«Я вошел в таинственную комнату со странным чувством, естественным для того, кто впервые переступает порог тысячелетий. Я попытался увидеть все это глазами жрецов Паленке, когда они покидали склеп. Мне хотелось снять печать времени и услышать под этими тяжелыми сводами последний звук человеческого голоса. Я стремился понять то таинственное послание, которое оставили нам люди далекой эпохи. Сквозь непроницаемую завесу времени я пытался разглядеть неуловимую связь между их и нашими жизнями».

Погребальная камера, в которую попал Рус, представляла собой прямоугольное помещение с наклонными сводами. В разных источниках указываются почему-то разные данные о размерах этой камеры: например, в одном месте указано 7 метров в длину, 3,75 метра в ширину и 6,50 метра в высоту; а в другом длина уже указана целых 9 метров.

На стенах были изображены девять персонажей, условно названных «владыками ночи».

Посреди усыпальницы находился выполненный из единого каменного блока саркофаг, размеры которого составляют 3х2,10х1,10 метра. Он был установлен на шести небольших ножках. Вся поверхность саркофага была покрыта рельефными текстами и росписями. Крышка саркофага, также покрытая росписями, представляла собой каменную плит весом около пяти тонн и имела размеры 3,80х2,20х0,25 метра.

Сверху на крышке лежали три каменные топорика, кусочки нефрита и раковины. Под саркофагом, видимо в качестве подношения, лежали две скульптурные человеческие головы, выполненные в натуральную величину. Они были явно отбиты от целых статуй. Там же стояло несколько сосудов без росписи, возможно, для ритуальной пищи…

Естественно, что археологи не остановились на достигнутом и решили заглянуть в саркофаг.

«Мы работали затаив дыхание от волнения, — писал Рус. — Каждый раз, когда огромная резная крышка поднималась на дюйм выше, мы подкладывали под нее доску на тот случай, чтобы, если соскочит домкрат, массивная плита не упала. Когда мы приподняли ее примерно на пятнадцать дюймов, я уже не мог совладать со своим любопытством… Прежде всего я увидел мозаику зеленого, красного и белого цветов. Затем я стал различать ее детали — зеленые нефритовые украшения, окрашенные в красный цвет кости и зубы и обломки маски. Я смотрел на погребальную маску человека, ради которого люди выполнили всю эту колоссальную работу — склеп, скульптуры, лестница и огромная пирамида с увенчивающим ее храмом. Передо мной стоял первый саркофаг, найденный когда-либо в пирамидах майя.

После этого беглого знакомства работа не заняла у нас много времени! С помощью веревок, продетых сквозь отверстия, мы подняли странную каменную крышку. Под ней, на дне глубокой каменной чаши, окрашенной изнутри в красный цвет, лежали останки вождя. Хотя кости почти истлели и стали настолько хрупкими, что мы не смогли сделать точных наблюдений по определению физического типа погребенного, он производил впечатление крепкого, довольно рослого (174 см) мужчины лет сорока-пятидесяти. Его зубы, окрашенные в красный цвет, хорошо сохранились. Они не были инкрустированы или подпилены, что довольно необычно для взрослого мужчины майя, занимающего высокое положение.

Этот знатный человек, по-видимому жрец, не имел золотых украшений. Но рядом находилось множество предметов из нефрита — бус, колец, браслетов, серег и изящно вырезанных статуэток. Формы последних отличались большим разнообразием — цветы, маленькие тыквы, летучие мыши, змеиные головы и человеческие фигуры с характерными чертами некоторых богов майя. На каждой руке погребенного лежало нефритовое украшение. Один кусочек нефрита находился во рту. Шею и плечи покрывало огромное ожерелье из нефрита. На черепе сохранились остатки погребальной маски, тоже сделанной из мельчайших кусочков нефрита. Глаза маски были из раковин, а зрачки — из кусочков обсидиана. Кроме того, мы нашли предмет, показавшийся нам вначале огромной жемчужиной в полтора дюйма длиной. Оказалось, что она состоит из нескольких искусно подобранных и склеенных кусочков перламутра».

Вокруг обнаруженного Русом погребения разгорелись нешуточные споры. Среди историков они сводились в основном к определению возраста и статуса усопшего.

В 1975 году на страницах журнала «Нэшнл Джиогрэфик» два специалиста по культуре и искусству древних майя, Дэвид Келли и Мерл Грин Робертсон, на основании своего анализа изображения на верхней плите саркофага объявили, что гробнице Храма Надписей был похоронен ветхий старик в возрасте свыше 80 лет. Его имя — Пакаль (от слова «щит» на языке майя), поскольку знак щита встречается иногда в надписях на саркофаге, а правил он с 615 по 683 год нашей эры. По мнению М.Робертсон и Д.Келли, именно Пакаль изображен на крышке. При жизни он был человеком небольшого, почти карликового роста, что свидетельствовало о физическом вырождении царского рода. И найдя какие-то незначительные искривления пальца на правой ступне изображенного там персонажа, американские археологи объявили Пакаля лицом, страдавшим патологической деформацией ног, что было связано якобы с практикой кровосмесительных браков внутри правящей династии Паленке. Они утверждали также (на основе своего прочтения некоторых иероглифических надписей), что Пакаль был женат уже с 12-летнего возраста сначала на своей матери, а потом — на родной сестре.

Сам автор открытия — Рус — вступил в полемику с Робертсоном и Келли хотя в основной трактовке не так уж сильно им противоречил. Он утверждал, что погребенный в Храме Надписей был одним из наиболее выдающихся правителей Паленке во второй половине VII века нашей эры: он родился в 655 и умер в 694 году. Рус считал, что поскольку (по его мнению) этот правитель родился в день 8 Ахав майянского ритуального календаря, то должен был получить имя данного дня, а именно «Вошок Ахав» на языке чоль — одном из диалектов языка майя, на котором до сих пор говорят индейцы в районе Паленке.

Повторное изучение скелета правителя мексиканскими антропологами подтвердило, что погребенный был рослым и крепким мужчиной без каких-либо следов, патологических врожденных дефектов. Умер он, по заключению антропологов, в возрасте около 40 лет, что совпадало с тем вариантом прочтения иероглифов на саркофаге, который был сделан Русом…

Однако информация о выдающейся находке уже давно вышла за рамки узкого круга специалистов. Тайна саркофага в Храме Надписей начала будоражить широкие слои населения, и попытки найти разгадку этой тайны зажили самостоятельной жизнью.

Практически вне зависимости от дискуссии внутри самого археологического сообщества, которая на самом деле только подхлестывала энтузиазм исследователей, начались дискуссии сторонников и противников совсем других версий.

Так итальянец Пинотти, некоторые японские и российские исследователи высказали предположение о том, что, если на плите изображен реальный человек, то и окружают его не мистические символы, а реальные предметы. Дальнейшая проработка этой версии привела их к заключению, что на плите изображен детальный чертеж космического корабля в разрезе, а в его нижней части даже видна струя реактивных газов. Американский же авиаконструктор Джон Сэндерсон заложил репродукцию рисунка на плите в компьютер, преобразовал плоское изображение в объемное и получил кабину космического корабля с приборным пультом и двигательной установкой…

И вот уже полсотни лет не утихает спор о том, кто же все-таки изображен на знаменитой плите: правитель майя, мифологический персонаж или пилот космического корабля.