Чупятова Валентина Сергеевна
Избавься от кошмаров прошлой жизни
Чупятова Валентина Сергеевна
Избавься от кошмаров прошлой жизни
ПРЕДИСЛОВИЕ
Человеку несведущему эта книга может показаться малодостоверной и неубедительной.
Посему я, один из многих и многих несведущих, решил рассказать о том, что испытал сам, ибо сегодня я знаю: все рассказанное - правда, и ничего, кроме правды.
Не нами замечено: жизнь - это неизбывное, от рождения и до смерти, страдание. Страдают все. И те, у кого несчитанные миллионы, и те, кто стоит на улице с протянутой рукой. И неудачи, огорчения терпят тоже все.
Но кто задумался хоть однажды об истоках и причинах? Многие причины страдания, истоки его объяснимы, как, впрочем, и неудачи. Но нашелся ли на пространстве мироздания хотя бы один, кто не только бы "объяснил", но и самым простым способом, без лекарств и заклинаний, избавил?
Избавление... Согласитесь, ведь это главное, пожалуй. От страдания. От неудачи. От огорчения.
Смерть? О да, она избавительница от всего. Но мы - по слову поэта "живы наверняка" и хотим жить хорошо и спокойно.
...В 1952 году мне было 20 лет. Совершенно случайно (так показалось мне тогда) я прочитал документы и увидел фотографии, связанные с расстрелом Романовых в Екатеринбурге в 1918 году.
Прочитал, увидел и... забыл. И даже не подозревал, что проблема эта тлеет во мне и съедает меня без остатка. И началась она для меня... не в 1952 году, а гораздо раньше.
Но - по порядку.
С 1967 года (именно тогда газета "Комсомольская правда" вернула меня в эту трагедию короткой заметкой) я начал работать, и, верите на слово, не как исследователь, ведомый праведной (правильной!) идеей. Нет! Как сумасшедший, которого сжигает внутренний неугасимый огонь!
В 1976 году, незадолго до обнаружения захоронения, вдруг, неожиданно для себя (так мне опять показалось) написал стихотворение о расстреле царской семьи, где были такие строки: "...Юровский их ведет, или веду Их я, или ведут... меня, чтоб с ними расстрелять..." И еще: "Как лестница скрипит, как тяжелы шаги..."
Понятно, я был болен, и болен тяжело...
Мы (я и мои уральские друзья) нашли останки. Романовых похоронили. Взять да успокоиться. Но - нет...
Слабее, но тлеет во мне страшное прошлое.
...И вот Валентина Сергеевна Чупятова, психотерапевт, бывший хирург и автор этой книги (Вы, уважаемый читатель, сейчас её прочитаете), усаживает меня на стул и просит... вспомнить мои прошлые жизни.
Я не удивлен, не растерян. Я подчиняюсь врачу и вижу. Да, вижу, прошу мне поверить, себя.
...Бегут мужики в рубахах по полю с дубинками в руках...
...Стоит человек в кожаной куртке у деревянного двухэтажного дома из черных досок...
...Я - мальчик, на руках у курносой синеглазой няни, в комнате небогатого помещичьего дома, в который врываются матросы с пулеметными лентами, один из них стреляет в няню, но попадает мне в лоб.
...И я - у Господа, он - овальное пламя, вокруг - ангелы, внизу сонм миров, среди них, наверное, Земля...
А вот и реальная жизнь. 1955 год. Я в деревне, бежит собака, я стреляю в неё из "вальтера".
...И ещё раз...
...И еще...
Убил всех.
Убил себя...
...Сейчас я понимаю: эти стихи, эта работа, эти "сны" - это все из главного видения детства.
Мне пять лет. Ночью из дверей кладовки, одна за другой, выходили длинной вереницей 11 фигур в белом, одна из них склонялась надо мною. Мне казалось, что я умираю. От ужаса.
Но я не будил родителей. Я терпел. Этот сон преследовал меня несколько лет.
Почему они выбрали меня?
За что?
Теперь я знаю (кто усомнится - не стану доказывать): мой отец, как это называлось когда-то, "бил белых". Мать (позже) делала оружие на заводе.
Прав ли был отец?
Я - осознал. Я - понял, всю мою (и предков!) мерзость и неправедность, и я избавился от оков прошлых жизней.
Насколько же мне проще, спокойнее живется сегодня... И сколько бы ещё дней ни подарил бы мне Господь, уйду очищенным и избавленным и успею, верю в это, сделать ещё немало.
