— Чё надо опять?

— Пахан — Почти ровным и нормальным голосом начал пленный — Ключ от оружейки дай. Там за периметром у шоссе народ какой-то трётся. Граники нужны, да к пулемёту цинка два.

— А те три, что ты на смену брал, куда делись?… Да и гранатомёты тебе зачем? Шуганите этот сброд с вышек. Верняк — это оборвыши из кодлы Беса озоруют: как их хитрожопого атамана шлёпнули, совсем нюх потеряли, фраера непуганые…

Вот так вот: урка что-то почуял, или просто страхуется. Похоже, что дверь придётся открывать по старинке, только вот хватит ли тех трёхсот грамм эластита, чтобы прожечь запоры, я был не уверен. Но Лом меня опередил, видимо страх перед болью был очень велик. Повысив голос до истерического визга, он почти в одну фразу выпалил целую тираду.

— Слушай, Боров! Ты конечно бугор и всё такое… Но мы уже один раз прощёлкали, до сих пор хлебаем. Или ты мне сейчас ключ даёшь или я собираю свою бригаду и сваливаю! Сиди тут со своими мазуриками один. Я во второй раз в блудняк не впишусь. Сам всё разруливай, понял?!

Такого спектакля даже я не ожидал и поэтому решил несколько скорректировать план относительно Борова. Меж тем, послышалось ровное гудение, видимо дверь была на замках с электромоторами. Дальше я действовал быстро: Лому я послал мощный болевой импульс, а сам в два прыжка оказался с ним рядом, втолкнув ничего не соображающего от боли братка внутрь комнаты.

В помещении было светло как днём, стены увешаны коврами, а пол покрыт ламинатом. Чисто гитлеровское «волчье логово» в миниатюре. У стены напротив входа стоял длинный письменный стол и резное кресло. Справа от него был проход в другую комнату, но там свет не горел. Не глядя, я ударил рукоятью пистолета в лоб того, кто выскочил из-за стола, нам навстречу. Человек рухнул с глухим стуком, утонув в густом ворсе красного ковра, лежавшего на полу посреди комнаты. Лом сам упал лицом вперёд и не шевелился. Этот теперь будет в отключке минут двадцать. Я быстро, но внимательно осмотрел помещение: похоже, что кроме нас троих тут никого не было. Бункер представлял собой квадратное помещение из двух комнат, ближняя к выходу — это, скорее всего спальня, о чём говорила роскошная, двуспальная кровать, сейчас неприбранная: серое от грязи постельное бельё, навивало мысли о клопах и других «друзьях человека». Войдя снова в кабинет, я заметил, что Лом изменил позу. Видимо очнулся и снова хочет попытать счастья. Нарочито небрежно, я подошёл к лежащему урке на расстояние с которого ничто не мешало тому броситься. Что он и проделал, мне нужно было только отступить влево и сломать ему два ребра, одним прямым ударом кулака. Комбез — комбезом, но перчатки у меня тоже имели накладки из какого-то полимерного сплава, поэтому хруст ломающихся костей был отчётливо слышен. С криком Лом снова упал на ковёр и оттуда изрыгнул почти трёхминутную матерную и довольно виртуозную комбинацию. Потом попытался вскочить, но снова вынужден был опуститься на пол.

— Не вставай пока. Позже поговорим.

— Сука — Только и смог выплюнуть Лом, добравшись до стены ползком и прислонившись к ней спиной. Потом он затих, вроде как признавая, что от его придумок хуже становится только ему.

Я же занялся оглушённым положенцем. Видимо приложил его слишком сильно, потому что приходить в себя он пока не собирался. Связать и привести Борова в чувство, было делом пяти минут. Часто видя это худое, костистое лицо на снимках, как-то трудно было привыкнуть к тому, что вот он — живой и относительно здоровый, самый главный уголовный авторитет в Зоне, сидит на полу собственного кабинета, связанный и скоро я наконец-то смогу обменять этот мешок с костями на любимую женщину.

Прислонив положенца к стене возле входа в бункер, рядом с дверью, я слегка пнул бандита в брюхо, чтобы привести его в чувство. Боров вздрогнул от удара всем телом и открыл глаза. Взгляд его некоторое время блуждал по комнате, видимо урка получил лёгкое сотрясение мозга и ни как не мог толком понять, что же произошло. Чтобы не дать ему опомниться, я снова пнул уголовника под дых, начав разговор проникновенным тоном, сняв маску и со своей самой «доброй» улыбкой.

