— Кстати, никто из вас не расскажет нам про жизнь в Большом Мире? Я уверен, парой слов тут не обойдёшься, а свободного времени у нас будет не так уж и много, поэтому начинать просвещать нас можно уже сейчас.

— Не вопрос! Начнём! — бодро ответила Алина. — А с чего?

Дашка, вяло ковыряя ложкой остатки ужина, ни с того ни с сего заговорила:

— Ну, воевали там ещё больше, чем в Альдане. Одних фашистов вспомнить…

Дима со всей силы пнул её под столом, но Джейк успел поинтересоваться:

— А кто такие фашисты?

Староста уставился на Алину: давай, исправляй положение! Волкова небрежно отмахнулась:

— Люди, которые хотели подчинить себе мир. Ничего не вышло, их армию разгромили, и всё встало на свои места.

— Но была самая кровопролитная война за всю нашу историю, — вздохнула Дашка. — Миллионы людей погибли на поле боя, миллионы — в плену. Фашисты полагали, что большинство людей не должны жить. Просто потому, что они так решили. И планировали одни народы истребить, другие — сделать своими рабами. В концлагерях…

Про опыты над людьми Дашка сказать не успела, потому что медленно стекленеющий взгляд Шаки не оставил равнодушным даже Фёдорова, и парень провозгласил:

— В общем, воюют люди всегда и везде, и тут уж ничего не изменишь. А вас, наверно, интересовало, как мы мирное время проводим?

Посыпались отрывистые «Да-да». Анна, опомнившаяся, что в доме гости, убрала тарелки и грохнула на стол поднос с заварочным чайником, блюдечками с джемом, чашками и вазочкой с печеньем. Алина стала выбирать самые большие, участливо перекладывая их на блюдечко Дашки.

Ответственность за восстановление непринуждённой беседы взял на себя Саша (которого Винсенты для удобства переименовали в Алекса):

— Скорее всего, вы хотите знать что-нибудь про нас, ведь так?

Дерик, уже плюнувший на то, что среди собравшихся здесь он старший, смахнул с кухонного стола часть того, что там было навалено, уселся и сказал:

— Да, хотим. Для начала — кто вы?

— Всего лишь студенты, — начал Верников, — в университете учимся.

— Где-где? — переспросил Дерик.

— Университет. Высшее учебное заведение. Туда поступают после того, как заканчивают школу, — спокойно пояснил Саша, староста захихикал.

— У нас куда проще — читать, писать и считать научился — и делай что вздумается. Нет, если в тебе магический дар, то иди в ученики к какому-нибудь волшебнику и развивай свои способности настолько, насколько считаешь нужным. Или военному искусству обучаться можно, если тянет. Магических академий и университетов полно. А так — свобода выбора, — Дерик усмехнулся, — вот только выбирать не из чего, ну да я вам это уже рассказывал. А к чему готовят в ваших университетах, если не обучают там магии?

— Журналисты мы! — ответил Саша. — Будем писать статьи в прессу.

— Они хоть знают, что такое пресса? — Дима вынужден был прикрывать ладонью рот, чтобы не рассмеяться в голос.

— Молодой человек! — обратился к старосте Винсент. — Во-первых, отлично знаем, во-вторых, мы находимся с вами в одном помещении, и вы могли бы спросить у нас лично! Кстати, в вашей прессе тоже пишут или ужасы, или неправду?

Дима оправился:

— Обвиняете нас, что мы законченные вруны и пессимисты?!

— Нет, — Винсент преспокойно достал откуда-то яблоко, обтёр его рукавом и захрустел, в манере Джейка не прекратив разговаривать. — И дельные статьи попадаются, только они не бросаются в глаза. А хотя, Дмитрий, с вашей привычкой обличать несуществующие пороки вы добьётесь нужного эффекта.

— Тогда ладно, — староста принялся за своё печенье. — У кого ещё к нам вопросы?

— У меня, — робко отозвалась Шаки. — Если вы забрали меня с собой в Большой Мир, меня бы там вылечили?

— Вряд ли, — всё-таки вклинилась Дашка. — Все последние достижения нашей науки слабее магии. Наверное, это к лучшему, потому что надо иметь и силу, и мозги одновременно, но те, у кого в избытке силы, полагают, что пользоваться умом — ниже их достоинства, а это неизбежно приводит к катастрофе. Человек умеет разрушать, но не создавать, поэтому чем быстрее прогресс, тем скорее наш мир вымрет.

