С предельной точностью работали и инфракрасные пеленгаторы. Улавливая своими термоэлементами тепловые лучи от раскаленных осколков астероида, они вырабатывали электрокоманды, указывающие направление на цель. Темная поверхность океана на огромном пространстве озарялась теперь выхлопами ракетных двигателей, ослепительными вспышками рвущихся снарядов, мощными лучами корабельных прожекторов.
В этом небывалом сражении, время в котором исчислялось тысячными и даже миллионными долями секунд, не только руки человека, но и мозг его не успевал реагировать на быстрые изменения обстановки. Успешно действовали лишь электронные вычислительные машины да радиолокационные установки. И, как ни велика была скорость теперь уже довольно многочисленных обломков небесного камня, радиоимпульсы радаров распространялись во много раз быстрее, успевая многократно отразиться и от осколков астероида и от летящих им навстречу снарядов. Со столь же колоссальной скоростью обрабатывали показания локаторов вычислительные машины.
Сражение, к которому готовились почти полгода, длилось всего несколько минут. Знаменитые самозаводящиеся часы на здании конгресса в Грэнд-Сити не успели еще отсчитать десяти ударов, как над океаном смолкли и гул реактивных двигателей и грохот рвущихся снарядов. Только светлые прямые полосы простирались теперь по темному небу вдоль траекторий осколков астероида, сгоревших в верхних слоях атмосферы, но и их искривляли уже стратосферные течения.
25. ТОРЖЕСТВО ЗДРАВОГО СМЫСЛА
А Грэнд-Сити все еще находился в тревоге, хотя несомненно было, что главная беда миновала. Горожане знали, что астероид разбили, раскрошили на мелкие части, многие из которых сгорели в атмосфере, а некоторые упали в океан. Лишь незначительное количество их достигло все же не только побережья, но и восточных окраин Грэнд-Сити. На эту мелочь и метеоритную пыль, которая висела еще в воздухе, можно было бы не обращать внимания, если бы не их радиоактивность.
Жители города, сидя в бомбоубежищах и прочих укрытиях, настороженно прислушивались теперь, не раздастся ли сигнал отбоя. А войсковые подразделения радиационной разведки уже обследовали каждую площадь, улицу, переулок и двор с помощью различных индикаторов, рентгенометров и радиометров. Участки, на которых обнаруживалась радиоактивность, тотчас же ограждались. Там, где она отсутствовала или была в допустимых пределах, ставились знаки свободного прохода.
На крышах высоких зданий брались пробы воздуха. То же самое проделывалось с помощью шаров-зондов. К счастью, ветер дул в сторону океана, и основная масса радиоактивной пыли не достигла материка.
Отбой был дан только в одиннадцать часов ночи, но движение было разрешено пока не по всем улицам. Впрочем, к площади Независимости, где находился ресторан «Космос», путь был свободен. Керри, Джон и Чарлз Каннинг с женой воспользовались этим и поспешили к давно приготовленному свадебному столу.
А в полночь диктор центральной радиостанции, после сообщения об успешном предотвращении катастрофы, нависшей над Грэнд-Сити, пожелал счастья молодоженам — Керри Демпси и Джону Мунну, свадьба которых была в это время в полном разгаре.
— …Празднованием этой свадьбы жизнь нашего города снова входит в свою обычную колею, — торжественно заключил диктор.
Генерал Рэншэл, все еще находившийся на флагманском корабле, прослушал эту передачу и тяжело вздохнул:
— Хорошо хоть, что сегодня этих истинных патриотов помянули добрым словом, завтра о них уже и не вспомнят, наверное. Завтра и газеты и радио будут прославлять иных героев. Не астронома Джона Мунна, первым обнаружившего опасность, нависшую над Грэнд-Сити, а редактора «Сирены», добившегося небывалых тиражей на раздувании этой опасности. И не тех, кто самоотверженно осуществлял оборону города от космического пришельца, а генерала Хазарда, заработавшего огромные деньги на тайных соглашениях с предпринимателями, выполнявшими срочные заказы военного министерства.
