— Мой первый гонорар составлял всего пять рупий. Если бы я не был тем, кем я есть, я был бы не прочь занять твое место, — шутит довольный Мотилал, держа в руке чек на пятьсот рупий, присланный Джавахарлалу в качестве гонорара одним из клиентов.
Вскоре у Джавахарлала появляется еще один наставник — известный калькуттский юрист Раш Бехари Гхош. Тот самый Гхош, который, будучи одним из лидеров умеренных, председательствовал на сессии Конгресса в 1907 году в Сурате. Именно тогда между умеренными и крайними, возглавлявшимися Тилаком, произошел открытый раскол, надолго ослабивший антиколониальное движение в Индии.
Знакомство с Гхошем состоялось тогда, когда старик почти полностью отошел от политической деятельности, но неприязнь к крайним сохранил. Если при нем кто-нибудь начинал расхваливать Тилака, Гхош резко обрывал говорившего.
Человек капризный, способный впасть в гнев из-за мелочи, Гхош вызывал панический страх у служащих своей конторы. Джавахарлалу тем не менее старик понравился. Несмотря на вспыльчивость, брюзгливость, Гхош был личностью по-своему обаятельной. Джавахарлала привлекали его острый, колючий ум, независимость в суждениях блестящая эрудиция. Они сошлись, и старик преподал Неру немало полезных уроков, как добиться успеха в адвокатской практике. Гхош настаивал на том, чтобы Джавахарлал написал книгу по какой-нибудь юридической проблеме. Он убеждал Неру, что такая работа явилась бы не только оптимальным средством самовыражения, но и лучшим способом самовоспитания для молодого человека, стоявшего на пороге своей карьеры. Джавахарлал охотно прислушивался к советам старого юриста, особенно в той их части, которая относилась к его практической деятельности. А как же с книгой?.. Соглашаясь с Гхошем на словах, Джавахарлал вместе с тем не испытывал никакого желания углубляться в и без того запутанные дебри англо-индийского правоведения.
Первоначальная увлеченность работой незаметно перешла в привычку выполнять положенное, привычка неуклонно перерастала в недовольство и работой и собой. Неру признавался, что жизнь для него вдруг «начала утрачивать свою новизну». Он явственно ощутил, как его «затягивает серая рутина бессмысленного и бесполезного существования». Время от времени Неру наведывается в библиотеку адвокатуры или в клуб, где собираются его сослуживцы. Но там он встречает «всегда одних и тех же людей, снова и снова обсуждающих все те же старые проблемы, связанные с юридической профессией... Трудно придумать что-нибудь более скучное, чем сидеть в общество высокопоставленных чиновников — все равно, английских или индийских... и слушать их бесконечные рассуждения о повышениях и перемещениях по службе, о порядке предоставления отпусков или мелочные сплетни о служебных дрязгах». Неприязненное отношение к «казенному, чиновничьему духу» становится у Джавахарлала все более устойчивым. Нежелание долее находиться среди своих коллег, замкнувшихся в благополучном затхлом мирке, изолированном от реальной, полнокровной жизни, вызывает стремление переменить нравственный климат, «ощущать жизнь через действие».
В декабре 1912 года он впервые присутствует на сессии Индийского национального конгресса в Банкипуре. По настроениям делегатов можно получить представление о политической обстановке в стране.
Крайние, или экстремисты, лишившиеся своего лидера Тилака (он все еще в тюрьме), отсутствуют в Банкипуре. Делегаты сессии — умеренные. В большинстве своем представители имущих классов, они верховодят в ИНК. В зале заседаний звучит английская речь, мелькают фигуры в тщательно отутюженных европейских костюмах. Бросаются в глаза подчеркнутая изысканность манер, щегольство собравшихся.
Один оратор сменяет другого. Многие выражают удовлетворение очередной подачкой колониальных властей — реформами Минто — Морли о законодательных советах в Индии. Выступающие призывают к тому, чтобы деятельность Конгресса носила сугубо конституционный характер. Слышатся порицания в адрес сторонников Тилака: «Слишком радикальны!» О широком привлечении народных масс к деятельности Конгресса — ни слова. Дух умеренности царит в Банкипуре, никаких споров, дискуссий, «никакого, — констатирует Джавахарлал, — политического волнения или напряжения». Вялая вспышка интереса при обсуждении вопроса о бесправном положении более чем ста тысяч соотечественников в Южной Африке, и снова — затишье, равнодушие, безучастность...
