Морио Кита

Желтый корабль

– Тиэ! – позвал он дочь.

Мужчина лежал на циновке в маленькой комнате – всего в шесть татами – многоквартирного жилого дома. Позади него девочка лет четырех тихо играла в куклы.

– Да, папа?

Она была послушной, воспитанной девочкой. Придя домой из детского сада, Тиэ обычно играла одна. Еще нравилось ей помогать маме по хозяйству. Девочка была чересчур пуглива, боялась незнакомых людей, робела и терялась перед ними, и это немного беспокоило мать.

– Сейчас Тиэ покормит тебя рисом, – сказала она, обращаясь к кукле, и в ее голосе прозвучали решительные нотки.

– Тиэ!

– Да, папа? Ну, открой рот, Каштанчик.

– Ты опять за свое?

– Да взгляни – это Каштанчик!

Девочка была неравнодушна к каштанам. Это началось с того самого дня, когда она увидела в книжке с картинками каштан в колючей зеленой кожуре. А в прошлом году во время загородной прогулки ей показали дерево с настоящими каштанами. Радости девочки не было предела. Иногда мать покупала для нее сладкие каштаны, и девочка без конца возилась с ними, выстраивала в ряд, гладила, но никогда не ела. А перед сном клала их у изголовья. Свою простенькую куклу она тоже назвала Каштанчик, хотя та совсем не была похожа на каштан, разве что у куклы было круглое личико.

– Тиэ, – снова позвал он, – расскажи папе про Каштанчика.

– Хорошо, – сразу согласилась девочка. – Волшебник и Каштанчик держали совет…

Отец рассеянно прислушивался к монотонному детскому голоску.

– К ним подошла мышка.

Он взглянул на низкий потолок, потом перевел взгляд на большой календарь, висевший на грязноватой стене.

– И решили они пойти к невесте, – серьезно продолжала девочка. – «Эй, невеста, выходи!..» – «Сейчас, сейчас», – ответила невеста. – Это последнее она произнесла, подражая голосу взрослой женщины.

Он искоса глядел на календарь. Яркая цветная фотография на листе календаря никак не гармонировала ни с обстановкой комнаты, ни с его душевным состоянием.

– И тогда появился волшебный тюльпан…

– Волшебный тюльпан? – рассеянно повторил он. – Что это такое, Тиэ?

– Это очень красивый тюльпан… Потом все они вошли в замок. А в замке…

Ну вот, опять замок, подумал он. Все дети хотят, чтобы обязательно был замок. Мне тоже когда-то нравился замок.

– В замке жила красавица невеста. И вот тогда волшебник, Каштанчик и мышка…

Невеста… Тоже красивое слово, подумал он. Дети всегда употребляют красивые слова.

– …Потом всех угостили вкусным обедом… Ну вот и все.

– Все? – машинально переспросил отец.

– Все. Правда, Каштанчик? – подтвердила девочка, обращаясь к кукле.

– Значит, сказке конец, – пробормотал мужчина. Он снизу вверх поглядел на игравшую дочь. Девочка была еще очень маленькая. Склонившись над куклой, она что-то оживленно ей объясняла. И хотя перед ним была его дочь, он не мог не признаться самому себе, что она некрасива. Девочка казалась ему такой же нелепой и жалкой, как кукла, с которой она играла. Нет ничего удивительного в том, что ее друзьями были только волшебный тюльпан, Каштанчик да замок.

Послышался звук открываемой двери. Вошла жена и поставила в узком проходе корзинку, наполненную овощами и бумажными пакетами с едой. Девочка подскочила к корзинке и принялась вынимать покупки.

– Осторожно, Тиэ, измажешься. Лук такой грязный.

– Ой, как много всего!

– Тихонечко, Тиэ, не разбей яйца.

Он наконец встал с циновки, обвел глазами гору продуктов.

– Снова накупила, – сказал он, с упреком глядя на жену.

Лицо у жены было обыкновенное, слегка продолговатое, напоминавшее яйцо. Оно ему очень нравилось. Но этому лицу уже не хватало былой свежести.

– Сегодня на ужин приготовлю скияки, – сказала жена, кладя яйца в холодильник. – Взгляни, какое хорошее мясо купила.

