— Ух ты! — прошептала Элли.

— Точно! — согласилась Мэдисон.

Лесли помахала им и вышла. Элли и Мэдисон остались вдвоем и сразу поняли, что им нечего сказать друг другу. Тихая, мягкая и спокойная Лесли создавала особую атмосферу, в которой так просто делиться секретами.

Неожиданно появилась танцовщица с белой коробкой в руках. Как быстро она вернулась!

Лесли села и открыла коробку с розовым тортиком, посыпанным пушистой сахарной пудрой. Сверху глазурью были выведены их имена.

— Проворно ты это устроила! — заметила Элли.

— Кондитерская совсем близко, — улыбнулась Лесли. — И каждый день там делают торты для «девочек Ира». Мэдисон оказалась права. Этот наглец каждый день сажает сюда двух-трех девушек, а сам делает сотни ошибок в их удостоверениях. А поскольку многие приходят в управление автотранспортом в день рождения, им рано или поздно приходит мысль о праздничном торте.

— А кондитерская делится с ним выручкой? — возмутилась Элли.

Лесли наклонилась и понизила голос.

— Я их спросила, почему это не прекратят. Посмотрите наверх. Видите окошко?

Наверху, прямо над стойкой Ира, виднелось маленькое окошко, такое грязное, что вряд ли сквозь него можно было что-то разглядеть.

— Там сидит его начальник, — объяснила Лесли. — Как намекают продавщицы из кондитерской, начальнику нравится смотреть на красивых девушек не меньше, чем самому Иру, поэтому ему все сходит с рук.

— Я должна ужасно разозлиться, но сегодня я встретила вас и… — Элли пожала плечами. — Так с чем торт?

— Кокосовый. Продавщица сказала, что шоколад слишком мажется. Она дала мне тарелки, салфетки и вилки. Так что, «девочки Ира», приступим?

И они приступили.

Глава 3

— Пожалуйста, пристегните ремни, самолет идет на посадку, — голос из динамика вернул Элли в реальность.

«Интересно, что случилось с той удивительно красивой девушкой?» — думала Элли. Последние девятнадцать лет она всегда вспоминала Мэдисон, когда смотрела женские журналы, и повторяла: «Она не такая красивая, как Мэдисон». Может, красавица вернулась в свой родной город в Монтане, выучилась на сиделку, вышла замуж за врача, родила дюжину детишек…

Элли подняла штору и посмотрела в окно. Лучше не думать о детях. На следующий день после Рождества, когда ее бывший муж опять устроил истерику, обвиняя Элли в том, что она никогда не делала ничего ради него и для него, Элли посмотрела на мужа и подумала: «Из-за этого эгоиста у меня нет детей». Тогда она ушла от него в своем сердце. Реальный уход и суды отняли еще год ее жизни…

Самолет приземлился, и она снова забеспокоилась. Глупо назначать встречу женщинам, которых столько лет не видела! Похоже на вечер встречи выпускников. Просто ужасно! Представляешь людей такими, какими они были, поэтому морщины и лишний вес шокируют. Потом идешь в туалет, смотришься в зеркало и понимаешь, что и у тебя такие же морщины и не меньше лишних килограммов.

Элли достала дорожную сумку и встала. Продвигаясь к выходу, она опять начала вспоминать день, когда они встретились в управлении автотранспортом. Почему все получилось совсем не так, как они мечтали? Почему Мэдисон не сделала карьеру модели? Ведь за все это время Элли ни разу не видела ее фотографий в журналах… А Лесли? За танцовщицами уследить сложнее, тем более что Элли редко смотрела бродвейские шоу. Может быть, Лесли танцевала на Бродвее, встретила сказочно богатого человека и вышла за него замуж?

Элли глубоко вздохнула. Она просила Лесли и Мэдисон сообщить рейс, которым они прилетят, если согласятся. Это было малодушно, но Элли решила приехать последней.

Она вошла в здание аэропорта и увидела мужчину, державшего табличку с надписью «Эббот». Она отдала ему дорожную сумку, квитанции на получение багажа и пошла за ним к багажной ленте.

