Константин Афанасьевич Тенякшев
Прошлое бросает тень
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ШЕЛ ЧЕЛОВЕК ПО ГОРОДУ
СЛУЧАЙНАЯ ВСТРЕЧА
Все было знакомо Ивану и в то же время - незнакомо. Изменились за эти три года улицы города, появилось много новых домов, магазинов. Там, где раньше стояли низенькие унылые домишки, поднялось высокое здание кинотеатра, а у подъезда спрашивают: «Нет лишнего билетика?»
Правда, у Ивана не спросили. В помятом хлопчатобумажном костюме, кепчонке нашлепкой и пыльных башмаках, он мало походил на обладателя лишнего билета.
Солнце клонилось к закату. Косые лучи его отражались пожаром в оконных стеклах. Деревья, шеренгами протянувшиеся вдоль улиц, стояли тихие и какие-то покорные. «Осень скоро»,- подумал Иван.
На душе у него было неважно. Не от того, что приближалась осень, грязная и скучная. Сегодня он, как и вчера, и позавчера, и три дня назад, не нашел работы.
Люди требовались везде. В отделах кадров его встречали приветливо, кое-где даже руки потирали, будто собирались с ним поздороваться. А потом, заглянув в его документы, человек сразу скучнел, барабанил по столу пальцами или вздыхал. Затем опускал глаза и говорил, возвращая ему бумаги:
- Понимаешь, пока не требуется нам … Вот через месяц-другой …
Иван молча забирал документы и выходил на улицу. Конечно, он понимал. Тут и объяснять было нечего.
Дойдя до вокзала, он с минуту постоял, обдумывая, что предпринять дальше. Возвращаться домой не хотелось. Опять увидеть глаза жены, смотрящие на него с надеждой, опять услышать робкое: «Ну, как? .. » - Никак,- вслух сказал Иван и даже рукой махнул. Проходивший мимо милиционер взглянул на него и он торопливо свернул в вокзальный скверик. Одна из маленьких аллеи кончалась тупиком. Здесь, среди густых кустов запыленной акации, стояла одинокая скамейка. Иван тяжело опустился на нее. Потом достал последнюю сигарету. Прикурил. Дым показался особенно вкусным, и он тянул сигарету до тех пор, пока не начало жечь губы. Потом долго сидел на скамейке, вытянув усталые ноги.
В конце аллеи появилась фигура пожилого мужчины в шляпе. Он не спеша приблизился, деликатно выбрасывая перед собою легкую тросточку.- Хм … Никак Вихрастов?
Иван поднял голову, посмотрел на стоявшего перед ним человека, ответил, помедлив:
- Он самый!. А вот вас что-то с трудом припоминаю. Хотя обождите…
- Вы - Грачев, если не ошибаюсь?
- Не ошибаешься.
Человек постоял, словно раздумывая - присесть ему или повернуть обратно. Потом сдунул пыль и примостился на краешке скамьи, расправив с светло-бежевый плащ-пыльник.
- Так, так … Вернулся, значит. И сколько ж ты там откуковал?
- Три года конечно - А давали?
Пять. Скостили за поведение … ну, и за работу, Досрочно, стало быть, освободили?
- Досрочно.
- Это хорошо.
Разговор больше не клеился.
Грачев, некоторое время с безразличным видом следил за воробьями, порхавшими в кустах акации. Наконец, не выдержав длительной паузы, спросил, прикашливая:
- Ты … кхм, кхм … сердишься, наверно, на меня? Иван пожал плечами:
- Да нет, отчего? Зачем вам было нас покрывать? Растаскали мы немало, цифры у вас были на руках, следствие попросило - вы сказали, что положено, и на суде так же выступили. Так что все в ажуре, как говорят.
- Должность она должность и есть,- облегченно вздохнул Грачев.- Тут уж ничего не попишешь …
- Да вы не оправдываетесь,- усмехнулся Иван.
Я понятливый. Сказал - зуба не имею, значит, не имею. Они замолчали, искоса поглядывая один на другого.
Грачеву на вид было лет пятьдесят или чуть больше. Он носил аккуратную бородку клинышком. На темном морщинистом лице выделялись только глаза -светлые, детские. Остальное было непримечательно.
- Молчание снова затянулось, и, чтобы как-то нарушить его, Иван спросил:
- Вы все там же, бухгалтером на товарной? Собеседник качнул головой:
- Нет, со станции я давно ушел. Теперь главбухом в университете работаю. - Он снял шляпу, обнажив седой зачес с косым пробором, и стал выправлять ее в руках.
Иван вдруг заговорил горько, с накипевшей злостью: - А мне ни черта не везет. Целую неделю хожу, пороги обиваю. Нигде не берут. Как заглянут в документы, сразу будто отрежут. Из милиции предлагали меня устроить, да только радости в этом мало: будут потом люди пальцем тыкать - вот, мол, чуть ли не под конвоем на работу привели. А мне конвой надоел! Человеком хочу быть, как все!- Он чувствовал, что, быть может, зря так разоткровенничался перед этим почти незнакомым человеком, но остановиться уже не мог. Целые дни одиночества среди людей дали, видимо, о себе знать. И он продолжал:- Так вот, понадеялся я на себя, да похоже - зря. Зря понадеялся … Не берут. Не верят: думают, в первый же день что-нибудь сопру и оторвусь!- Он хмуро глянул на Грачева.- Как, по- вашему, можно мне верить?
- Тот пожевал тонкими малокровными губами.
- Хм … Полагаю, что можно.
- А они вот не полагают!
Иван остыл так же быстро, как вспыхнул. Он сгорбился, поставил локти на колени и опустил голову.
Грачев внимательно изучал ручку своей трости, пощипывал клинышек бородки. Потом откинулся назад, глаза его полузакрылись, а лоб прорезали глубокие морщины, словно какая-то мучительная мысль не давала ему покоя. Так сидел он довольно долго. И начал совсем неожиданно:
- Видишь ли… помочь человеку в беде - святая обязанность каждого. Я тоже один из людей, и … э-э … ничто человеческое мне не чуждо . .Конечно, я понимаю, что с твоим реноме, как говорили в старину, точнее - с таким прошлым, как у тебя, э-э … трудновато рассчитывать на что-нибудь весомое …
Иван насторожился, пытаясь понять, к чему гнет собеседник. Но тот замолчал, и он сказал как можно безразличнее:
- Да куда уж мне весомое! Специальности по существу никакой… Хоть бы приткнуться куда-нибудь, а то болтаюсь впустую, как дерьмо в проруби,- он хлопнул рукой по скамейке.
Старый бухгалтер привычно пожевал губами.
- Что ж, раз такое дело … Но тут надо подумать.
- Как говорится, семь раз отмерь, один - отрежь.- Он
встал, опираясь на тросточку.- В общем, зовут меня Викентии Лукич,- ты, наверное, забыл?
- Забыл,- честно признался Иван.
Оно простительно. Столько лет все-таки… Короче, чем смогу- помогу. Так что зайди ко мне сегодня вечером попозднее, поговорим. Здесь не место …
Он сказал адрес, приподнял шляпу - церемонно, по-стариковски - и ушел, слегка помахивая тросточкой.
Проводив Грачева взглядом, Иван повеселел. Жизнь принимала другой оборот и уже не казалась такой мрачной, как полчаса назад. Он даже почувствовал, как пахнет листва акации, начинающей увядать.