Она развернула пакет и показала мужу кусок мяса – такой свежий, будто его только что принесли с бойни, прожилки жира разбегались по нему замысловатым узором. Мяса было много, и оно едва умещалось в бумажном пакете, на котором были изображены зеленые побеги бамбука.

– Э, да это же вырезка, – нахмурившись, произнес мужчина, – такое мясо теперь стоит очень дорого.

– Недешево, конечно.

– Не слишком ли расточительно для нас?

– Самое время вкусно поесть, – засмеялась она и положила большую связку лука на кухонный столик.

– Три… четыре… – считала девочка яйца в нише на внутренней стороне дверцы холодильника, – пять, ше-есть. Еще двух не хватает.

В нише было восемь гнезд для яиц, только два из них оставались пустые. Но от этих маленьких незаполненных гнезд на него повеяло жутким холодом безысходности. Где уж тут покупать дорогое мясо!

– Тиэ, закрой дверцу. А то лед растает, понимаешь?

– Да, – послушно сказала девочка и захлопнула дверцу. – Знаешь, мама, а яйца похожи на каштаны.

Вечером мужчина облачился в пижаму и, лежа на циновке, смотрел телевизор. В нагревшейся за день комнате все еще стояла духота.

Телевизор был старенький, на экране то и дело появлялись полосы, бесконечной чередой уплывавшие вверх. Регуляторы и антенна тоже были не в порядке, поэтому оставалось только терпеливо ждать, пока само собой появится сносное изображение.

После обильного ужина хозяин дома ощущал неприятную тяжесть в желудке, и это настраивало его на мрачный, меланхолический лад.

– Муть, – пробормотал он и выключил телевизор. – Хоть бы какую-нибудь интересную программу показали.

– Ложись-ка спать, – предложила жена. Она сидела на полу и все время, пока он смотрел телевизор, занималась шитьем.

– Только ем да сплю… – как бы оправдываясь, проворчал он. – Так не годится.

– Когда-нибудь начнешь работать, – сказала жена, кладя шитье у изголовья. – Ты ведь не привык сидеть без дела.

– Мне все опротивело.

Внезапно он пришел в возбуждение и, все более ожесточаясь, быстро заговорил:

– Меня предали. А ведь я проработал двенадцать лет. Незачем было меня выгонять. На работе полно бездельников, а они именно меня…

– Ну перестань, пожалуйста, – пыталась успокоить его жена. У нее был удивительно мягкий характер. Казалось, что она родилась для того, чтобы успокаивать людей. – Такая уж судьба. Может, и тебе скоро повезет.

– У меня начисто отбили всякое желание работать, – продолжал он.

– Тогда отдохни пока, побездельничай.

Жена безмятежно улыбалась, на лице не было и тени досады.

– Но что будет, если я не устроюсь на работу? – с беспокойством произнес мужчина.

– Пойду работать я.

– А ребенок?

– Ты будешь присматривать за ним.

Он помолчал, закурил сигарету.

– Поживи пока беззаботно, в свое удовольствие, – не утешая его, а как-то очень естественно продолжала жена. – Ты' просто устал.

Мужчина снова поглядел на жену. На ее лице играла улыбка.

– Тиэ будет страшно рада, если сможет играть с папой, с ним вместе гулять, – добавила жена.

«А ведь я почти не занимаюсь девочкой, – подумал он. – Разве что попрошу рассказать сказку про Каштанчика».

– Верно. Буду почаще гулять с Тиэ, – согласился он, гася окурок в пепельнице. – Буду провожать ее в детский сад и приводить домой.

– Вот и хорошо, – кивнула жена.

– А искать работу, пока не истечет срок пособия, не пойду.

– Правильно. Да и когда срок кончится, совсем не обязательно сразу же идти на работу.

Он взглянул на жену и со вздохом произнес:

– Покладистая ты у меня жена.

– Уж какая есть.

– При такой хорошей жене, как ты… – неторопливо продолжал он, отворачиваясь к стене, – мое положение еще сильнее меня злит.

– Извини, пожалуйста.

– Вот глупая. Почему ты должна извиняться?

Из угла, где спала девочка, послышалось сонное бормотание.

Когда на ночь на полу стелили матрасы, ступить было уже некуда. Матрас девочки с трудом втискивался с краю и даже загибался на стену.