Квинт Септимий Флорент Тертуллиан

О ПОКАЯНИИ

1.

Тот род людей, к которому мы и сами нскогда принадлежали, — слепые, лишенные света Господня, — считают покаяние неким страдательным по природе состоянием души, происходящим из неодобрения какого-либо прежнего ее мнения. Впрочем, они так же удалены от понимания покаяния, как удалены и от Творца разума, ибо разум есть дело Божье, так как Бог — Творец всего сущего — все предвидел, расположил и устроил согласно разуму и не желал, чтобы что-нибудь рассматривали и понимали без помощи разума. Поэтому неизбежно оказывается, что не знающие Бога не разумеют также и Его дела, ведь никакое сокровище не открывается посторонним. Поэтому, плывя по жизни без руля разума, они не в состоянии избежать бури, угрожающей нашему миру. А насколько неразумно они действуют при покаянии, это видно уже из того, что они применяют его даже в отношении добрых своих поступков. Каются в вере, в любви, в простодушии, в терпении, в сострадательности, раз что-либо из этого имело неблагоприятный исход. Они проклинают самих себя за то, что сделали доброе дело, и обучают свою душу каяться в добрых делах, изо всех сил стараясь затвердить это в памяти, чтобы опять не сделать чего-нибудь доброго. Напротив, в покаянии о содеянном зле они не так усердны. Так что в своем покаянии они скорее грешат, чем поступают правильно.

2.

Если бы они действовали с сознанием своей причастности Богу, а через Него — разуму, то прежде всего оценили бы важность покаяния и никогда не пользовались бы им с целью превратного исправления; кроме того, они соответствующим образом ограничили бы покаяние, поскольку удерживались бы от проступков из страха Божьего. Ведь где нет страха, там нет исправления, а где нет исправления, покаяние неизбежно является тщетным, ибо оно лишено плода, ради которого Его насадил Бог, то есть спасения человека. Ибо после стольких великих грехов человеческого безрассудства, начавшихся с родоначальника Адама, после осуждения человека на тяготы мира сего, изгнания его из рая и подчинения смерти Бог тут же вновь умилостивился и уже тогда несенный гневом, и обещал прощение Своему творению и образу. Потому и избрал Он Себе народ и щедро наделил его дарами Своей Благости, а когда этот народ столько раз оказывается неблагодарным, Бог всегда призывал его к покаянию. Это Он отверз уста всех пророков для пророчеств, обещая впоследствии благодать, которой должен был просветить в конце времен весь мир через Духа Своего, и установил крещение покаяния, чтобы сначала подчинением покаянию подготовить тех, кого по благодати призвал к обетованию, назначенному потомству Авраама.

Возглашает Иоанн: Совершайте покаяние (Матф. 3,2), ибо уже приблизилось спасение народов, го есть Господь, приносящий вторичное обетование Божье. Как Предтеча Господа, он назначил покаяние для очищения умов, чтобы все оскверненное древним заблуждением, запятнанное в сердце человека неверием покаяние очистило бы, смело и отбросило прочь, приготовив таким образом Духу Святому чистое жилище сердца, в которое Он охотно нисходит с небесными благами. Назначение этих благ одно — спасение человека, после того, как будут уничтожены давние прегрешения. Вот в чем причина покаяния: оно обеспечивает попечение Божественного милосердия. Что полезно человеку, то служит Богу. Вообще согласно истинному пониманию покаяния, которому мы учимся через познание Господа, на добрые дела или помышления никогда не должна простираться некая ограничивающая их рука. Ибо Бог не может выражать порицания добрым делам, поскольку Он их виновник и защитник; поэтому Он приемлет их, а если приемлет, то и воздает за них. Так что не следует обращать внимание ни на неблагодарность людей, ведь она побуждает к раскаянию в добрых делах, ни на их благодарность, ведь расчет на нее не поощряет на добрые поступки. Ибо и то и другое суть вещи земные и преходящие. Что пользы, если ты творишь добро благодарному? Или что за убыток, — если неблагодарному? Должник за доброе дело — Бог, как и за злое, поскольку судья есть и воз-даятель во всяком деле. И если Бог, как Судья, заботится о том, чтобы справедливость осуществлялась и охранялась, если в ней Он освящает всю совокупность Своего учения, то можно ли сомневаться, что как во всех наших делах, так и в делах покаяния, мы должны быть справедливы пред Богом? А это можно исполнить в том случае, если покаяние будет совершаться только в отношении грехов. Грехом же можно назвать только дурное деяние, и никто не согрешает деланием добра. Но если человек не согрешает, то почему прибегает к покаянию, которое принадлежит исключительно coгрешающим? Почему к своей доброте прилагает то, что является обязанностью человека злого? Вот и случается так, что если что-нибудь имеет место там, г де eго быть не должно, то им пренебрегают там, где оно необходимо.

