Панизовская Галина
Выход из одиночества
ГАЛИНА ПАНИЗОВСКАЯ
ВЫХОД ИЗ ОДИНОЧЕСТВА
Повесть
Всепроникающая полицейская система, об
лаченная в самые разнообразные формы, пов
сюду настигала людей.
Дороги, которые мы выбираем.
О' Генри
Глава 1
Три месяца назад еще в Ирпаше Жиля разбудил треск телефона:
- Привет, Жилли!
Это был брат отца.
- Алло! Дядя Мигель! Что-то случилось?
- Жилли, слушай меня! Удача!
Телефон затрещал.
- Алло!
- Ты слышишь меня? Жилли! Ты приглашен...
Слышимость была ужасная.
- Алло! Алло! Приглашен... - тонуло в лязге. Вдруг все смолкло.
- ...ассистентом самого Нормана ди Эвора! - явственно и изумленно сказал дядин голос.
И телефон отключился.
Жиль перешагнул порог, поставил портфель на тумбочку, начал разматывать шарф. Ани отступила к стене и смотрела оттуда, как он это делает. Он видел, не глядя, подергивающийся уголок ее века. Конечно, это было нелепо: портфель надо было просто бросить; бросить портфель и прижать ее к себе, захлопывая дверь спиной... Жиль заставил себя обернуться. Профиль ее был безмятежен, чуть безмятежнее чем нужно.
Он не видел ее неделю: его машина, отправленная багажом, еще не прибыла из Ирпаша, а подземкой тут было не меньше часа в один конец... Надо было, позвонив, подойти вплотную к двери и шагнуть к ней, как только она откроет...
Уголки губ загибались у нее вверх. Каждую зиму губы трескались: она облизывала их на морозе. Ирпаш севернее Этериу, в ноябре там уже холода, и в день отъезда губы у нее были уже шершавые и колючие. Поезд тронулся, они стояли в купе над брошенной кучкой чемоданов, а губы были колючие с легким привкусом крови.
Здесь, в Этериу, была еще не поздняя осень, но губы так и не зажили: поперек нижней темнела ссадинка...
По приезде в столицу они сняли комнату на окраине: это был единственный адрес, который удалось раздобыть еще дома, а прибыли они ночью, отелей Жиль опасался, так как не знал, удовлетворятся ли в них записью самих постояльцев или потребуют документы.
Предчувствие не обмануло его: они требовали документы. Документы требовались во всем Этериу, во всех отелях, гостиницах, ночлежках. Полиция работала здесь прекрасно. И кроме обычной полиции здесь была еще полиция нравов, комитет по борьбе за нравственность и бог знает что еще... В рекомендательном письме к хозяйке Ани и Жиль значились как молодые супруги.
Он не был у нее неделю. И теперь она стояла перед ним с безмятежным лицом. "Все в порядке, - говорило лицо, - я довольна".
Последний год в Ирпаше он ездил к ней ежедневно. Она была учительницей в маленьком поселке, в двадцати милях от городка. Днем он обычно бывал спокоен: днем их отношения придавали ему увереннести. Коллега и школьный друг Мануэл только присвистывал: "Похоже, ты обзавелся бабой?"
К вечеру уверенность пропадала. Уверенность пропадала, он гнал машину взвинченный, почти испуганный, последние минуты перед поворотом казались ему бесконечными. За поворотом появлялась калитка и возле нее Ани в большом пуховом платке.
Когда они почему-то не встречались, он звонил ей Еечером попозже. Они лежали уже в постелях в двадцати милях друг от друга. Он знал: телефон стоит у нее на животе поверх одеяла. Телефонный аппарат, сделанный под старину, с трубкой, обвитой бронзой, соскальзывал, валился набок, и они разъединялись, перезванивали снова, и при этом набирали номер оба сразу и никак не могли дозвониться. Говорили долго и тихо, срывающимися голосами.
Здесь, в Этериу, телефона у Ани не было.
Она стояла, прислонившись лопатками к степе. Улыбнулась. Лицом своим она владела прекрасно - это была обычная ее улыбка: над уголками губ дрожали ямочки. Даже треснувшая нижняя губа растянулась точно до нужного предела. Жиль ощутил боль не зажившей еще ранки. Пора было что-то наконец скакать:
- Я встретил на лестнице хозяйку.
- Надеюсь, вы мило раскланялись?
Спрашивая и все еще улыбаясь, она оторвалась от стены и пошла. Передняя была узкая, Жиль загораживал дорогу, и она прошла мимо него, как можно дальше отклонив лицо и все же задевая его волосами. При этом она старалась сохранить (и сохраняла) спокойно-приветливый вид... Подошла к плите, качала возиться с чайником.
