Чертыхнувшись, он выбросил свое оружие на всю длину — широким веерным замахом. Третий из нападавших, словно почувствовав неладное, отпрянул в сторону, прикрываясь клинком. Фран, однако, имел чудовищную зону поражения — до трех ярдов, считая с длиной руки Блейда, — так что тощему ксамиту ускользнуть не удалось. Стальное острие на излете перечеркнуло его живот кровавой полосой, и воин, хватая воздух широко раскрытым ртом, навзничь рухнул в траву. Плохая рана, подумал Блейд и милосердным ударом добил последнего противника.

Нет, не последнего! По ту сторону костра застыла тонкая фигурка с дротиком в одной руке и мечом — в другой. Что успела заметить Р’гади за ту минуту, пока шла стремительная схватка? Блеск клинков? Смутные тени, метавшиеся за ослепительными языками пламени? Теперь костер пригас, открыв ее взгляду мертвые тела соплеменников и могучую фигуру победителя со странным оружием в руках.

Он убил всех… Всех троих! Какая магия, какое злое колдовство помогало ему? Да, он сильный, быстрый… Но в степные разведчики выбирают лучших бойцов эдората! Т’роллон бросал ножи без промаха… бородатый М’тар был мастером клинка… а 3'диги двигался быстрее молнии… Айденский пес убил их… И еще К’хида, опытнейшего борца, силача П’ратама и молчаливого метателя дротиков К’ролата. Кого же они изловили в ночной степи себе на горе? Может, дьюва, злого духа, чьи силы неизмеримо превосходят человеческие? Недаром он сумел высвободиться из пут…

Блейд перепрыгнул через костер, что положило конец размышлениям Р’гади. Ему не хотелось убивать эту женщину, вернее — девушку; вряд ли она встретила двадцатую весну. И она действительно была красива! Очень красива! Ее смуглое лицо и тело источали влекущую и таинственную прелесть женщин Востока, к которым Блейд всегда был неравнодушен. Пожалуй, решил он, эта девушка похожа на цыганку — и золотистым оттенком кожи, и стройной талией, и гордой осанкой, — но черты ее были тоньше, мягче, напоминая скорее женщин Аравии. Она не походила ни на Тростинку, ни на Зию и Лидор, что казалось Блейду особенно привлекательным; он любил разнообразие.

Итак, он медленно опустился на землю рядом с костром, отложил фран и, с трудом подбирая слова, произнес первую свою фразу на ксамитском:

— Не бойся. Я не причиню тебе вреда.

Девушка вздрогнула — видимо, пораженная тем, что он знает ее язык. Затем, покачивая дротик, она с независимым видом заявила:

— Пока у меня в руках это, бояться надо тебе.

Блейд ухмыльнулся, соображая, как бы половчей заморочить голову своей хорошенькой противнице и кончить дело миром. Он твердо решил обойтись без кровопролития — разве что совсем крохотного, почти символического… если Р’гади окажется девственницей… Он снова улыбнулся девушке, стараясь, чтобы его усмешка не выглядела откровенно плотоядной.

— Ты думаешь, я боюсь твоей палки с колючкой? С чего ты решила, что дротиком можно нанести мне рану? Лишь потому, что я прикинулся потерявшим сознание и позволил вам притащить меня в свой лагерь? Ну, ты видишь, чем это кончилось! — он широко повел рукой и сторону лежавших в траве тел ксамитских воинов.

Р’гади вздрогнула и опустила свое тонкое копье. Даже в тусклом свете, падавшем от угасающего костра, было заметно, как побледнело ее лицо. Затем пальцы девушки разжались, меч и дротик глухо стукнули о землю; в страхе приложив ладошку к губам, она прошептала:

— Дьюв! О, светлый Эдн, спаси и защити меня!

Проворно поднявшись, Блейд подошел к девушке, отшвырнул ногой оружие подальше и осторожно коснулся тонкого смуглого плеча. Она стояла неподвижно — видимо, страх перед нечистой силой парализовал Р’гади, и мужество покинуло ее сердце.

— Я не дьюв, — негромко произнес Блейд, — и твой клинок мог бы выпустить из меня немало крови. Я… видишь ли, я схитрил. Мне не хотелось ни драться с тобой, ни получить в спину дротик на обратном пути. — Он снова опустился в жесткую траву, заняв позицию между Р’гади и ее оружием, валявшимся поодаль. — И ты должна признать, что не я первый начал это побоище, — он кивнул на трупы. — Я сражался честно — и с К’хидом, и с остальными, один против вас шестерых.

