Толерантад терпеливо ждал решения благородного рыцаря из иного мира, последней надежды на спасение дочери.

— Что я должен делать? — наконец произнес Блейд.

— Дальше мне нельзя, — сказал Толерантад, — действует заклятье.

Они стояли у расселины шириной не менее семидесяти-восьмидесяти ярдов. Глубину пропасти на взгляд оценить было трудно — может, полмили, а может, и вся миля. Пещера, где нашел себе временное пристанище чародей, находилась неподалеку в горах, в четверти часа отсюда, но Блейд вряд без колдуна нашел бы к ней дорогу.

Толерантад основательно подготовился к операции. Странник был облачен в несколько непривычный, но удобный дорожный костюм, на боку в ножнах висел длинный меч. В мешке были аккуратно уложены поистине царские, расшитые золотом и каменьями одежды. Блейд держал поводья белого коня (настоящего красавца, он знал в этом деле толк!) и слушал последние наставления чародея.

— Через пять часов ты доберешься до Шахрияра. Дорога тут одна, не заблудишься. Там себя сразу не раскрывай. При помощи амулета, что я тебе дал, вот этого, с синим камнем, переселись в мозг какой-нибудь птицы и убедись, что моя дочь все еще там и жива. Если вдруг с ней что-то случится, то тогда… Я не верю, что с нею могут сотворить зло, но если вдруг… тогда привези мне голову царицы. — Колдун многозначительно положил ладонь на рукоять меча Блейда. — Напоминаю — не вздумай вселяться в разум человека, можешь потерять свой собственный… То есть — не можешь, а сразу сойдешь с ума! В разум собаки вселяться тоже не стоит, хотя если очень понадобится, попробуй… А амулет с зеленым камнем поможет тебе ощутить мысли других. — Колдун поправил холстяную рубаху на Блейде, чтобы даже серая железная цепочка не была видна. — Это очень ценные вещи, береги их. Возможно, во всем нашем мире таких больше нет, мне они дорого стоили…

Блейд послушно кивал — мыслями он уже мчался по извилистой горной дороге.

— Ну, поезжай, и да помогут тебе Боги Очарования, — напутствовал Толерантад.

Ведя коня в поводу, странник вступил на шаткий висячий мост — лопнут видавшие виды канаты, и лететь ему вместе с конем в бездонную пропасть…

— Я буду ждать тебя здесь, когда бы ты не появился, — добавил Толерантад. — Помни: я смогу отправить тебя обратно лишь завтра в полдень. Постарайся привезти мою дочь…

— Я выполню твою просьбу, чего бы мне это не стоило, — пообещал Блейд. Он очень хотел вернуться обратно в Дорсет, он уже не проклинал лорда Лейтона и его компьютер, он с радостью хотел бы ощутить за спиной их незримое присутствие. — Я приведу твою дочь, мудрый Толерантад, либо принесу голову этой царицы… Как ее там зовут? Дельарам?

— Да, — подтвердил чародей. — Царица Дельарам, вдова царя Джавада, повелительница Шахрияра и многих других завоеванных ее войсками земель и городов.

— До встречи! — странник решительно направился к ненадежному мостику.

Ричард Блейд дружелюбно потрепал гриву белоснежного скакуна, предоставленного чародеем Толерантадом. Жеребец оказался великолепным, быстрым и выносливым, и он понимал команды с первого крика и жеста. Конь послушно остановился у городских ворот.

— Куда направляешься, ты, инородец? — грубо спросил его неопрятный стражник, с сизым набухшим носом и ужасающими мешками под глазами.

Рука сама потянулась к мечу, но Блейд усилием воли сдержал себя. К воротам подошли еще четыре стражника, выглядевших намного солиднее первого. Конечно, убить оскорбителя, дабы навек замолк поганый язык, — святая обязанность любого благочестивого рыцаря, а он сейчас рыцарь. Но ни в коем случае нельзя забывать о деле, ради которого он прибыл к стенам Шахрияра. Он ясно чувствовал, что цель его путешествия — дочь старого Толерантада — рядом, совсем близко, где-то в центре этого аляповатого, кичившегося безвкусной роскошью, огромного людского муравейника.