Джавахарлал разочарован: «Светское общество! Досужее развлечение кабинетных дельцов!»
Мотилал не одобряет оценок сына. Не слишком ли Джавахарлал скоропалителен в суждениях, не рано ли делает выводы? Первые впечатления далеко не всегда самые верные...
Из всего увиденного и услышанного Джавахарлалом в Банкипуре самое запомнившееся — встреча с Гокхале. Одетый в традиционный для маратхов[31] костюм — дхоти[32], ачкан[33], шелковый малиновый тюрбан на голове, — Гокхале заметно выделялся из толпы делегатов сессии, показавшейся Джавахарлалу безликой. Его одутловатое лицо бледно, широко посаженные глаза за стеклами очков горят тем нездоровым, жарким огнем, который через несколько лет сведет его в могилу. Сам умеренный с головы до пят, убежденный противник какого бы то ни было насилия, Гокхале, однако, близко к сердцу принимал все происходящее на сессии, болезненно переживал, видя усиливавшуюся анемичность, косность Конгресса.
Когда-то у Джавахарлала вызывало серьезный интерес основанное Гокхале в 1905 году общество «Слуги Индии». Хотя Неру не собирался вступать в эту организацию (политическая деятельность «слуг» казалась ему слишком нерешительной, да и с адвокатской практикой он пока не собирался порывать), глубокая личная порядочность «слуг», их убежденность, бескорыстие произвели на него довольно сильное впечатление.
— Здесь, — рассуждал Джавахарлал, — по крайней мере ведется какая-то честная, целеустремленная и постоянная работа, пусть даже направление ее и не совсем верно.
Политические взгляды самого Джавахарлала пока еще достаточно расплывчаты. Вступив в Конгресс в 1912 году, он не принимает активного участия в его деятельности. Считая себя в те годы «чистейшим националистом», Джавахарлал явно симпатизирует крайним, хотя и не одобряет политики насилия, которую проповедуют многие из них.
Нельзя мириться с существующим положением, необходимо занять более наступательную, более боевую позицию по отношению к чужеземным властителям, внушал он себе. А какую позицию? Кто будет рядом? На кого опереться? Вопросов много, ответов на них Джавахарлал пока не находит.
Интерес к философии приводит его к трудам Бертрана Рассела, который на долгие годы станет его любимым автором. Читает и перечитывает «Сущность религии», «Культ свободного человека». Воинствующий атеизм «аристократического бунтовщика», свободомыслие и скептические умозаключения английского ученого доставляют интеллектуальное наслаждение, будоражат рационалистический ум Неру.
Он пристально следит за развитием обстановки в мире, а она, как никогда, накалена.
После нападения Италии на Турцию и последовавшей за этим оккупации итальянскими войсками Триполи, Киренаики и островов Додеканес разразились Балканские войны 1912 — 1913 годов. Все симпатии индийцев, особенно исповедующих мусульманскую веру, на стороне Турции. Для оказания помощи туркам из Индии даже направлена медицинская миссия.
Под зеленым знаменем панисламизма в стране оживает мусульманское движение. Им руководит Мусульманская лига, созданная под покровительством англичан. Колонизаторы, верные своему принципу «разделяй и властвуй», всеми способами стремятся противопоставить национальные интересы индусов и мусульман, столкнуть их, расколоть индийский народ на два враждебных лагеря, ослабить силы, представляющие сколько-нибудь значительную угрозу для британского владычества в Индии.
В Сараеве звучат выстрелы восемнадцатилетнего серба Гаврилы Принципа. Они отзываются грохотом артиллерийских канонад, разрывами бомб, мин, снарядов на всем Европейском континенте. В августе 1914 года Европа становится ареной жесточайшего столкновения крупнейших империалистических держав, жаждущих перекроить карту мира в своих интересах.