Майор Райт, к которому были обращены эти слова, мог бы добавить, что и генерала Рэншэла ждут вскоре неприятности из-за его слишком уж прогрессивного образа мыслей. Предполагалось даже, что заменит его не кто иной, как генерал Хазард. Но разве сообщишь такие неприятные вещи человеку, которого не только уважаешь, но и считаешь подлинным героем?
— Да, вы, конечно, правы, сэр, — с чувством горечи согласился майор Райт.
Он закурил сигарету, прошелся по мостику линкора и проговорил задумчиво:
— А русские, значит, оказались верными слову, несмотря ни на что.
— Что именно имеете вы в виду? — не понял генерал Рэншэл.
— Взрыв, который произошел у них в Сибири.
— А, это! — усмехнулся генерал и пояснил: — Ничего особенного там, оказывается, не произошло. Один из их военных инженеров объяснил мне, что они взорвали обыкновенный тротиловый заряд длиною в семь километров и весом до тридцати тысяч тонн. Им нужно было изменить течение одной из их сибирских рек, и они с успехом сделали это.
— Но, позвольте, а где же тогда злополучный Дэвис? — недоуменно проговорил Райт.
— Дэвиса русские, конечно, поймали, в этом у меня нет ни малейшего сомнения. А шуму из-за этого не подняли пока по той причине, что, помогая нам, одержали такую политическую победу, в сравнении с которой даже самый грандиозный международный скандал — ничто. Они ведь конкретным примером доказали нашему народу и всему миру не только возможность, но и неизбежность мирного сосуществования.
— Безнадежны, значит, наши дела? — упавшим голосом спросил майор Райт.
— Почему же? — удивился Рэншэл. — Просто нужно искать каких-то новых, более реальных путей успешного соревнования с коммунистической системой.
…А в это время Чарлз Каннинг произносил очередной свой тост за свадебным столом в ресторане «Космос»:
— Мы уже достаточно выпили за здоровье молодых, и можно считать, что оно им обеспечено. Нужно позаботиться теперь и об их счастье, которое, к сожалению, зависит не только от того, как сложится их личная жизнь. Предлагаю поэтому выпить за торжество того самого здравого смысла в отношениях между народами, который так блистательно восторжествовал над безумием в эти исторические дни.
— А так как восторжествовал он не без нашего участия, — в тон своему редактору весело добавила Керри, — то выпьем и за тех, кто помогает торжеству этого здравого смысла!
ОБ АВТОРЕ
Томан Николай Владимирович (10 декабря 1911 — 6 августа 1974).
Советский писатель и поэт. Родился 10 декабря (27 ноября по старому стилю) 1911 года в Орле в семье ремесленника А. Анисимова (впоследствии Томан взял фамилию латышского коммуниста, в семье которого воспитывался). Окончил Орловское железнодорожное училище, работал техником, инженером на станции «Москва — Пассажирская». После службы в 1933-35 гг. в Красной Армии начинает работать литературным сотрудником в редакции газеты «Гудок», в 1937-38 гг. заочно учится в Литературном институте им. А. М. Горького. В 1939–1940 годах в качестве командира саперного взвода участвует в освобождении Западной Белоруссии, вслед за этим принимает участие в советско-финской войне. В годы Великой Отечественной войны служил в штабе инженерных войск одной из армий, участвовал в Сталинградской битве, в битве на Курской дуге, в освобождении Прибалтики. Там же в 1944 году вступил в Коммунистическую партию. После войны жил в Москве, где и скончался в 1974 году.
Печататься начал в 1929 году и спустя четыре года появляется его первая книга. Первые фантастические произведения опубликовал в 1938 году — рассказы «Ветер» и «Дождь». После нескольких научно-фантастических рассказов, после войны он переключился на произведениях о разведчиках и шпионах (сборники повестей «Вынужденная посадка», 1955; «Взрыв произойдет сегодня», 1961; «Именем закона», 1962; «По светлому следу», 1962; «Прыжок через невозможное», 1965; «Преступление магистра Травицкого», 1968; «Воскрешение из мертвых», 1974; «Подступы к «Неприступному», 1976 и др.).