— Что-то мне подсказывает: на сегодня вопросов достаточно, — Дерик швырнул огрызок в мусорную корзину и спрыгнул со стола. — Я вот устал и иду спать, а остальным советую далеко не разбредаться, мало ли что, когда темнеет, на наших улицах может произойти всякое. Утром вас желают видеть у себя старейшина и госпожа Вивьен, наша священница.

— А ей-то мы зачем? — недоумённо фыркнул Дима.

— Завтра узнаете всё сами. Я пока что сомневаюсь в том, вы все до конца понимаете своё положение, поэтому простите, ничего лишнего говорить не буду, — Дерик развернулся и вышел.

Потом и остальные разошлись. Дашка тихо, пока не опомнились одногруппники, проскользнула в спальню, на балкон. Отсюда был виден задний двор, где Шаки вглядывалась в отражения в воде фонтанчика, с поверхности которой после наступления темноты поднимались и улетали в небо мерцающие звёздочки, разноцветные, как над королевским замком; кусочек леса, холм, склоны которого занимал парк с беседками и другие дома, во дворах некоторых тоже были такие фонтанчики, где зарождались и отправлялись в странствие над крышами деревни и кронами деревьев точки пульсирующего света.

Несколько звёздочек поднялось к балкону. Дашка протянула ладонь, и они мягко опустились ей в руку, оказавшись на ощупь, бесплотными, но, тёплыми, согревающими. Только сжала кулак — свет рассыпался в сверкающую пыль, которую унесло ветром, но перед лицом, обгоняя друг друга, как пузырьки воздуха в воде, сотни новых маленьких звёзд стремились ввысь, к настоящим, огромным небесным телам.

Через парк туда-сюда сновал народ: кто-то возвращался домой, заворачивал в свой двор, шумные компании парней и девушек шли им навстречу, пересекали холм и пропадали из виду, оставляя за собой взрывы хохота. Позже, когда все попали, наконец, в ту часть деревни, куда намеревались, парк наводнили предающиеся разврату парочки; практически каждая, наспех закончив плотские утехи, разбегалась в разные стороны, прощаясь уже на ходу.

Неожиданно на вершине холма появился силуэт девушки. Парочки будто бы знали, кто это, и боялись её, так что парк в момент опустел. Незнакомка была в сильнейшем опьянении, шаталась так, что было неясно, как она вообще держится на ногах. Девушка кое-как спускалась, вдруг её качнуло сильнее, она схватилась за дерево, стекла вниз, и её вырвало. Пьянчужке стоило неимоверных усилий продолжить путь.

Дашка уже догадалась, кто эта девушка. Джессика завернула за угол, и пару минут спустя в коридоре на первом этаже прогремел звук падения, на втором — распахивались двери. Дашка вернулась в комнату. Растрёпанная Алина (Сотникова, пока была на балконе, не слышала, как она пришла) сидела на расстеленной кровати, обалдело смотрела то на дверь, то на подругу и скрипучим ото сна голосом пробурчала:

— Нам что, уже пора? Могла бы меня разбудить.

— Да лежи ты, ещё ночь, — Дашка высунулась в коридор. На лестничной площадке топтались Дима и Саша, в одних брюках, очевидно, натянутых для приличия, потому что парни тоже только что выползли из постелей, и наблюдали за тем, как на первом этаже Теона пытается справиться с сестрой: помогла ей встать, выволокла обратно на улицу. Ни Анна, ни братья не проявили никакого участия, из спальни молодых людей долетело недовольное ворчание Дерика: «Опять…».

Девушки вернулись, с длинных медно-рыжих волос Джессики капала вода, её лицо, шея и воротник рубашки были мокрыми. Скорее всего, Теона окунула сестру в фонтанчик. Как это ни парадоксально, пьяной Джессика была красива, ничем не уступая по красоте Теоне. Исчезло из глаз отвращение, пропала ненависть, готовая в любую секунду сорваться с её губ, осталась только чистота, поразительно беззащитная. Саша сообразил, что следует помочь, но только он сбежал на три ступеньки вниз, Теона вытянула вперед руку: не надо, я справлюсь. Девушка втащила сестру на верхний этаж. Все увидели, что у Теоны были красные глаза, значит, она, хоть и переоделась в ночную рубашку, спать не ложилась, ждала Джесс. Сестра помогла пьянчужке доковылять до спальни, но уложить не успела — Джессика оттолкнула Теону, та ударилась головой о косяк, её жёлтые локоны стали розоветь от крови. Агрессивная девица перевела мутнеющий взгляд на парней.