— Психоинформационная блокада, — озабоченно сказал Жилин. — Плюс адаптационные уколы. Я же говорил! Нет, все ориентировались на мнение Былицкого. А он тоже взял и удрал сюда. Бог, спустившийся с небес. И обязательно — чтобы ноги в грязи. Ты действительно ничего не помнишь?

— Ничего, — искренне сказал Баскунчак.

— Ничего, — ободряюще сказал Жилин. — Ты вспомнишь. Зайди в триста шестой номер. Там тебя ждут. А здесь тебе делать нечего. Это тупиковая реальность. Сюда тебя, конечно, больше никто не пустит, уж больно ты впечатлителен. Это, пожалуй, к лучшему, здесь тебе делать нечего, этот мир, как ни печально, все равно обречен. Удачи, Дима. Встретимся за Перекрестком. Ну, будь. Мне еще с Былицким разговаривать. С ним будет сложнее. Вообразить себя богом еще не значит быть им в действительности.

Он вышел, и Баскунчак остался один.

Он открыл сумку, достал из нее сказочного гномика и некоторое время разглядывал его, в грустной усмешке скривив подковкой щегольские черные усы. Потом положил гнома обратно и несколько минут задумчиво курил, пуская в потолок дымные быстро расползающиеся кольца. Все могло обстоять именно так, как рассказывал Жилин. Чертовски заманчиво оказаться в светлом и удивительном мире, где люди любят и уважают друг друга, где труд на всеобщее благо есть обязательная потребность человека. Наверное, там текут чистые реки, уничтожены границы и подлецы, нет дураков и ценятся три единственные вещи, которые стоит ценить, — ум, порядочность и красота.

Хорошо бы пожить в таком мире, меняя профессии и места пребывания. Увидеть звездный мир, к которому ты так стремился в детстве. Поговорить с Видящими Суть Вещей.

Поспорить с Комовым о вертикальном прогрессе и его роли в развитии человечества, посмотреть на то, как в этом прекрасном мире развивается общество, и понять, почему оно стало таким счастливым. Как здорово было бы побывать на Ружене и Рите, на Пандоре, написать проблемную статью о Гиганде, поработать на пути Странников, разобраться во взаимоотношениях негуманоидных рас на Саракше и Инфре Дракона.

Хорошо было бы принять участие в исследовании кольца астероидов и астроинженерных работах. Побывать в Плеядах, наконец.

Многого хотелось Дмитрию Баскунчаку.

В триста шестом номере его, несомненно, ждали. Он даже догадывался, кто именно его там ждет.

Но он продолжал сидеть на смятой неразобранной постели, с тоской понимая, что никуда не пойдет. Пусть Жилин был тысячу раз прав. Но за окном начинался его, Баскунчака, мир. Пусть он был до невозможности загажен физически и духовно, пусть в нем было страшно и почти невозможно жить, пусть даже он катился в бездну, из которой не будет спасения.

Баскунчак должен был жить в нем.

И все даже заключалось не в семье, не в друзьях, которых у него в этом мире хватало. Хотя и это было очень важным. Он просто не мог представить себе, что уйдет, не обернувшись. В конце концов, жену можно будет взять собой. В добром мире не может быть злых администраторов. Они добрые, они все поймут правильно. Не могут не понять. Они обязательно разрешат.

Но он должен остаться здесь. Иного выхода просто не было.

Ведь если побегут все, кто способен держать оружие, если побегут те, кто способен найти выход из тупиковых ситуаций, если побегут те, кто не способен равнодушно смотреть на человеческие несчастья и беды, то любой мир превратится в вонючую клоаку, полную отработанного вещества, способного рвануть так, чтобы уничтожить не только себя, но и все близлежащие Вселенные.

Надо было оставаться.

Заманчиво, очень заманчиво было встать на Перекрестке и выбрать свою дорогу, но Баскунчак продолжал сидеть, понимая, что его выбор уже сделан. И хотя выбранный путь пугал своей безнадежностью, вопреки всем печальным прогнозам, вопреки вероятности и вариантам, Баскунчак оставался ему верным.

Пусть даже потом придет время тоски и сожалений.

