Ипатий отвернулся от окна, бросил суровый взгляд на Буряна.

— Ну, видел? — спросил он с презрительной усмешкой.

Бородач прорычал в ответ что-то невнятное, темные глаза метали пламя.

— Если эти… эти… — прохрипел он сдавлено. — Если они готовы даже дите малое… Этот воевода «кречетов»… Это не человек!!!

Ипатий хмыкнул, вновь отвернулся к окну.

— Он просто телохранитель. — Молвил он задумчиво. — ОЧЕНЬ ХОРОШИЙ телохранитель. Он прекрасно понимает, что у него еще меньше права на ошибку, чем у нас.

Бурян не ответил, повернулся, и направился к двери.

— Этот человек опасен… — все так же тихо проговорил Ипатий, и бородач остановился, взявшись за дверное кольцо. — Очень опасен. Потому что он, похоже, из тех, кто НЕ ОШИБАЕТСЯ.

Бурян повернулся к ромею.

— Если так, то… — начал он, но Ипатий не дал ему договорить.

— Не спеши, — ромей все так же глядел в окно, нов голосе его появилось что-то новое, будто в привычной к хитроумным ходам голове созрело какое-то решение. — Мне нужно знать все об этом человеке.

Бурян на некоторое время застыл в молчании, потом резко кивнул, и распахнул дверь.

— Ты понял? — в голосе Ипатия зазвенел металл. — Не просто все, а ВСЕ…

У красного крыльца Владимир тяжело спрыгнул с коня. В голове шумело, все тело непривычно ныло, хотя сегодня провел в седле не так уж и много времени.

«Изнежился… — хмуро подумал князь. — Скоро и ходить разучусь, на руках носить будут…»

Во дворе княжьего терема было шумно и пыльно. Всполошено суетилась челядь, конюхи разводили лошадей по конюшням, командиры десятков и сотен отдавали распоряжения злым и хмурым с недосыпу дружинникам — сегодня утром тронулись в путь ни свет, ни заря, люди не выспались, а те, кому не посчастливилось оказаться этой ночью в карауле так и вообще глаз не сомкнули. Разве что только «кречеты» каким-то образом ухитрялись выглядеть бодро, да и то скорее всего только выглядели…

На крыльцо вывалилась встречать Светлого Князя гомонящая толпа бояр, у всех на довольных рожах слащавые натянутые улыбочки — небось, повеселились тут от души, без пригляду-то…

Бесцеремонно наступая на ноги вельможным особам вперед протолкался Добрыня — как всегда, бодрый, подтянутый и собранный. У Владимира не много потеплело на душе — по крайней мере, улыбка богатыря выглядела искренней. Князь бросил повод подбежавшему гридню и двинулся вверх по ступеням, стараясь выглядеть бодро и непринужденно, что удавалось с великим трудом. Спина жутко ныла — Владимир только сейчас ощутил, что весь путь от ворот до крыльца терема проделал в страшном напряжении, стараясь не показать честным киевлянам, насколько вымотался за последние дни…

Добрыня шагнул навстречу, приветливая улыбка сделалась еще шире, и теперь князь уловил на лице богатыря помимо искренней радости еще и несказанное облегчение. Добрыня раскрыл было рот, дабы приветствовать князя по всем правилам, но Владимир опередил его, дружески обнял за плечи и увлек за собой к дверям. Бояре расступались, кланяясь и наперебой приветствуя Великого Князя в таких изысканных выражениях, что Владимир с усмешкой подумал, что он, пожалуй, и словес-то таковых не знает, не то, чтобы состряпать из них нечто столь изысканное и витиеватое.

— Ну, как ты тут без меня? — с улыбкой обратился он к Добрыне, быстрым шагом вступая в распахнутые стражей двери терема, — Испытал все прелести великого княжения?

Богатырь аж вздрогнул, лицо его исказилось столь выразительно, что князь чуть не рассмеялся, и даже в душе пожалел старого вояку.

— Да если бы мне вот прямо сейчас предложили княжий стол, я под страхом казни не принял бы… — воскликнул Добрыня, и Владимир вновь с трудом удержался от смеха. — Как ты справляешься, ума не приложу! Это какое-то сумасшествие! Вот уж не знал, что с твоего места Русь выглядит… так.

Владимир хлопнул богатыря по плечу.

