Юрий Никитин

НА ГРУМАНТЕ

Бывают люди, один вид которых вызывает неприязнь, хотя и трудно иной раз объяснить, чем это вызвано. Однако в арктических экспедициях добрые отношения просто необходимы. Мало ли в Заполярье побывало совершенно беспомощных горе-геологов, которым буквально приходилось нос утирать? И ничего. Утирали. Даже умилялись их беспомощности.

Но к Топляку, или, как он себя отрекомендовал, Александру Аскольдовичу, доброжелательно относиться было трудно. Нина стала называть новоприбывшего как-то подчеркнуто официально — по фамилии, а Игорь ограничивался безликими местоимениями.

Их было трое в глубине горных отрогов Шпицбергена, в самом сердце массива Чернышева. Двое бывалых волков-геологов, которых, как говорится, ноги кормят, а теперь появился еще и этот спец, столичная штучка, не подходивший ни под одну из привычных категорий.

Обычные гости геологоразведывательных экспедиций — студенты-старшекурсники, которых на все лето отправляют в тундру, тайгу или пустыню. Немалая их часть, знакомая ранее с трудом геологов только по модным песенкам, отсеивается в первый же месяц. Иные держатся до поры до времени, чтобы потом на белом коне возвратиться в столицу. Попадаются горемыки, сбежавшие от прелестей семейной жизни. Есть даже простаки, алчущие вдали от цивилизации познать истину.

Нет, ни под одну категорию из этих неудавшихся геологов Топляк не подходил. Нина с раздражением посматривала на его полную фигуру. Топляк был рослым, массивным человеком, однако в силе уступал даже Нине, ибо был откормлен, а не мускулист. Лицо у него было холеное, розовое, с тонкой кожей и здоровым румянцем. Сразу становилось ясно, что в столице его питание было сбалансировано витаминами и калориями.

Избушку Топляк покидал редко, предоставляя снимать показания приборов своим бывалым полярным спутникам.

Однажды, когда все трое сидели возле жарко натопленной печки, Игорь не выдержал и спросил, стараясь, чтобы его голос не звучал слишком недоброжелательно:

— А все-таки, что вас сюда занесло?

Топляк самодовольно откинулся на скамье, сощурился:

— На откровенный вопрос отвечу откровенно. Мне нужно собрать материал для диссертации.

Игорь и Нина переглянулись. Такие типы тоже попадались. Высидев в Заполярье положенный срок, они фотографировались на память и с облегчением отбывали обратно. С собой увозили только роскошные «геологические» бороды, а материалы для диссертаций предпочитали добывать в более уютном месте.

— Профессия геолога, — продолжал Топляк наставительно, — отмирающая профессия. Через десять-пятнадцать лет один оператор с дюжиной приборов сделает больше, чем тысяча нынешних геологов. Ему даже не понадобится выходить из кабинета. Мы ведь живем в век искусственных спутников Земли.

— А вам очень не хотелось выходить из кабинета? — спросила Нина холодным тоном.

Топляк заколебался. Было видно, что он подыскивает что-нибудь такое, чтобы поднять свою репутацию в глазах красивой девушки, но самомнение все же взяло верх.

— Да! — сказал он сердито. — Мне очень не хотелось покидать кабинет!

Нина улыбнулась, многозначительно взглянула на Игоря. Дескать, этот «герой» даже не маскируется: стоит ли притворяться перед серыми неудачниками, которые не смогли устроиться в теплом местечке? Зато по возвращении явно начнет вздыхать перед сентиментальными дамами, повествуя о «горьком дыме костра и о суровой мужской дружбе на краю земли…».

Игорь пожал плечами, оделся и вышел. Топляк поджал ноги — по полу пробежала от двери струя холодного воздуха — и заговорил, обращаясь к Нине:

— Романтичной профессии геолога приходит конец. Ушли же в прошлое бурлаки, извозчики, трубочисты.

