мальчиком вы побаивались прибегать сюда.

— Совсем уж маленьким я вообще не был, — поправил Пэки. — Явное недоразумение. Мальчик я был рослый. Крупная кость. И, знаете, мускулы.

Мисс Путнэм, видимо, задумалась над этим, потому что на несколько минут умолкла. Потом махнула рукой туда, где раздавалось астматическое журчание.

— Вот! — сообщила она. — Это бачок!

С бачком Пэки официально знакомили первый раз в жизни, и он был не совсем уверен, как нужно вести себя по этикету. Слегка поклонившись, он с интересом оглядел весьма отталкивающий предмет.

— Он протекает, — добавила мисс Путнэм.

— А вы уверены?

— Все время течет.

— И по воскресеньям тоже? Без выходных?

— Миссис Гедж хотела, чтобы вы взглянули на него, прежде чем она пошлет за слесарем. Естественно, она немного раздосадована. Ведь виконтесса заверила, что эти приспособления в полном порядке.

— Да, она такая. Большая шутница.

— Ну, если вы удовлетворены…

— О, вполне. Я считаю, судебное дело у миссис Гедж непробиваемое. Она поймала маман на увертке и, полагаю, сумеет выкачать из нее неплохие денежки.

Они стали спускаться обратно. Пэки с превеликим удовольствием спускался бы молча, но мисс Путнэм трещала без умолку.

— Я так завидую вам, что вы, виконт, росли в таком красивом доме! Какие у вас, наверное, воспоминания!

— О, да!

— Что-то вы без особого пыла говорите.

— Не люблю вспоминать детство, — заявил Пэки, считавший, что подобные разговоры надо душить в зародыше. — У меня, видите ли, оно было не очень счастливое. Одинокий, заброшенный ребенок… Я бы предпочел забыть.

— О, как грустно!

— Ничего, сейчас все в порядке. Я в последнее время воспрял духом.

— Как вы превосходно говорите по-английски, виконт.

— Да?

— Никто б и за француза вас не принял.

Такое течение мыслей, по мнению Пэки, взывало к срочным мерам.

— Я учился в английской школе.

— Где же это?

— В И-итоне.

— Простите?

— В И-т-о-н-е.

— Ах, в Итоне? Тогда понятно. Пэки очень на это надеялся.

— Но вот что странно, у вас американский акцент. Пэки ощущал отчетливую неприязнь к этой женщине.

Сначала она показалась ему хрупкой, застенчивой особой, которую так приятно успокоить, и вообще, вести себя с ней как большой, сильный, великодушный и очень добрый мужчина. Теперь же проявлялись все признаки менее привлекательных качеств — ну первостатейная липучка!

— Я много путешествовал по Америке. Ах, мадемуазель! — с галльской страстностью воскликнул Пэки. — Что за великая страна!

— Рада слышать, я сама американка.

— А, так вы из Эти Юми?

— Прожила там всю свою жизнь.

— О-о! Вы меня разыгрываете?

— Виконт, а трудно вам было выучить английский?

— О нет, нисколько!

— А мне иностранные языки всегда плохо давались. Это оказалось большой помехой, когда я жила в Мексике два года назад.

— Да?

— Да. Отдала бы тогда что угодно, лишь бы встретить человека, говорящего на моем родном языке.

— Мне знакомо такое чувство.

— Вам? Хотя вы так говорите по-английски?

— Да, и нередко.

Миновав холл, они вышли на крыльцо, в которое упиралась подъездная дорога.

— О! — воскликнула мисс Путнэм.

Восклицание это исторг внезапный скрежет дряхлого такси. Обогнув угол дома, оно шустро рулило к ним.

— Наверное, герцог!

— Кто?

— Герцог де Пон-Андемер, — объяснила мисс Путнэм. — От миссис Гедж пришла телеграмма, она известила, что он сегодня приедет.

Женский инстинкт не подвел. Такси скрипуче затормозило у крыльца, распахнулась дверца, и из машины аристократически выпрыгнул джентльмен весьма изысканной наружности.

— Добрый день! — поздоровался он, приближаясь с радужной, но полной достоинства улыбкой. — Разрешите представиться. Я — герцог де Пон-Андемер.

X

Каких только ролей не переиграл за свою долгую карьеру Гордон Карлайл! Начал с самого низа социальной лестницы (наивный юный паренек, который, сэр, только что нашел на улице вот это колечко с рубином, сэр, и хочет поскорее продать его, такая роскошная вещица, сэр, за сколько вам угодно, сэр). Потом, исключительно благодаря своим талантам, он пробился на самый верх своей профессии, и сейчас для него сыграть даже южноамериканского идальго с документами на право владения поместьем, богатым нефтью и полезными ископаемыми, было бы сущим пустяком. Следовательно, не к чему думать, будто изобразить французского аристократа для него слишком трудно. Нет, он источал небрежную уверенность. Он чувствовал, что эти люди, кто бы они ни были, просто обязаны им восхищаться.

Пэки было нелегко привести в замешательство, но он испытывал чувства, близкие к панике. Он и думать не думал, что ему потребуется встречаться с герцогами; а уж если такая встреча неминуема, то страстно желал бы, чтобы она произошла не в присутствии мисс Путнэм. Если ей не воспрепятствовать, очень скоро она воскликнет: «Ах, как мило, что виконту встретился человек, с которым он может пообщаться на родном языке!»

Пока что она отвлеклась, приветствуя вельможного гостя.

— Здравствуйте, герцог. Я — секретарша миссис Гедж.

— Мадемуазель! — отвесил поклон Карлайл.