А. К. У нас в эфире слушатель, добрый день, представьтесь пожалуйста.

Владимир. Здравствуйте, Владимир из Новосибирска. Я поздравляю Николая Карловича с попыткой сдвинуть гору. Я сейчас работаю несколько параллельно с ним, подвизаюсь на одном предприятии, кстати, хорошо платят за это, делаю примерно то же. Последний раз с очень большим успехом прошло мое выступление по любопытной теме — «Красный спецназ».

А. К. То есть, вы историк? Подвизаетесь на каком поприще? Вы историк, аналитик, к телевидению имеете отношение?

Владимир. Я скорее аналитик, занимающийся историей. Я наткнулся, как и Николай Карлович, думаю, на то, что, к сожалению, в массовом сознании есть борьба мифологий.

Н. С. Конечно, да, правильно.

Владимир. И второе: вот телевизионный формат, к сожалению, не дает возможности вывалить всей массы фактов. Эта узкая тема про «красный спецназ», боевые группы большевиков периода первой русской революции.

Я С. Я согласен с вами. Вообще телевидение вещь в известном смысле поверхностная. Но никуда не деться. Это такой жанр.

А. К. Александр Северов желает вам, Николай, и в дальнейшем быть столь же непримиримым и честным.

A. К. У нас еще один звонок.

Слушатель. В прошлом году мы другу друга поздравляли с 50-летием окончания исторического факультета, я его с отличием кончил, но с интересом слушаю ваши передачи. Мне вообще кажется, что как-то вот историк и телевидение — разные профессии. И в целом ряде случаев, конечно, понимаете, если Парфенов ведет передачу в таком как бы советующемся тоне, то у вас есть какое-то навязывание, навязывающая манера, она немножко неприятна. По многим вещам можно поспорить, даже по тем, которые нам подают как правду, но в чем-то она и сказка. Допустим, о таких вещах, как, например, о том, получал ли Ленин деньги из Германии. Получал. Но во-, прос в том, от кого получал. Может, он их получал от социа-литических фондов Германии.

Н. С. Две вещи. Что касается тона, если вам мой тон кажется несколько навязывающим, тогда мои извинения. Я не хочу, чтобы он был навязывающим. Но я излагаю факты, И любой факт, наверное, кажется навязывающим. Вот вам изложили факт — опаньки, что мне факт тут свой предлагают. В частности, о фактах о Ленине: все-таки здесь, хоть вы историк, мы с вами коллеги, я окунулся в документы и должен сказать: нет, не от социалистических фондов Ленин получал деньги на русскую революцию, а от германского Генштаба, документы на этот счет есть. Если вам кажутся документы тоже элементом навязывания — еще раз прошу прощения.

B. Л. Я бы все-таки хотела обратить внимание слушателей на то, что поверхностность в освещении телевидением исторических вопросов мы уже признали. Тут, в общем, все понятно, в связи с этим у меня вопрос к Николаю: сколько времени уходит на подготовку программы и сколько из отснятого материала идет в эфир?

Н. С. На самом деле, это фабрика-кухня. Мы где-то уже к десятой серии поймали такой темп и ритм, на мой взгляд, предельно эффективный. Никто не верил, что можно каждую неделю выдавать по фильму.

В. Л. В общем, с трудом верится.

Н. С. Когда начали, у нас не было запаса в 20–30 передач. Не было. Мы когда начали, у нас было 6 или 7 передач, и то еще некоторые не вполне готовые к эфиру. Теперь мы идем с запасом в месяц. В эфире будет, я еще раз повторяю, Врангель, 1920-й год, а мы работаем над Тухачевским — 1921-й, Дзержинским — 1922-й, и Мейерхольдом — 1923-й. В разной степени готовности. Очень быстро готовим. Что касается того, какая часть отснятого материала — очень значительная. Поскольку времени очень мало, мы стараемся работать сразу набело.

В. Л. А у вас никогда не возникало ощущения, что, может, стоит снять один фильм, например, про Врангеля, снимать его года 2–3—4, а потом показать?

Н. С. Вы знаете, можно и 10 лет снимать фильм про Врангеля, и, наверное, он получится хорошим. Но просто у нас немножко другая задача. Думаю, и ваш подход имеет право на существование, но тут просто другой проект.

В. Л. Опять-таки специфика телевидения?

Н. С. Я не думаю, кстати, что фильм о Врангеле, который вы, если получится, посмотрите послезавтра, в среду, он бы сильно выиграл, если бы пролежал 10 лет, и мы его все время дополняли. Может, он фактически был бы богаче и отточеннее, но из него ушла бы какая-то страсть, которая находится на кон-чиках пальцев. И, может, он стал бы и менее интересным.

