Изменить стиль страницы

Квинт Септимий Флорент Тертуллиан

О ПРЕСКРИПЦИИ [ПРОТИВ] ЕРЕТИКОВ

(Печатается по изданию: Тертуллиан. Избранные сочинения: Пер. с лат./

Общ. ред. и сост. А.А. Столярова. — М.: Изд. группа «Прогресс», "Культура", 1994.)

1-2. Само существование ересей свидетельствует о подлинной вере

1.

Обстоятельства настоящего времени особенно побуждают нас к следующему напоминанию: мы не должны удивляться нынешнему множеству ересей — ни тому, что они существуют (ибо существование их было предвозвещено [1]), ни тому, что они подрывают чью-то веру (они для того и существуют, чтобы вера укреплялась в испытаниях). Значит, суетно и неосмысленно многие поражаются тем, что ереси имеют подобную силу. Сколь больше они были бы поражены, если бы ересей не было вовсе! Раз нечто определено к непременному бытию (и, значит, обрело причину своего существования), оно не может не быть, ибо подвластно силе, благодаря которой и существует.

2.

Не удивляемся же мы ни тому, что существует лихорадка, предназначенная в числе прочих смертоносных и мучительных недугов на погибель человека (а она ведь существует), ни тому, что она губит людей, ибо для этого она и существует. Поэтому, если мы ужасаемся, что ереси, ниспосланные для ослабления и погибели веры, таковы, то прежде нам следовало бы ужаснуться тому, что они вообще существуют: раз они есть, то имеют силу, а раз имеют, то и существуют. Впрочем, лихорадкакак зло и по своему назначению, и по своему действию нам, конечно, скорее отвратительна, нежели удивительна; насколько в наших силах, мы бережемся от нее, не имея возможности уничтожить.

Напротив, ересям, которые несут вечную смерть и пламя жестокого огня, кое-кто предпочитает удивляться за великую их силу, нежели этой силы избегать, хотя вполне способен избежать ее. А между тем они и не будут иметь такой силы, если этой силе перестанут удивляться. Ведь в соблазн впадают как раз тогда, когда удивляются, или, напротив, поскольку впадают, то и удивляются, — как будто сила ересей проистекает из некоей истины. И, правда, удивительно, что зло обладает такой силой; но лишь потому, что ереси сильны для тех, кто слаб в вере. В состязании кулачных бойцов и гладиаторов чаще всего кто-то побеждает не потому, что храбр и непобедим, а потому, что побежденный был слабосилен. А затем этот же самый победитель, выйдя против сильного противника, уходит побежденным. Не иначе и с ересями: они сильны благодаря чьей-то слабости, но бессильны, если встречают крепкую веру.

3-6. Ереси черпают силу из слабости веры: истинная вера проверяется в противостоянии им

3.

Тех, кто по слабости своей низвергается ересями, обыкновенно вводят в соблазн некие лица, уже захваченные ересью. Почему же тот или вот этот, люди очень верующие, благоразумные, совершенно свои в церкви, перешли на чужую сторону? Кто, задаваясь таким вопросом, не ответит сам себе, что нельзя их считать ни верующими, ни благоразумными, ни своими, раз их смогли смутить ереси? И что удивительного (думаю я), если кто-то, прежде считавшийся надежным, потом отпадает? Саул, муж добрый паче прочих, потом погибает от зависти [2]; Давид, муж добрый по сердцу Господа [3], потом стал повинен в убийстве и разврате [4]; Соломон, одаренный от Господа всей благодатью и мудростью, склонен женщинами к идолопоклонству [5]. Только одному Сыну Божьему дано было пребывать без греха [6]. Если епископ, диакон, вдова, дева, наставник или даже мученик отпадут от правила веры, — неужто надо будет думать, что в ереси есть истина? Что же, мы веру утверждаем по лицам, или лица по вере? Никто не мудр, никто не верен, никто не велик, если он не христианин: а только тот христианин, кто претерпел до конца (Матф. 10,22). Ты, — поскольку ты человек, — знаешь всякого извне; ты думаешь, как видишь, а видишь ты лишь то, что у тебя перед глазами, но очи Господа, как сказано, высоки (Иерем. 32,19). Человек смотрит на лицо, а Господь смотрит на сердце (1 Цар. 16, 7). Ибо познал Господь Своих (2 Тим. 2,19), и растение, которое не Отец насадил, искореняет (Матф. 15,13), и делает первых последними (20,16), и лопата в руке Его, и очистит гумно Свое (3,12). Пусть побольше и во все стороны разлетается мякина легкой веры, провеваемая искушениями, — тем чище будет пшеница, засыпанная в закрома Господни. Разве не удалились от Самого Господа некоторые из учеников, поддавшись соблазну [7]? Но ведь прочие не подумали, что из-за этого и они должны удалиться от Него: напротив, те, которые знали, что Он есть Слово жизни и пришел от Бога, пребывали спутниками Его до конца, хотя Он кротко предлагал удалиться и им, если они того желают [8]. И не так уж важно, если апостола Его покинули некто Фигелл, и Гермоген, и Филит, и Гименей [9]: ведь и сам предатель Христа был из апостолов. Мы дивимся, если кто-то покидает Его церкви, а ведь то, что мы терпим по примеру Самого Христа, и показывает, что мы — христиане. Они вышли от нас, — говорит апостол, — но были не наши; ибо, если бы они были наши, то остались бы с нами (1 Иоан, 2,19).