Ответом ему было ледяное молчание. Нина притворилась, что не слышит. Это было весьма оскорбительно, ибо Топляк сидел в двух метрах и разглагольствовал, по своему обыкновению, очень громко, словно выступал на многолюдном митинге.

Нина в этот момент лишь радовалась, что ей не придется работать с таким человеком. Они с Игорем по заданию Института геологии Арктики отбирали образцы пород, а Топляк изучал возможности поселения древних поморов в западной части острова. По его словам, это имело немалую научную ценность, но геологи к подобным уверениям относились прохладно. Чего не сделаешь ради диссертации!

Гулко хлопнула дверь. Вошел Игорь, посмотрел исподлобья на Топляка, улыбнулся Нине и сказал, с трудом разжимая побелевшие на морозе губы:

— По-моему, ящики с консервами и полиэтиленовые мешки с прочим продовольствием находятся в очень неудобном месте. Вы так не считаете? Трижды в день приходится ходить бог знает куда. Надо бы перетащить все это поближе к домику.

Нина резво вскочила на ноги.

— Давайте! — И вопросительно посмотрела на Топляка. — А вы, Александр Аскольдович?

Тот кисло скривился, но поднялся. Он тоже питался не одной духовной пищей, так что пришлось подчиниться мнению большинства.

Втроем они нагрузили сани и поволокли к избушке. Идти было трудно, Топляк чертыхался про себя и проклинал Игоря. Чем так мучиться, лучше бы оставить продукты на прежнем месте. За ними ведь ходит только эта гордячка с профилем Антигоны, больше некому.

— Спуск, — предупредил Игорь, — осторожнее!

Они взобрались на горку, теперь сани стремились вниз. Приходилось изо всех сил удерживать их. В одном месте Топляк оторвался на мгновение от поручней, чтобы обойти зеленоватую глыбу льда, затем хотел было опять схватиться за них, но было уже поздно…

Игорь и Нина вдвоем попытались удержать тяжело нагруженные сани, но на беду там оказался слишком крутой спуск. Сани вырвались из рук, взвихрили снежную пыль и помчались вниз, задорно подпрыгивая на застругах. Игорь ринулся за ними. Сани мчались прямо к избушке, но на полдороге их поджидала расщелина в толще материкового льда. Сани последний раз подпрыгнули и…

Игорь подбежал к краю расщелины. Все еще не веря в случившееся, напряженно всматривался в зеленоватую мглу пропасти. Нина подошла с самым горестным видом. Она знала, что заглядывать в подобные разломы все равно что в Тартар. Дна не увидишь.

Виноватой походкой подошел Топляк. Втроем они еще долго прислушивались, как в трещине громыхали отколовшиеся при падении саней куски льда.

— Так-с, — сказал Игорь мрачным тоном. — Продовольствие на пути к преисподней. Проблема его перевозки, таким образом, отпала. Я имею в виду, что следующую партию сбросят поближе, пойду радировать.

Он повернулся и пошел к избушке. Нина чуть погодя тронулась следом, а Топляк сдвинулся с места лишь тогда, когда геологи скрылись за дверью.

Нина напряженно следила за тем, как Игорь вытаскивал рацию, настраивал. Наконец не выдержала:

— Игорь, может, отложим до завтра? Стыдно признаваться. Ведь погубили продовольствие глупейшим образом.

— А завтра не придется признаваться? — спросил Игорь хмуро.

Тихо скрипнула дверь. Топляк вошел осторожно, словно в комнату тяжелобольного. Нина бросила на него неприязненный взгляд.

— Придется признаваться и завтра… Но мы все-таки кое-что успеем сделать. И с вертолетом отправим образцы. На ужин хватит концентратов; я в прошлый раз взяла с запасом; оставим немного и на завтрак. Утречком сделаем рейд к гребню, возьмем, образцы выступающих коренных пород. Это, конечно, не будет нам оправданием, но как-то легче, когда работа сделана…

Игорь помедлил, потом осторожно зачехлил рацию. Нина разделила концентраты на две неравные части: большую отложила на завтрак, а из меньшей принялась готовить скудный ужин.