— Да, — молвил он с улыбкой, — зрелище не для впечатлительных. Но ведь справился же, не помер?

— Еще чуть-чуть, — с чувством ответил Добрыня, — и как пить дать сыграл бы в ящик. Ну как можно одновременно справляться с такой прорвой дел? Одни только послы чего стоят! Пока ты был в Киеве, ну прямо тишь да глядь, а как уехал — чуть ли не с неба посыпались, да еще из таких краев, о которых я и слыхом не слыхивал, хотя думал, что в свое время побывал везде, где только можно. Аж с Сарацинии приперлись — хотел бы я знать, за каким Ящером. А во всем Киеве ни одного толмача, который по-ихнему балакает. Хорошо хоть Рахта с заставы вернулся — он худо-бедно их речь понимает…

Владимир с улыбкой кивал, прекрасно представляя себя на месте богатыря. Ну ничего, это ему только на пользу. Будет теперь знать, что такое княжья власть. Послы — это еще мелочи жизни. Повезло Добрыне — попал, можно сказать, в самое затишье. А если бы вдруг неурожай? Или, не приведи Род-создатель, война? Или бунт? Или… да мало ли что еще могло произойти? А ведь он, Владимир, постарался перед отъездом переделать все самые неотложные дела, и взвалил на Добрыню только самую малую часть, почти полностью освободив его от необходимости принимать мгновенные решение государственной важности. Но даже этого хватило, чтобы бравый богатырь, прошедший огонь, воду и медные трубы в полной мере «насладился» всеми благами верховной власти.

Миновал Золотую Палату, необычайно чистую и ухоженную — отдыхала, родимая, от бесконечного Пира, пока князь был в отлучке.

«Ну да ладно, это мы исправим, сегодня же вечером… если хватит сил. Может быть хоть в собственном тереме не нужно будет постоянно озираться, ожидая со всех сторон посланцев смерти…»

Владимр огляделся, облегченно вздохнул. Войдан и Залешанин следовали за ним и Добрыней безмолвно, но неотлучно, тут и там в толпе бояр мелькали черные налатники «кречетов». Князь чуть расслабился, но все равно, подойдя к лестнице на второй поверх невольно бросил настороженный взгляд наверх, удовлетворенно отметив, что двое воинов в черном неслышно скользнули впереди скрылись в полутьме коридора.

Добрыня заметил напряжение во взгляде князя, озабоченно нахмурился.

— Ты плохо выглядишь… — молвил он с тревогой в голосе. — Случилось что?

Владимир скривился, как от зубной боли, и двинулся вверх по лестнице. Еще бы, случилось… Такого давненько не было. Даже когда люди Ярополка чуть не наступали на пятки, и то чувствовал себя лучше… Может быть потому, что тогда еще нечего было терять?

— Пять покушений за последние две седмицы, — молвил Владимир тихо и сумрачно. — Дважды подбирались на расстояние удара ножа.

Добрыня сбился с шага, и ошарашено присвистнул.

— Да это больше, чем за последние три года! — воскликнул он, и князь увидел, как взгляд богатыря вдруг как-то разом тоже стал настороженным и напряженным.

Владимир одолел последние ступени, поймал себя на том, что с тревогой всматривается в тени на стенах длинного коридора, ведущего в главные покои. В затылок дышал Залешанин, Добрыня двигался рядом, шаг богатыря сделался плавным и мягким, теперь он ступал как кошка, готовая к прыжку. Князь выпрямился, усилием согнал с лица напряжение, стараясь идти как можно непринужденнее. Если уж даже в собственном доме шарахаться от каждого шороха, эдак можно до такого докатиться…

— У тебя есть мысли, кто бы мог… — начал Добрыня, и осекся, понимая, что сморозил глупость.

— А что, некому? — невесело рассмеялся Владимир. — Я, знаешь ли, давно уже потерял счет врагам, как тем, у кого зуб лично на меня, так и тем, для кого я и Русь — одно и тоже.

— Не думаю, что это кто-то из «личных врагов», — подал голос Залешанин. — Уж больно все четко спланировано да исполнено… Тут за версту чувствуется могучая сила, для которой потерять нескольких исполнителей — раз плюнуть.

Владимир не ответил. Он мог на вскидку назвать два десятка имен из числа влиятельных боярских родов, у кого были все основания для кровной мести и достаточно сил и возможностей для крупной охоты.