Наконец, некоторые замки выделялись своими необъятными размерами: таковы Дувр, Шато-Гайар, Сафет – огромная крепость ордена тамплиеров в Святой земле, построенная за два с половиной года (1240-1243 гг.), которая якобы стоила, как сообщает современный текст, 1 200 000 сарацинских безантов. Возведенную на потухшем вулкане крепость высотой 850 м окружала 825-метровая стена, перед которой был ров; ее высота достигала 22 м, а ширина верхней части – 3,30 м; затем шел внутренний ров глубиной 15,40 м и шириной 13,20 м; за рвом находилась внутренняя крепостная стена высотой 28,6 м, следовательно, она была выше первой на 6,6 м. Вторая стена включала, по крайней мере, семь башен, толщина стен которых составляла 4,4 м. Согласно источнику, в котором приведены эти точные цифры, гарнизон Сафета был сродни населению небольшого города: 1700 человек в мирное время, 2200 во время войны, в числе которых 50 рыцарей, 80 сержантов, 50 туркополов, 300 арбалетчиков, 400 рабов и 820 слуг»[232].

6. ЗАКЛЮЧЕНИЕ

За исключением отдельных действий, совершаемых под влиянием внутренних побуждений и особых потребностей, войну невозможно понять вне исторического контекста. Войны – порождение своего времени, и синхронность изменения их характера вместе с эволюцией общества особо показательна. В 1150-1300 гг. война неизбежно меняется, как и все общество, но не всегда в том же темпе из-за возможных несовпадений.

Войне благоприятствовало усовершенствование механизма управления армиями, а также правосудия, финансов и Церкви: управление стало более сложным, строгим и точным. Мобилизация во флорентийскую армию в 1260 г. представляет собой образец точности и предусмотрительности. В более широком государственном масштабе замечательную сноровку в области военной администрации продемонстрировали чиновники Эдуарда I и Филиппа Красивого. Военный учет, призыв, снабжение, оплата отныне были доверены управленцам, достигшим высокого мастерства благодаря постоянному использованию документации. Вот три примера, позволяющие понять, какого уровня сложности достигла военная организация. Первый относится к командному составу. С 9 февраля 1260 г. во Флоренции перед летним походом на Сиену прежде всего назначили предводителей и администраторов будущей армии: шесть гонфалоньеров рыцарей, по одному из сестъеры (sesto), каждого из них сопровождали два комиссара (distringitores) и двое советников, шесть гонфалоньеров арбалетчиков с тем же количеством комиссаров и советников, причем такое же сопровождение было у шестерых знаменосцев лучников, шестерых знаменосцев отрядов из привратных кварталов (poste campi) и гонфалоньера рыцарей повозки; потом шли пятьдесят рыцарей повозки, гонфалоньер и пехота повозки, знаменосцы и сеньоры рынка, знаменосцы «опустошителей», гонфалоньеры павезьеров, армейские казначеи, знаменосцы вспомогательных отрядов; наконец, чиновникам поручался набор воинов в окрестных приходах, тогда как другие собирали мулов, скот, продовольствие[233].

Второй пример взят из истории Неаполитанского королевства в анжуйскую эпоху: в двух актах (от 19 и 20 ноября 1277 г.) Карл I приказал казначеям выплатить Гоше Бело, своему служащему, 5070 унций золота для выдачи аванса наемникам, рыцарям, оруженосцам, конным и пешим арбалетчикам. Этот аванс на период с 15 сентября по 15 декабря 1277 г. должны были записать в «трех одинаковых тетрадях», перечислив там «подробно, ясно имена и прозвища каждого из нанятых», размер аванса, день и место выплаты, и «сказать об отсутствии тех, кого нет»; одна из этих тетрадей должна была храниться у Гоше Бело, другая – у рыцаря Пьера де Уго или у вице-маршала Адама Фурра, третья – у служащего Генриха Бара и рыцаря Луки де Сент-Эньяна[234].