А. К. А сейчас наша традиционная рубрика «Смотритель», в которой дежурный телезритель всматривается в телепейзаж недели и высказывает свое личное мнение. У телевизора на минувшей неделе дежурила Наталья Фурсова, студентка, ей 18 лет.

Наталья Фурсова. В апреле мне обычно не до телепросмотров. Солнышко греет, птички поют и хочется гулять. На улице интересного больше, чем в телевизоре. Поэтому телик смотрю мало. Зато каждый раз, когда включаю, меня что-нибудь да удивляет. Как-то раз на этой неделе включала я его поздно вечером, ближе часам к 12, и натыкалась на «Детали». Ток-шоу такое есть на СТС. Его Тина Канделаки ведет. Я вообще не поклонница таких передач. Но тут прямо оторваться не смогла. Фигура у ведущей просто потрясающая, и рассмотреть ее, слава Богу, можно без особых препятствий, юбка по длине больше на пояс похожа, и открытый корсет Тине тоже идет, прическа — «развернись на мне бульдозер». Но откровенная одежда это не страшно, молодые телеведущие должны быть яркими и привлекательными. Другое дело, что Тина отвратительно ведет, и себя, и передачу. В программу, которую я смотрела, пригласили Петкуна. Мне было его искренне жалко. Он сидел в столь напряженной позе, что казалось — хочет убежать. Канделаки доказывала, что Петкун очень много занимается своим имиджем. Он отрицал. Каждую фразу Тина начинала с «только не говори», видно, для связки между сумбурными вопросами. Петкун сумел поставить Канделаки на место. Он сказал, что очень трудно объяснить что-то, когда человек не хочет тебя слушать. Ведущая «Деталей» действительно никого не слушает. Что скажет гость, ей неинтересно. Она строит из себя всезнайку и очень любит рассказывать, что думал и чувствовал герой, когда он что-либо делал. «А хочешь, я расскажу, когда ты… А вот так мне и не сказал. Давай я тебе объясню…» Это ее любимые выражения.

Но есть на нашем телевидении и другие шоу. «Намедни» показали, как Путин и Берлускони открывали производство стиральных машин в Липецке. Сюжет недаром назывался «Большая стирка с Владимиром Путиным». Шоу получилось первоклассное. Итальянский премьер и наш президент соревновались, кто поцелует больше красивых девушек на липецком предприятии. Путин, разумеется, выиграл. Он у нас эдакий последний герой Липецка. А вот Берлускони, видимо, войдет в историю города металлургов как самое слабое звено.

Смотришь телевизор и думаешь: не бывает простых времен, наше не хуже и не лучше. Только разговариваем мы невежливо и никого, кроме себя, не слышим. Заниматься нам, видимо, нечем. Разве что девушек целовать. Так и войдет наше время в историю как эпоха шоу. Ток-шоу на телевидении и реальных шоу по всей стране.

А. К. Николай, у меня очень короткий вопрос, потому что я вдруг, перебирая всякие цитаты и материалы четырехлетней давности, натолкнулась на ваше высказывание в «Зеркале» которое датировано 26 декабря 1999-го года. Вы тогда говорили: «Путин это переломный момент в истории. Его приняла нация, он оказался политиком, которого ждали. Путин очищает патриотизм, как фамильное серебро от налипшей грязи, он олицетворяет сплав патриотической идеи и западных либеральных ценностей». Вы по-прежнему относитесь к Путину, как к исторической фигуре?

Н. С. Я и тогда не относился к нему, как к исторической фигуре. Это сложнее. Как к исторической фигуре я к нему буду относиться, если буду, после того, как он уйдет в историю, как президент, не как частное лицо физическое, а как президент. Кончится его второй срок, третьего не последует, и тогда мы оценим его, как историческую фигуру. Что касается тех комментариев, которые я тогда себе позволил, я от них не отказываюсь, но я просто позволю себе напомнить контекст. Все хорошо в контексте. 1999-й год, с нулевым рейтингом у нас президент Борис Николаевич Ельцин, дай ему Бог здоровья, я его очень уважаю, уже можно его оценивать, как историческую фигуру, но рейтинг у него был нулевой. Главным наиболее рейтинговым политиком в нашей стране был Евгений Максимович Примаков, с ним конкурировал за это звание Юрий Михайлович Лужков. Очень уважаю обоих, никого из них не хотел бы видеть своим президентом. Вот тогда появился, совершенно вдруг, откуда ни возьмись, причем появился по мановению руки как раз Бориса Николаевича вышеупомянутого, появился Владимир Владимирович Путин. Я абсолютно был уверен тогда и абсолютно уверен сейчас, что из всех реальных альтернатив Путин оптимален. Из реальных альтернатив. Нам Андрея Дмитриевича Сахарова, тогда уже давно покойного, в президенты никто не предлагал.