Хеллер вытянул руку, и в нее, описав в воздухе замысловатую траекторию, опустилась ручка.

— Это простая химия, — сказал он и принялся писать. — Углерод имеет шесть электронов, кислород — восемь, водород — один электрон. Машина просто смещает электроны в атомах. Углерод перестает быть углеродом. В периодической таблице его электроны смещаются вверх и вниз, и мы получаем кислород и водород. Это описывается формулой: С2 — Н4 + О. — Он перекинул листок бумаги Изе. — Кислород и водород, соединяясь, горят. Ясно?

— Но ведь… но ведь… — засомневался Изя.

— На самом-то деле, — продолжал Хеллер, — количество имеющейся энергии, исходя из электрического потенциала, выше, и планете нужны электродвигатели. Но сейчас почти все работает на двигателях внутреннего сгорания — автомобили и тому подобное. Это дурацкий вид двигателя. В него заливается горючее, чтобы получить тепло, а затем требуется система охлаждения, чтоб это тепло ликвидировать, тратя его впустую. Но люди, похоже, привыкли к нему. Мы же будем пользоваться этим. Данная машина производит кислород и водород из углерода, а на этой планете запасы его почти неисчерпаемы — что и требовалось доказать.

— Любой углерод? — Изя раскрыл рот от удивления.

— Конечно. Нефть, асфальт, старые травы, тряпки. Объем газа — именно газа, а не газолина, — получаемого из единицы твердого вещества, составляет миллиард единиц. Газ занимает ужасно много пространства. Итак, помещаете углерод здесь, сверху, устанавливаете по обе стороны машины баки с искусственным давлением для улавливания газа, здесь — рычаг для регулирования подачи углерода наверху, тут — клапан, служащий акселератором, регулирующим поток газа в сам двигатель, — и дело в шляпе.

— Только не в моей, — печально сказал Изя. — Мне понадобятся подробные чертежи, где была бы видна каждая деталь.

Хеллер вздохнул, протянул руку, сделав какой-то знак пальцами, и одна из девушек церемонно установила чертежную доску, вторая помахала, как флагом, листом чертежной бумаги и приколола его на доску, третья продирижировала двумя ручками, прежде чем Подать. Работа у Хеллера пошла быстро и гладко. Он начал от руки рисовать совершенно точные чертежи с земной символикой, да так стремительно, что рука становилась неясным пятном. В воздухе взвился и лег на доску еще не один лист бумаги, и не одна еще ручка, проделав витиеватый путь дирижерской палочки, была подана Хеллеру. Вскоре у него насчитывалось пятнадцать законченных чертежей, включая общий и отдельных частей аппарата.

Внезапно Изей будто бы овладела деловая лихорадка. Он стал свертывать чертежи, попросил оставить ему одну из моделей, закипела работа, и устройство было собрано заново. Изя взял его и бережно убрал в ящик.

— Я это все запатентую, — сказал он. — Припишу анонимной группе инженеров. Нельзя, чтобы ваше имя упоминалось здесь — из-за этого мистера Гробса, понятно. — Он подумал. — Мне кажется, патенты следует регистрировать от имени корпорации «Транснациональная». Она у меня в руках.

— Патентуйте, — разрешил Хеллер. Неужели он, дурак, не понимал, что Изя крадет его патент? — Я должен работать над другим. Мне нужно сделать баки, и как только испытаю автомобиль на новом горючем, поставлю и на нем бак.

— Давайте, мистер Джет, действуйте. Но чтобы не прослеживалось никакой связи между вашей работой и этими компаниями или «Транснациональной».

— Это я обещаю, — сказал Хеллер.

Три девушки исполнили что-то вроде танца, и одна из них сказала:

— А можно нам теперь съесть мороженого с содовой? Нам пора возвращаться в школу владения дирижерской палочкой.

— Дайте им содовой, — сказал Хеллер, и бармен приступил к работе.

— Эй, а правда, он симпатяга? — сказала одна, садясь на табурет.

Ба, да они вовсе и не его секретарши — а студентки школы на том же этаже. А изящные девушки, которые раньше были в баре, наверное, из школы моделей. Они выпрашивали мороженое с содовой! Типично для Нью-Йорка с его упадком нравов. Бармен принес Хеллеру безалкогольное швейцарское пиво. Только тот собрался пригубить его, как в дверь ворвался мужчина, сопровождаемый свитой с чемоданчиками. Портной!