— Ну, здравствуй, Семенчук Петро Власьевич, сорок девятого года рождения, трижды судимый, детей нет. Ты про меня тоже наверняка слышал — Тут я сделал паузу, чтобы удостовериться, что Боров действительно понимает большую часть того, что я ему говорю — А вот теперь довелось и свидеться.

— Бабу свою, ты только мёртвой теперь получишь… — Тут я без замаха пнул бандита в морду, от чего губы у него лопнули, а нос чуть скосился набок.

— Про обмен мы ещё поговорим, Семенчук. Всему своё время. Пока меня интересует лаз, который ты, крыса, где-то тут замаскировал. И говорить надо быстро, поскольку нам с тобой ещё в путь неблизкий отправляться. Так, где дверка, ты говоришь?

— Хитрый — Боров видимо решил потянуть время — Как про лаз узнал?…

Тут я послал урке концентрированный импульс боли, вроде того, которым чуть раньше, успел «насладиться» Лом.

— Снова неправильный ответ, Семенчук. Я спрашивал про то, где он, а не про то, кто мне про дверь рассказал.

Всё это я говорил под акомпонемент хрипов и судорожного бульканья, которое издавал «авторитет». Конвульсии сотрясали его тело, и он почти загибался в обратную дугу, показывая чудеса пластики. Наконец, я отпустил пленного, от чего тот сразу обмяк и как-то жалобно заскулил.

— Так, где дверка-то, Петро Власьевич? Или дальше будем в инквизицию играть? Сразу говорю: времени у меня не так чтобы очень много. Но на твою продолжительную и болезненную кончину я посмотреть успею, а дверь и так, и так найду. Но решай сам: если договоримся мирно — будешь жить, в том слово своё даю.

Боров начал было угрожать и крыть меня всякими нехорошими словами, проявляя низкую изобретательность. Видимо, он никогда особо в ругательствах силён не был, однако испытав ещё один кратковременный, но более сильный приступ чистой, незамутнённой боли, сдался.

— В кабинете, под ковром люк железный… Там через первый горизонт лаборатории идти надо… Ход безопасный, на северную дорогу почти выходит. Чё теперь делать будешь? Мои так итак тебя разыщут, спрятаться не выйдет, служивый.

— А я всё-таки попробую, вдруг а угадаю со схроном. Да и ты со мной вместе пойдёшь, приятеля вон твоего тоже захватим. Ладно, оденься тепло, харчей в дорогу не бери, пойдём быстро, на обеды останавливаться не будем. Советую без фортелей — накажу.

Ещё когда всё это планировалось, я заинтересовался историей того места, где сейчас квартировал боров сотоварищи. Примерно с год назад, была тут крупная заваруха, когда некий сталкер в одиночку пробрался на ещё плохо тогда обжитую бандитами территорию. По странному стечению обстоятельств, тот смельчак нарвался на самого Борова и чуть местного «корлеоне» не пристрелил. Вернее, Боров сам пустил слух о своей кончине, чтобы провернуть под шумок пару дел. Дальнейшие события все излагают по-разному, сходясь только в одном: лабораторию вскрыли и тому, что в ней обосновалось после эвакуации научного персонала, поскольку учёные свалили ещё раньше, проникновение неизвестного гостя совсем не понравилось. Потом пришли вояки, был большой бой и на некоторое время база пришла в запустение, пока Боров не собрал новую команду и не отбил местечко обратно у зверья, да пары мелких банд, что претендовали на автобазу. Логично было предположить, что положенец учтёт прошлые ошибки и на этот раз, не станет экономить на охране и строителях. Так, в общем-то и получилось: устроившись основательно, Боров и его люди почти вросли в местную землю. Поэтому логично предположить, что как умный человек, битый жизнью и имеющий за плечами в общей сложности двадцать лет лагерей, Семенчук не станет загонять себя в угол, прячась в подземной коробке с одним выходом. Говоря про потайной ход, я блефовал лишь в той части, что точно не знал, где этот ход. Само собой запасным планом было прорваться за периметр, пользуясь паникой, но так бы пришлось долго и муторно петлять, путая след. Вот я и сделал упор на более безопасный план отхода.