3.

Настало время пояснить, в каких случаях покаяние является законным и обязательным, то есть что следует считать грехом, хотя это и может показаться излишним. Ибо, познав Бога, дух, на который обращен взор его Творца, возвышается к познанию истины и, достигнув заповедей Господних, тотчас же из них уразумевает, что грехом следует считать то, что воспрещает Бог. Ибо если Бог есть высочайшее, какое только возможно, добро, то добру, конечно, ненавистно не что иное, как зло, так как между противоположностями невозможно никакое согласие. Не будет, однако, излишним заметить, что одни из грехов — плотские, то есть телесные, а другие — духовные. Так как человек составлен из соединения этих двух субстанций, го и согрешает он не иначе, как через то, из чего состоит. Но не тем они различаются между собою, что тело и дух независимы друг от друга; напротив, составляя вместе единое существо, они тем более сходны между собой. Так что не следует различав грехи согласно различию материй, полагая поэтому одни грехи легче, другие- тяжелее. И плоть, и дух принадлежат Богу: одно создано Его рукой, другое осуществлено Его дуновением. Следовательно, так как они равно принадлежат Богу, своим грехом они одинаково оскорбляют Бога. Не различаешь ли ты действия плоти и духа, которые так соединены и сопричастны и в жизни, и в смерти, и в воскресении, что они одинаково будут воскрешены или на жизнь, или на осуждение, поскольку одинаково согрешили или жили невинно?

Мы сказали об этом с самого начала, чтобы было ясно, что если кто согрешил, то покаяние не менее необходимо одной части, чем другой. Общий проступок у обеих, общий и Судья, то есть Бог, общее, следовательно, и средство исцеления — покаяние. Грехи называются духовными и телесными потому, что всякий грех или осуществляется, или мыслится, так что телесно то, что осуществлено, ибо осуществленное, подобно телу, можно видеть и осязать. А духовный грех образует то, что находится в духе, ибо дух невозможно ни увидеть, ни схватить. Отсюда ясно, что нужно избегать не только грехов содеянных, но и грехов воли, и очищаться от них покаянием. Ибо если человеческая ограниченность судит только о содеянном, поскольку тайники духа для нее недоступны, это не значит, что мы можем пренебрегать грехами воли и перед Богом. Для Бога все возможно. Никакое прегрешение не укрыто от Его взора, а поскольку Ему ведомо все, Он ничего не упускает на Своем Суде. Его прозорливость не допускает обмана и лицемерия. Что, как не воля лежит в основе деяния? Не имеет значения, что некоторые деяния следует отнести на счет случая, необходимости или неведения: за исключением этого остаются грехи воли Следовательно, так как воля есть основа деяния, то не больше ли она подлежит наказанию, когда явилась главной причиной проступка, причем вина эта не снимается даже тогда, когда какое-либо затруднение воспрепятствовало осуществлению действия? Ибо воля сама себе вменяется, и ее не извиняет неудача при осуществлении, так как все зависящее от нее уже совершено. Каким образом Господь показывает, что Он дополнил Закон? Именно Он запрещает нам и грехи воли1. Ибо Он называет прелюбодеем не только того, кем поруган чужой брак, но и того, кто осквернил его похотливым взором. Хоть душа и сознает опасность запретных деяний, под воздействием воли она безрассудно решается на них. Таково значение воли, что даже если желание ее не сбылось, она все-таки считается уже осуществленной, и потому наказывается. Что толку говорить: «Да, я пожелал, но ведь не сделал!» Нет, ты должен был это осуществить, поскольку желал; или ты не должен был этого желать, раз этого не осуществил. Совесть твоя сама склоняет тебя к такому признанию. Ведь если бы ты сильно желал добра, ты изо всех сил стремился бы его воплотить, а если ты не творишь зла, то не должен его и желать. Куда ни повернись, ты достоин осуждения, раз ты либо желал зла, либо не сотворил добра.