Собственно, Ани жила на кухне, был только еще альков небольшая ниша в стене. В ночь приезда хозяйка продала им кровать и стоячую вешалку для платья. Хозяйка немного приторговывала мебелью. Зналась, наверное, с половиной города, в том числе и с той его частью, где Королевский институт предоставлял квартиры своим ассистентам.
Жиль сглотнул:
- Этот дракон в юбке... Может быть, ты что-то не рассказала?
- Безусловно. Ты - коммивояжер. Запомнил? Продаешь трубки для газовых горелок.
- Похоже, она не так уж верит, что мы женаты?
- Ну, она совсем не дура.
Насмешливый голос Ани звучал совершенно естественно. В общем-то, он и не ждал, что она устроит сцену. Просто ей нужно было время, чтобы привыкнуть. Когда Королевский институт приглашает ассистента, о нем, разумеется, наводят справки. И Жилю Сильвейра была предоставлена квартира, рассчитанная на холостого ученого, занижающего в столице видное положение... Три первых дня в Этериу он прожил инкогнито вместе с Ани. На четвертый взял свои чемоданы, проскользнул черным ходом, чтоб не встретить хозяйку, вышел на стоянку такси.
- Пожалуйста, Королевский институт, жилой корпус номер "5Б". Знаете? Новый.
В конце концов то, что его пригласили в столицу в лабораторию самого Нормана ди Эвора было фантастическим везением. Так могло повезти только раз. Ани должна была понимать... Она и понимала. Прикусив нижнюю губу, она смотрела ему вслед. Ну не мог же он так сразу открыто поселить у себя женщину! Конечно, положение получалось не из приятных. И сегодня, тащась к ней в вагоне подземки, он дуыал об этой прикушенной губе...
Но и тогда и теперь она держалась великолепно. Даже странно. Тем более она ведь знала - это его не обманет: он воспринимал не слова и не маску лица. Это его свойство Анн называла "проводничок". Действительно, он будто касался невидимого нервного проводничка, другой конец которого проникал в собеседника. Что-то способствующее этому было в нем, наверное, от рождения. Но по-настоящему он нашел свой "проводничок" гораздо позже - когда в руки ему попалась рукопись Нормана ди Эвора "Создадим телепата". Семьдесят листочков тонкой папиросной бумаги, снятые кем-то на "Эре". Говорили, что Эвор так и не решился ее издать. Жиль же нашел, что это прекрасное педагогическое пособие.
- Не волнуйся, хозяйка - женщина практичная. А сдать комнату в этом районе не так-то просто. - Ани обернулась к нему, сделала насмешливую гримаску.
Забавная гримаска. Она появлялась, когда было что-то смешное. Дома, в Ирпаше, Жиль нарочно наводил ее на разговоры о педсоветах. Школьные педсоветы - не маленькие короткие беседы двух-трех педагогов, а большие, торжественные - смешили ее... То есть Жиль подозревал, был уверзн, что смех этот от испуга, что на самом деле они приводили ее в ужас. Он как будто видел, как она забивается в самый последний ряд, как сидит притаившись... Но после, дома, страх вымещался смехом, она передразнивала председателя, "переводила" благопристойные речи. Однажды передразнила сама себя, как директор врет с председательского места, а она мучительно краснеет, чуть сдерживаясь, чтоб не залезть под кресло...
И теперь гримаска была совершенно естественная. Совершенно.
А ситуация получилась, конечно, паршивая. Жиль думал об этом всю неделю, валяясь на тахте в своей новой ассистентской квартире, тыкая сигаретой в паркет. Ну что он может ей предложить? Жениться на ней надо было в Ирпаше. Почему они тогда не поженились? Теперь это было слишком сложно. Действительно, сотрудник Королевского института не мог, оказывается, жениться как простой смертный. Требовались анкеты, биографии. Будущую жену полагалось представить ректорату. Ну не мог же он в самом деле начинать все с хлопот о свадьбе! Он еще должен был входить в этот новый мир - Королевский институт... И, возможно, с женой это будет куда сложнее. Нет, теперь он жениться не мог. Вероятно, ему вообще не следовало тащить Ани в Этериу. Во всяком случае, не сразу. Разумеется, виноват он один. Хотя, собственно, уговаривать ее не пришлось; он не помнит, чтоб пришлось ее уговаривать. Но все равно он был готов к упрекам. Возможно, именно за упреками он к ней и приехал...