— Я прибыл сюда по особому фирману вашей государыни, — сказал Блейд. Он пытался прочувствовать мысли стражников, но ему это не удалось; либо он еще не очень хорошо овладел амулетом чародея — что маловероятно, так как у него имелся обширный опыт ментальных упражнений, — либо мысли стражников были чересчур путаны и несвязны.

— По какому же делу тебя вызвала царица? — вдруг спросил шестой стражник, в богатом пурпурном плаще, который только что подошел к воротам. Он недоверчиво разглядывал запыленные невзрачные одежды путника, но меч на роскошной перевязи не мог не вызывать уважения.

— Если ваша царица захочет объяснить вам дело, по которому я сюда прибыл, она это сделает, — надменно заявил благородный рыцарь.

К его удивлению, воины грубо расхохотались; лица их были в этот момент отвратительны Блейду.

— А он похож на самоубийцу, — надрывался от мелкого противного смеха первый страж. — Царица будет довольна, ха-ха-ха!

Человек в пурпурном плаще резко и грубо оборвал их, прокричав что-то, что Блейд разобрать не сумел. Да его это и не особо интересовало. Не пропустят по-хорошему — познакомятся с тяжестью его клинка. Шесть таких недотеп — пустяк для умелого человека, даже размяться после утомительного пути не удастся.

Однако его пропустили без эксцессов, содрав за въезд две монеты. Толерантад предусмотрительно снабдил своего наемника достаточной суммой местных денег — небольших железных дисков не очень правильной формы, диаметров меньше полудюйма. Заплатив положенное, Блейд въехал в узкие извилистые улочки Шахрияра.

Во время своих путешествий — и в бытность полевым агентом МИ6, на Востоке и в Африке, и в мирах Измерения Икс — он повидал множество подобных городов, великолепных и грязных, извращенных, полных богатства и порока. Роскошные дворцы и храмы окружали непристойные хибары и лачуги, блеск и изобилие базарных площадей соседствовали с язвами нищих; это его не удивляло. Так было всегда и везде.

Он вполне мог запутаться в этих уныло-однообразных грязных, кривых и узких улочках. Постепенно все больше прохожих попадалось ему навстречу, он слышал сдерживаемые, процеженные сквозь зубы проклятия в адрес иноземца, но не обращал на это никакого внимания. Зов амулета Толерантада вел его к центру города, к темнице, где содержалась дочь чародея.

На одной из самых узких и грязных улочек рослая девица с давно немытыми черными волосами, свисающими на плечи отвратительными сосульками и с огромным бюстом, выпирающим из платья, готовым разорвать плотно обтягивающую нестиранную ткань, перехватила узду, нагло привлекая к себе внимание всадника.

— Что тебе надо? — спросил Блейд, готовя плетку — с такими нахалками надо разговаривать силой, как с непокорными лошадьми.

— Не желает ли прекрасный воин провести со мной часик в уютной спальне? — Девица кивнула на черный провал двери покосившейся глиняной хибары. Вход сильно напоминал разинутую беззубую пасть старого дохлого льва. — Всего-то за семь монет…

Блейда передернуло от брезгливости, словно к нему прикоснулась склизкая жаба, однако он сказал:

— Ты так желаешь уединиться со мной?

— Да. — Девица почувствовала, что на ее наживку клюнули и стала натягивать снасти: — Ты такой красивый, такой сильный, мечта любой женщины! Пойдем же, всего за семь монет! Разве это деньги для благородного путешественника? Пойдем!

— А ты очень хочешь? — Блейду стало скучно.

— Ну кто же может не захотеть такого красавца! — продолжала свою игру опытная жрица любви для бедных.

Блейд отнюдь не был противником случайных любовных приключений, скорее наоборот, но эта неопрятная жирная тварь вызывала лишь отвращение. К тому же, он должен был торопиться, у него много дел и мало времени.

— Если ты очень хочешь переспать со мной, то за сотню монет я готов посвятить тебе четверть часа, — ухмыльнувшись, заявил странник.

От неожиданности опытная жрица любви раскрыла рот, отпустив поводья белого жеребца. Блейд снова усмехнулся и продолжил путь к центру этой варварской столицы. Он не прислушивался к проклятьям, которые разъяренная женщина кричала ему вслед.