Р’гади села напротив, все еще полная тревоги и страха, с опаской поглядывая на своего недавнего пленника. Ее короткая юбочка съехала к поясу, обнажив гладкие смуглые бедра; упругие маленькие груди чуть колыхались в такт неровному дыханию. Блейд сглотнул и бросил взгляд на яркую зеленую искорку Ильма, неторопливо подымавшуюся к зениту. Время у него еще было — часа два, не меньше.

Робко протянув руку, девушка погладила его руку и с облегчением перевела дух. Самообладание возвращалось к ней прямо на глазах.

— Да, ты не дьюв, — задумчиво произнесла он. — Говорят, их тела холодны, как лед на горных вершинах… а ты теплый… ты — человек! Но таких людей никто не встречал у границ Ксама — даже мой отец, а он знает обо всем на свете. Ты ведь не рыжая соба… не из Айдена? — быстро поправилась она.

Блейд покачал головой. Пожалуй, он мог бы выдать себя за хайрита, но после недавней битвы в холмах северные наемники безусловно воспринимались в Ксаме как враги. Лучше избрать какой-нибудь нейтральный вариант… представиться странствующим рыцарем или принцем из далеких земель — как он уже делал неоднократно в других мирах и в иные времена.

На миг Блейда охватило безрассудное желание сказать этой девушке правду. Они были тут одни, в темной степи, и страннику почудилось, будто он оказался в купе экспресса вместе с хорошенькой случайной попутчицей. Тьма за окном, плавное покачивание вагона, неяркий свет у изголовья, бутылка коньяка на столике, блеск любопытных женских глаз, так располагающий к откровенности… Они проведут вместе ночь, а утром расстанутся навсегда; пресечется нить, на краткие часы связавшая их судьбы, — и оба, зная об этом, не боятся говорить о самом тайном, самом сокровенном…

Он встряхнул головой. Нет, правду ей говорить нельзя! Да и что поймет Р’гади из его путаных речей? В лучшем случае посчитает его ненормальным, в худшем — примет за дьюва… будь он даже горячим, как печка!

И Блейд пустился в импровизации.

— Ты слышала об океане — там, у западных пределов Айдена? — он вытянул руку, и Р’гади кивнула в ответ. — За ним тоже есть земли, очень далеко… надо плыть много дней на корабле. Это такая большая лодка, — он не был уверен, что девушка поняла, о чем идет речь, но очередной кивок успокоил его, — Был шторм, и мой корабль разбился на скалах. На нем путешествовало много народа — команда и пассажиры, но только я доплыл до берега. Я — воин, и привык сражаться и с людьми, и с бурями.

Р’гади удивленно приподняла брови.

— Конечно, ты очень сильный и умеешь справляться с неприятностями, — она бросила взгляд на своих мертвых бойцов и вздохнула. — Но я никогда не слыхала, что в Западном океане есть земли… разве лишь острова. Об этом не известно даже моему отцу, который…

— …все знает. Это ты уже говорила. Ну, значит, он знает не все. Там, — Блейд махнул рукой на запад, — есть обширный материк, и на нем много стран, которые то воюют между собой, то заключают союзы и торгуют, Мой род владеет там могучим королевством, оно называется Альбион. Я был там большим человеком!

Глаза Р’гади вдруг насмешливо блеснули.

— Слишком ты молод для большого человека, пришелец из Албьона! Хотя дерешься действительно здорово!

— Ну, считай, что я был сыном большого человека. Это почти одно и то же, — Блейд пододвинулся к Р’гади и нежно обнял ее за талию.

— Откуда я знаю? — она сняла его ладонь и припечатала к земле. — Может, у твоего отца было десять жен и сорок детей… такое в Ксаме не редкость. Представляешь? Сорок наследников, которые готовы вцепиться друг другу в глотку и…

— Я был единственным сыном, — сказал Блейд, снова решительно обнимая девушку. Его ладонь коснулась шелковистого плеча и скользнула вниз, к маленькой груди с напряженным соском. Р’гади вздрогнула.

— Что-то ты слишком тороплив, единственный сын… Или считаешь меня своей добычей?