4.

Будем же лучше помнить и речения Господа, и писания апостольские, ибо они и предвозвестили нам будущие ереси, и определили избегать их. И поскольку мы не страшимся их существования, то не удивимся, что они способны на то, из-за чего их нужно избегать. Господь учил, что много хищных волков придет в овечьих шкурах (ср. Матф. 7,15). Что это за шкуры овец, как не внешний облик имени христианского? Что такое хищные волки, как не коварные чувства и мысли, таящиеся внутри на расхищение стада Христова? Что суть лжепророки, как не ложные проповедники? Что суть лжеапостолы, как не поддельные благовестники? Что суть антихристы, — ныне и всегда, — как не мятежники против Христа? Ныне ереси не меньше терзают церковь превратностью учений, чем тогда антихрист будет преследовать ее жестокостью гонений: но гонение создает и мучеников, а ересь — только отступников: А потому надлежит быть и разномыслию между вами, дабы открылись между вами искусные (1 Кор. 11, 19), — как те, кто устоял в гонениях, так и те, кто не отклонился к ересям. Поэтому и не приказывает апостол считать людьми искусными тех, кто меняет веру на ересь. Ведь они все толкуют по-своему, — ибо апостол в другом месте сказал: Все испытывайте, хорошего держитесь (1 Фесс. 5, 21); но разве нельзя, плохо все испытав, выбрать по заблуждению какое-нибудь зло?

5.

Далее, если апостол порицает разногласия и раздоры, которые без сомнения суть зло, то следом присоединяет и ереси [10]. Что он причисляет к злу, то, конечно, и объявляет злом, и даже большим, ибо говорит, что поверил [словам] о несогласиях и раздорах, зная, что надлежит быть даже и ересям. Он объявляет, что легче поверил в меньшее зло, имея в виду большее. Разумеется, он уверился в зле не потому, что ереси благи, но чтобы предостеречь: негоже удивляться искушениям еще худшего свойства, которые, говорил он, обращены к выявлению искушенности тех, кого они не смогли совратить. И если вся глава исполнена духом сохранения единства и усмирения разделений, — а ереси не меньше удаляют от единства, чем расколы и раздоры, — то, без сомнения, он и ереси подвергает такому же порицанию, как расколы и раздоры. А потому он не считает искусными тех, которые обратились в ересь, ибо особенно порицает такого рода уклонение, поучая: Чтобы все говорили и разумели одно (1 Кор. 1, 10), — чего ереси как раз и не позволяют.

6.

К чему дольше говорить об этом, когда тот же Павел, который и в другом месте причисляет ереси к плотским преступлениям, — в послании к Галатам [11], — внушает Титу отвратиться от еретика после первого вразумления, зная, что он так развратился и грешит, что самоосужден (3,10–11). Но и почти в каждом послании, неустанно твердя о необходимости избегать превратных учений, он касается ересей: их плоды и суть превратные учения, называемые греческим словом «ересь» (aipeolc;), оно обозначает выбор мнения, которое используют для наставления или усвоения подобных [учений] [12]. Потому апостол и сказал, что еретик осужден самим собою, что он сам выбрал себе то, в чем осуждается. Нам же нельзя ничего вводить по нашему изволению, ни избирать того, что некто ввел по своему произволу. Наши наставники (аuсtores) — апостолы Господни; сами они не избирали по своему изволению ничего, что хотели бы ввести, но, напротив, принятое от Христа учение верно передавали народам. Поэтому если даже ангел с небес благовествовал бы иначе, да будет наречен анафема (Галат. 1, 8). Ведь уже тогда Дух Святой провидел, что в некоей деве Филумене будет ангел разделения, преобразующийся в Ангела света (2 Кор. 11, 14), знамениями и чарами которого Апеллес был побужден ввести новую ересь [13].