Первое, что хочется сказать - это отвратительная аннотация. Она совершенно искажает суть произведения, даже коверкает факты. Такое ощущение, что человек, писавший ее - просто пролистнул книгу, выхватывая отдельные эпизоды.
   История, которую нам рассказывает семидесятилетняя Клаудия, находясь при смерти, это история ее жизни, самых важных и драгоценных событий. И рассказывает она ее именно нам, читателям, а не своей дочери.
  Начало произведения меня не вдохновило. Повествование похоже на шар с гранями, который постоянно вертится и показывает нам одно и то же событие с точки зрения разных ее участников. Смена точек зрения происходит резко и постоянно. Для меня все это было как-то прозаично, читалось без интереса. Несомненно, можно было понять, что Клаудия прожила яркую насыщенную жизнь. Да и сама она яркая и неординарная личность.

  Клаудия рассказывает довольно-таки отстраненно, как будто и не она является частью этих событий. Но все это является лишь ширмой, чтобы сберечь самые сокровенные воспоминания, не дать к ним прикоснуться чему-то чужеродному. Она как будто снимает защитные слои, в которые был укутаны ее боль и радость, ее настоящая и единственная любовь.

У истории много голосов. Звучат голоса всех, кто сумел сделать так, чтобы его услышали. Одни громче, другие тише. В мое повествование вплетаются голоса мамы, Гордона, Джаспера, Лайзы и еще одного человека, который затмевает их всех. Они тоже должны быть слышны: надо играть по правилам истории. Я должна уважать свидетельства очевидцев. Уважать истину, что бы под ней ни понималось. Но истина скрывается в словах, отпечатках, документах. Мгновения текут сквозь пальцы, дни нашей жизни исчезают бесследно — будь они вымыслом, от них и то осталось бы больше в памяти. Выдумка интереснее реальности.

   Уже позже я стала обращать внимания на детали, когда все указывало на единственно важного человека, чей "голос затмил все голоса".
  И для меня история Клаудии и Тома затмила все остальное содержание книги. Клаудия остается верна себе и рассказ ведется все так же отстраненно, но по крупинкам, по разбросанным мелочам и деталям складывается нечто удивительное. Сколько там намешано эмоций: надежда, неверие, любовь, счастье, тревога, тоска, беспокойство, бесконечная нежность, страсть, страх.
  Все, что случилось после этой истории (опять же на кол человека, писавшего аннотацию, такой спойлирище !!!), уже воспринималось ровно и как констатация фактов, отчет о том, как были прожиты 40 лет после него. И вот, получив дневник, поставлена некая точка, пробежавшись по строчкам которого, мне кажется, Клаудия себя отпустила.
  Ну а для нас, читателей, несколько страниц дневника кричали о войне и ее беспощадности.

Справедливость мало значит на войне. Так же как доблесть, самопожертвование… и с чем там еще принято связывать войны! Вот этого я раньше до конца не понимал. О войнах существует совершенно неправильное представление.

И вот теперь я снова вижу эту картинку и думаю, как умышленно и просто война делит всех на своих и чужих, наше и не наше, хорошее и плохое, черное и белое, и никаких тебе сомнений и неопределенности.