— Очень прощу прощения, сэр, — сказал портной. — Я бы подождал вашего возвращения, но вся производственная линия застопорилась.

Хеллер выпил немного пива. К нему приблизился ассистент портного с голубым костюмом типа комбинезона с отворотом, смело застегивающимся на груди. Подошел еще один, держа незаконченный костюм — точно такой же.

— Дело в цвете, — сказал портной. — Мы разошлись во мнениях насчет цвета. Голубой цвет более воздушный, но тут нам пришла в голову мысль о крови.

— О крови? — удивился Хеллер.

— Ну да. Видите ли, автогонки — спорт опасный, и вам нужно одеваться, подходящим образом. Телевизионные камеры всегда показывают аварии, а если на вас будет красный комбинезон, крови видно не будет. Так что мы нуждаемся в вашем мнении: не лучше ли красный?

Хеллер как-то хрюкнул в свое пиво — может, оно оказалось слишком крепким для него — и сказал:

— А почему бы вам не сделать подбивку на грудном отвороте? Для лучшего поглощения крови.

— А, — обрадовался портной. — Запомни это, Шьюсам. Побольше подбивки на грудной отворот. Значит, красный подойдет?

— Машина красная, — сказал Хеллер.

— Ну, камень с души свалился. Извините нас за беспокойство. — Портные выскочили из комнаты.

Изя нервно заломил руки:

— Мистер Джет. Он говорил о крови. Может, установить круглосуточную охрану?

— Чепуха, — сказал Хеллер. — У меня впереди еще несколько недель работы. Об этом никто не пронюхает.

— Попомните мои слова, мистер Джет. Я отвечаю за вас, даже если у вас нет никаких связей с компаниями. Роксентер просто вылетит из бизнеса, когда о вашем карбюраторе узнают массы. Это может стать концом нефтяной промышленности.

— Нет-нет, — запротестовал Хеллер. — Он может жечь бензин — просто не так много. И процесс будет абсолютно чистым.

— Все равно ему тогда крышка, — сказал Изя.

Я похолодел. Вдруг до меня дошло, что уже готов был сделать Хеллер. Эти демонстрационные модели для детей — он приделает их к карбюратору! Любого автомобиля, любого двигателя! Боги мои! Случится самое худшее! Если Делберт Джон Роксентер потеряет свое состояние, он может потерять и контроль над фармацевтической компанией ИГ Барбен! Ломбар был прав! Наши соглашения с ИГ Барбен полетят ко всем чертям! И самые оптимистические мечты Ломбара на Волтаре рассыплются в прах!

Ситуация действительно была чрезвычайной! И я не просек это дело раньше!

Теперь дожидаться графини Крэк не хватало времени. У меня оставалось всего несколько недель! Нужно было срочно действовать!

Нужно предпринять какие-то решительные шаги, и немедленно. До сих пор я не очень-то досаждал Хеллеру, и тому пора это было понять. Я со всех ног понесся по длинному-предлинному туннелю в офис Фахт-бея, куда и ворвался с криком: «Немедленно послать на то дело Рата и Терба!», но кабинет оказался пуст. Я ринулся в его покои. Комендант набивал себе брюхо за столом. Жена как раз готовилась подать ему особое блюдо, состоящее из мясных шариков с рисом. Я схватил его за руку, жена отскочила назад, и содержимое блюда рассыпалось по всему полу.

Не давая ему опомниться, я потащил его в кабинет.

— В Нью-Йорке тревога! — кричал я ему. — Я должен не медленно послать на это дело Рата и Терба!

Он вытирал рот салфеткой и, судя по всему, не очень-то был склонен к сотрудничеству.

— Я принимаю меры! — крикнул я в пустоту.

— Рат и Терб еще в больнице, — сообщил Фахт-бей, — и все благодаря вашим стараниям. Им там придется пробыть еще две недели, и вы это знаете. О боги! Это была сущая правда.

— Нью-йоркская контора! — вскричал я. — Вы должны послать что-нибудь в нью-йоркскую контору. Они могут приступить к этому немедленно! — Я тряхнул головой и прокричал: — Я тружусь не покладая рук!

Фахт-бей, слыша, как в соседней комнате плачет его жена, стараясь соскрести еду с пола, нахмурился.