Читайте, размышляйте, сомневайтесь (а как же), но знайте: слово найдено не знахарем с рекламной картинки ТВ, а - психотерапевтом.
И еще. В 1968 году умерла моя мать, и мы с женой переехали в г. Долгопрудный, ближнее Подмосковье. Жена прочитала объявление в газете и в утешение (все же мы покидали Москву!) принесла домой сиамского котенка, мы назвали его Тишкой. Он скоро вырос, а так как у меня было много свободного времени (плохо шли мои литературные дела), я бродил по окрестностям и однажды взял с собой Тишку. Он шел рядом, как собака, плавал вместе со мной в пруду, встречных псов не боялся - прыгал им на загривок, и самые страшные овчарки разом ложились на землю, виновато прижимая уши...
Однажды я нашел в подъезде кота. Веселые дети вставили ему в зад карандаш. Я принес кота домой, но Тишка его не принял.
Что делать?
Я подумал: кот этот никому не нужен. А Тишке найти хозяина - раз плюнуть!
Жена и нашла: главного врача Долгопрудненской больницы.
Вскоре мы вернулись в Москву. Мои дела наладились, но кот, которого я подобрал, все же умер...
Мы поехали к врачу, он жил в двух остановках от Долгопрудного, в дачном доме.
Он встретил нас сухо и показал ободранные кресла и диван (у нас Тишка мебель не трогал).
- Где Тишка?
Доктор пожал плечами.
Я понял, что Тишка умертвлен, погиб.
Я понял, что я - предатель.
...Прошло 32 года. Мы со второй моей женой вновь живем на даче. В Москве нельзя - у нас двадцать пять собак (подобранных) и столько же кошек, уличных конечно.
Мы ездим в Москву на машине по Дмитровке и проезжаем мимо пруда.
В котором некогда мы купались с Тишкой.
И каждый раз я погибаю. Это не преувеличение: ощущать себя предателем, убийцей - избави Бог тебя, читатель, от этого...
Мне все хуже и хуже.
Остальное, читатель, ты прочтешь в этой книге...
Г. Рябов, кинодраматург, писатель, лауреат Государственной премии СССР
БИОКОМПЬЮТЕР
Но и другое тебе я поведаю В мире сем темном Нет никакого рожденья, как нет и губительной смерти Есть лишь смешенье одно С размещеньем того, что смешалось Что и зовут неразумно рождением темные люди.
Глупые! Как близорука их мысль,
Коль они полагают,
Будто действительно раньше Небывшее может возникнуть.
О природе
Какой мерзопакостный голос у этой старухи: то ли баба, то ли мужик. Так и хочется дать ей чем-то тяжелым по голове и выбросить в окошко. Но нельзя - надо терпеть. Она знает обо мне что-то, чего я не знаю. Ведь я сам пришел, ой, Господи, сама пришла к ней. Она меня за брыжейку не тащила. Как же я её сначала ненавидела. А сейчас вроде бы и ничего. Ну что ты ещё хочешь от меня, б... старая. Я уже не Зоя, я - Мериам. Я - мужского рода. Ой, чего это я опять матерюсь, давняя привычка. Так из меня это и прет. Лыбится, не обижается. Старая, а зубы белые, все свои и полный рот. Интересно, какой пастой она их чистит? И морда гладкая, совсем нет морщин.
Просит, чтобы я начинала работать со своим биокомпьютером. Да я уже как села в это долбаное развалившееся кресло, так и работаю с ним. И нечего мне об этом говорить. "Биокомпьютер, биокомпьютер"... Как у Райкина: "...в греческом зале, в греческом зале..." Все это её выдумки, чтобы людям голову морочить. Правда, я в метро лет десять не ездила, а теперь хоть бы что. А сейчас хочу понять, почему они все время выгоняют меня на Землю. Ведь я об этом знал, а потом забыл. Мне на Земле все надоело, неинтересно.
Ну вот опять понеслась в свое вечное, бесконечное прошлое. Ой, а может быть, в будущее. Сейчас сориентируемся. Снова туннели, туннели, им, как всегда, конца нет. Я здесь уже была. Я и без этой старухи это умею. Она сама меня этому научила, хотя я всегда это знал. Я - Мериам. Я один из тех шести. Я плотное фиолетовое облако. Я не тело, я дух. Я хочу управлять огнем...