Мир обреченный. В это верилось с трудом. Мир всегда зависит от людей, которые его обживают. Баскунчак не чувствовал себя одиноким. Много хороших людей, которым верил он и которые верили ему, оставались в этом мире, пусть он был фантазией гениального до сумасшествия программиста или, наоборот, мрачной реалией, от которой было так легко убежать в мир фантазий, — особой разницы не было.

В триста шестом номере Баскунчака, несомненно, ждали.

Он даже догадывался, кто его там ждет. Легко догадываться, когда знаешь все заранее. Хорошие люди ждали хорошего человека.

Баскунчак вышел на балкон.

Чертов Жилин! Хитрюга! Он все-таки заставил Дмитрия сделать свой выбор. Другого решения он от Баскунчака скорее всего и не ждал. Сказанные им слова были призваны убедить Баскунчака в обратном.

Любое бегство — это всегда проявление трусости, как ты его ни оправдывай, какие веские аргументы в свою защиту ни приводи. Не важно, в какой реальности ты живешь, важно, что именно она тебя окружает. Убегая от проблем окружающего тебя мира, ты прежде всего предаешь самого себя.

В конце концов, Вселенная без человека просто не существует. Именно человек в самом широком смысле этого слова придает смысл существованию звезд. Поэтому любая Вселенная — это окружность, в центре которой всегда находится Человек, готовый за нее драться.

Он постоял на балконе еще немного, не чувствуя окружающего его летнего зноя, потом вернулся в номер и стал медленно собираться в дорогу, по которой предстояло пройти ему, пусть даже эта дорога вела в никуда.

Царицын, июнь 2002 года

ЛОВУШКА ДЛЯ НАРУШИТЕЛЯ

1

Когда позвонил Габуния, Николай Басов уже изнемогал от безделья. Конечно, Анзор — хозяин, ему виднее, но ведь техника должна работать, она должна прибыль приносить!

А если говорить честно, Басову надоело на Земле.

Поэтому в офисе хозяина на улице Слободской он появился в назначенный срок.

Анзор Бедоевич сидел в кресле, по левую сторону стола мерцал экраном компьютер. Мерцал он для солидности, за все время работы у Анзора Бедоевича Николай ни разу не видел, чтобы хозяин выполнял на нем какие-нибудь, пусть даже самые простейшие, операций. Да что там расчеты! Анзор Бедоевич на компьютере даже в игры не играл, не солидно это было для настоящего предпринимателя!

Завидев Басова, Анзор Бедоевич поздоровался с ним, встал, одергивая малиновый пиджак, отошел к забранному узорчатой решеткой окну и некоторое время значительно молчал, не глядя на своего пилота.

— Значит, так, Николай, — с легким акцентом сказал он. — Работа есть…

Снова посмотрел в окно, потом внимательно оглядел руки, зачем-то поправил большой платиновый перстень на безымянном пальце правой руки.

— Люди серьезные попросили… — снова сказал он.

Похоже, что от полученного предложения Анзор Бедоевич ле был в восторге, и лишь какие-то скрытые обстоятельства заставляли это предложение принять. Была в хозяине какаято нерешительность, которой Басов за Анзором Бедоевичем никогда не замечал. Обычно хозяин был напорист и энергичен, и напористость эта возрастала вместе с суммой возможного контракта. Басов его не судил строго. Молодое поколение, оно и мыслит и поступает по-иному, потому-то Басов работал у Габунии, а не наоборот.

— Лететь надо, — с неожиданной мрачностью сказал хозяин.

— Да я всегда готов, — сказал Басов. — Устал уже по кабакам ходить. Только вы ведь знаете, Анзор Бедоевич, урана нет.

— Уран будет, — сказал хозяин, возвращаясь в кресло. — Садись, брат, в ногах правды нет, э?!

— Далеко лететь-то? — спросил Басов.

Не то чтобы ему интересно было, он последнюю неделю был в таком состоянии, что хоть на Луну, только бы дома не сидеть. Да и подработать хотелось. Сколько еще ему летать оставалось? Летный максимум — он ведь для всех писан, тут уж никакие связи, никакие взятки не помогут, если возраст подошел!