Третий пример – также о плате наемникам, на этот раз в Англии: в 1300 г. Джон Боутур участвовал в походе на Шотландию с отрядом численностью от 6 до 8 человек. 12 сентября того же года Робер Бавен, один из его рыцарей, вел расчеты с казначейством Эдуарда I за период с 4 июля. Жалованье, которого он требовал, составляло 61 фунт 14 шиллингов. Бавен получил грамоту на передачу ему вместо 30 ливров фермы Сент-Бриавель; между тем он уже получил вина и продовольствия на 13 фунтов 4 шиллинга 8 пенсов: таким образом, ему оставалось получить еще 18 фунтов 9 шиллингов 4 пенса. Но на этом дело не закончилось: Бавен потребовал 134 фунта 13 шиллингов 4 пенса за лошадей, погибших во время похода на Фалькирк в 1298 г., свыше 30 фунтов 5 шиллингов 1 пенса жалованья, которое ему задолжали за службу в качестве рыцаря-баннерета в доме короля. В целом задолженность Бавену составила 111 фунтов 7 шиллингов 9 пенсов, и он удовлетворился признанием этой суммы казначейством в расчете на скорый возврат[235].

Одновременно с успехами в области управления, благодаря увеличению количества ремесел, повышению качества их продукции, стали возможны и технические достижения: изменение вооружения, появление и распространение более современных машин, развитие замкового строительства и осадного искусства.

Стало больше людей, богатства, денег – все это позволило государствам проводить более масштабные или более длительные мобилизации и осуществлять военно-политические мероприятия большего размаха. Во время «похода на Арагон» 1285 г. Филипп III Смелый истратил 1 228 751 турский ливр на содержание почти 19 000 человек, из них 4000 тяжеловооруженных всадников, 2700 легких всадников и 12 000 пехоты[236].

Военные операции Эдуарда I с 1294 по 1298 г. обошлись английской казне в 750 000 фунтов стерлингов (или 3 000 000 турских ливров). В правление Филиппа Красивого расходы на войну в Гаскони и на море достигли 2 125 200 турских ливров[237].

Тогда же стали производить массовые закупки оружия: в 1295 г. для войны в Аквитании Филипп Красивый приказал приобрести в Тулузе 2000 арбалетов с одним или двумя рычагами, 1000 поддоспешных камзолов, 3000 бацинетов и 3000 нашейников. В 1314 г. в арсенале Венеции насчитывалось 3067 кирас, 2770 железных шишаков и 2950 латных нашейников (collaria).

Очевидно, такие же огромные суммы расходовались на усиленный набор, «по призыву или за плату»[238]. Когда прибегали к услугам подданных, верных людей, вассалов или граждан, использовали все возможные виды чистого или смешанного, явного или скрытого наемничества. В случае опасности в городах за оружие бралось почти все боеспособное мужское население (в некоторых случаях для оборонительных работ привлекались даже женщины). Крупномасштабную мобилизацию могли провести и в округе: в 1325 г., в год битвы при Альтопашо, Флорентийское государство с населением около 400 000 человек выставило, если не считать его союзников гвельфов, 1500 наемных и 500 флорентийских всадников и, возможно, 15 000 пехотинцев. Из каждых 6-7 взрослых мужчин один мог быть призван[239]. В 1298 г. в Англии 5% взрослого мужского населения призвали в армию, которая насчитывала 25 700 пехотинцев и, по меньшей мере, 3000 всадников. Сохранившаяся документация не позволяет сделать такие же точные подсчеты для Французского королевства в эпоху Филиппа Красивого. По крайней мере, нам известно, что в 1304 г. этот король потребовал от крупных сеньоров Тулузэна, Каркассэ, Перигора, Руэрга, Оверни и Бокера предоставить 2016 тяжеловооруженных всадников и 17 350 пеших сержантов; несомненно, речь шла не только об ожиданиях, ничто не указывало на то, что они оправдались, но и о денежных взносах вместо людей (из расчета один тяжеловооруженный всадник от каждого дворянина с доходом в 500 ливров и 6 пехотинцев от 100 дворов); конечно, эти деньги шли на наем такого же числа бойцов. Более того, старались, чтобы все области королевства внесли свой вклад: отсюда и призыв в том же году, на этот раз вполне реальный, к сеньорам, которым надлежало прибыть на место сбора «спустя две недели после Святого Иоанна <...> с определенным числом всадников и пехотинцев». В призывных списках эти сеньоры были сгруппированы по месту проживания: Тулуза, Каркассон, Перигор, Руэрг, Бокер, Иль-де-Франс, Берри, Нормандия, Пуату, Шампань, Бретань, Мэн, Анжу, Турень, Перш, Лимузен, Бургундия, Вермандуа, Бовези, Артуа, Корби, Понтье, Вандомуа, Овернь и Лионнэ[240].