Когда они сели в машину и выехали из аэропорта, Элли захотелось попросить его вернуться. Как она расскажет случайным подругам о своей жизни? Она была на вершине успеха, но теперь от прежнего не осталось и следа. Она дала мужчине победить себя, позволила судебной системе себя сломить. Вот уже три года она жила в постоянном страхе.

Пора начинать бороться. Давно пора… Какие прекрасные пейзажи за окном… Деревья горели золотом. Интересно: у всех самым любимым становится месяц рождения? Больше всего Элли любила октябрь: его прохладный воздух и яркие листья.

«Все будет хорошо, — уговаривала себя Элли. — Да, я состарилась на девятнадцать лет, но и они тоже. Может, не рассказывать им, что со мной произошло, тогда они не будут жалеть меня…»

Но прийти к толковому решению она не успела. Пока водитель вытаскивал из багажника чемоданы, Элли разглядывала дом. Джин предупреждала, что он довольно старый, построенный корабельным плотником в начале девятнадцатого века, но не сказала, что он такой красивый. Маленький, двухэтажный, с широким крыльцом и украшенный, как сказочный теремок. Джин сказала, что смотритель оставит дверь незапертой, поэтому можно приехать, когда угодно. То, что дом не запирали, чудесно характеризовало городок.

Элли расплатилась с шофером, взяла вещи и бесшумно переступила порог. На полу крошечной гостиной стояли три чемодана — значит, никто еще не выбрал спальню.

Гостиная была очень уютная: колониальный стиль сочетался с местным колоритом. Прямо над входом висела модель корабля, а одну стену полностью занимал огромный камин, сложенный из камня. Мебель казалась очень удобной. Темно-зеленый и рыжий, кое-где желтый, цвета отлично сочетались с осенним пейзажем за окном.

Сквозь широкий дверной проем Элли увидела кухню. Окно смотрело в сад. Там, под деревом с багряными листьями, сидели две женщины. Они мирно беседовали. На деревянном столике стоял кувшин с лимонадом.

Элли прошла через гостиную в кухню и встала у раковины, глядя в окно. Солнце светило в спину разговаривающим и отражалось в стекле, так что они не заметили Элли. И она решила сначала рассмотреть их.

Лесли больше не казалась особенной. Она выглядела домохозяйкой средних лет и среднего достатка. Она все еще оставалась стройной, но теперь ее тело не вызывало зависти. Ее волосы утратили медный блеск и стали просто коричневыми. Судя по седым прядкам, она их не красила. Кожа у нее была неплохая, но вокруг глаз и у рта лежали глубокие морщины. Единственное, что не изменилось, — это осанка. Лесли сидела с идеально ровной спиной, расправив плечи.

«Она очень несчастна», — подумала Элли.

Теперь ей придется взглянуть на Мэдисон… Элли старалась оттянуть этот момент. Она на минуту закрыла глаза и попросила Небо дать ей силы вынести эту встречу. Потом взглянула на Мэдисон.

Она напоминала картину Моне, пролежавшую девятнадцать лет под дождем и снегом.

Да, когда-то она была удивительно красива, но прошло время, о красоте не заботились — и она исчезла.

Мэдисон чуть сутулилась, словно провела многие годы за письменным столом. Она курила. За те несколько минут, что Элли смотрела на нее, она докурила одну сигарету и начала другую. Перед ней стояла большая стеклянная пепельница, полная окурков.

Под глазами Мэдисон залегли синяки, а кожа, раньше сиявшая здоровьем, стала пепельно-серой. Длинные волосы, собранные в хвост, утратили былой блеск. Раньше Мэдисон была стройной, а теперь казалась просто истощенной. Кофта с длинными рукавами только подчеркивала худобу ее рук. Даже брюки-дудочки на ее ногах сидели не плотно.

Да, Лесли выглядела несчастной, но Мэдисон так, будто огромный фургон — жизнь — переехал ее.

Элли вспомнила слова Джин о том, что, возможно, этим женщинам пришлось еще хуже. Эта мысль принесла облегчение. Ее не будут осуждать. Не будут презирать за лишние двадцать килограммов. А главное, ее не будут жалеть.

Элли отвернулась от окна. Они сидят и ждут ее. Как быть? Сделать веселое лицо, сказать, что они совсем не изменились? Соврать, что у нее все хорошо, что она счастлива и работает над новой книгой, которая непременно станет бестселлером?