Посещение Лавры никто не планировал.

Отдыхали, гуляли с местными друзьями по клубам, любовались Днепром, пили горилку, спорили о Киевской Руси. А потом вдруг Соне показалось, что съездить в Киев и не побывать в Киево-Печерской Лавре — неправильно.

Тоха по-детски распахнул голубые глаза и, хлопнув себя по колену, воскликнул:

— Димыч, у тебя мудрая женщина! Правда, давайте выберемся.

— Да ладно, за стеной она выглядит точно так же, как будет смотреться изнутри, — поморщился Дима. — И потом, чтобы идти в монастырь, надо выбраться засветло, быть трезвым и перегаром не дышать.

— В курсе я, нечего из старшего брата дикаря делать. Только проблема-то в чем?

Димка потер ладонью коротко стриженую светлую голову и потянулся за через чаем.

— Ну я вообще планировал сегодня на пати сорваться. У нас вроде как отдых планировался, а не паломничество. Я вон и вооружиться успел. Глянь, там на спинке стула куртка висит, в правом кармане.

Тоха вытащил знатно упакованный пакетик и присвистнул.

— Хороший запас.

Соня подорвалась с кресла.

— Я покурить.

Хлопнула балконная дверь, и в комнате повисла тишина.

— Проблемы? — поинтересовался Тоха.

Дима махнул рукой и вышел вслед за девушкой.

Она стояла, устало облокотившись о перила, вечерний ветерок ерошил ей крашеные в черный по-мальчишески остриженные волосы.

— Ну ты чего опять надулась?

— Да ничего. Ты же считаешь, что все в норме вещей — значит, так оно и есть.

— Сонь, хорош капать на мозг? Твои сигареты в сто раз вреднее, я же не пилю тебя каждый раз по этому поводу?

— Хватит передергивать и подменять понятия! Я не цеплялась к тебе, когда ты покуривал раз в месяц. А теперь ты дома укуриваешься каждые выходные, а здесь вообще зажег, да еще и Тоху вечно подбиваешь. Знаешь, меня достало.

Она нервно затушила сигарету. Дима обнял ее за худенькие плечи.

— Ну брось, кисуль. Я обещаю — вернемся домой, и я сбавлю обороты. Хорошо? И, если ты так хочешь, давай завтра сходим посмотрим твою Лавру. Ну? Хочешь?

Соня улыбнулась и уткнулась личиком любимому в грудь.

— Хочу!

Тоха, наблюдавший всю сцену через стекло, довольно ухмыльнулся.

— Ну вот, мир, труд, май, — сказал он себе, и направился в прихожую. В квартире, где двое повздоривших влюбленных нашли общий язык, третьему лучше не задерживаться.

Она ждала на улице маму, прохаживаясь по бордюру, с удовольствием постукивая по нему новыми красными босоножками. Прозрачный утренний воздух дышал свежестью.

У соседнего подъезда сидел странный человек в смешном черном плаще.

— Привет, — сказала она, рассматривая кружевные манжеты его рубашки — совсем как у мамы на кофте.

— Здравствуй, — глухим голосом ответил человек.

— А почему у тебя рюшки на рукавах? Дяденьки такие рубашки не носят, только принцы в сказках.

Человек озадаченно взглянул на ребенка, потом уставился на манжеты и пожал могучими плечами.

— В самом деле? Видимо, я безнадежно отстал от моды.

— А ты кто?

— Дух.

— Ааа, ты привидение!

Человек усмехнулся.

— Почти.

Она была счастлива. Хлопнув в ладони от восторга, села с ним рядом.

— Давай дружить? Я всегда говорила, что есть привидения, а мама говорит, я много мультиков смотрю. Она говорит, что я глупая и что привидений нет. А вчера я ей опять сказала что видела маленькое привидение, а мама меня наказала. А ты правда привидение? Не врешь? Поклянись! Скажи: «Чтоб я лопнул если я вру»!

Человек вместо страшной клятвы улыбнулся и разжал сомкнутую руку. На ладони лежала пасочка. Ее пасочка!

— Ой! Я вчера с Леной и Олей играла, а пришли мальчишки и стали драться, я ее спрятала, потом искала-искала, а куда спрятала — забыла!

Девочка вертела формочку для песка в руках, радостно встряхивая косичками.

— Значит, ты хороший, — вдруг уверенно сказала она.

— Нет.

— А зачем ты тогда мне пасочку отдал, если ты плохой?

— Не знаю, — и это была правда.

— А у меня завтра день рождения! У тебя когда день рождения?

— Не знаю.

— Ты же большой, — с сомнением сказала она. — Неужели не знаешь? Ну когда тебе подарки дарят?

— Мне никто не дарит подарков, — улыбнулся человек, и в его пронзительных холодно-голубых глазах потеплело.

Девочка ахнула.

— Никогда-никогда?

— Никогда.

— И не дарили?

— Нет.

— Ой… А у тебя мама есть?

— Нет.

— А папа?

Человек вздрогнул.

— Был… Наверное.

— Он умер, как мой дедушка?

— Нет.

— Поругались?

— Хуже.

— Подрались!?.

Человек усмехнулся.

— Вроде того…

— А ты попроси прощения. Когда меня папа наказывает, я прошу у него прощения — и мы миримся! Папа всегда простит!

— Я не могу.

— Страшно?

— Слишком давно все было.

— Ты скучаешь, да? — почти шепотом спросила она.

Чуть помолчав, человек очень глухо сказал:

— Пожалуй…

И тут раздался строгий женский окрик.

Девочка вскочила с бордюра.

— Это мама. А ты еще придешь?

— Не знаю. Может, звездочкой подмигну, — улыбнулся человек.

— Ты приходи!!! Пока!

— Прощай.

— Кому это ты кричишь?

— Дяденьке-привидению. А ты говорила, что привидений нет! А он есть! И он поссорился с папой…Мы с ним поговорили.

— Когда же это вы успели — я же следом за тобой вышла. Ох, сколько же можно с тобой говорить…

Ребенок обиженно надул губки. И вдруг…

— Мамочка, я сейчас! Я к тому подъезду, я на минуточку!

Девочка выпустила материну руку и пулей бросилась к тому месту, где только что был человек в странном плаще. Она хотела подарить ему свою пасочку — ведь так не должно быть, чтобы кому-то никогда не дарили подарков.

Но там уже никого не было.

Она растеряно посмотрела по сторонам. Обернулась на мамин голос. И, поколебавшись еще мгновение, положила игрушку на бордюр.

— Милое грустное привидение, если ты еще придешь, возьми это в подарок.

И побежала обратно.

— Мама, а Боженька может помочь грустному привидению? Бабушка говорит, Он может все.

— Не говори ерунды. Ни привидений, ни Бога нет, это придумали глупые люди давным-давно. И только старенькие бабушки и дедушки, которые неграмотные, верят в такую ерунду. Больше не поедешь в деревню, нечего тебе там делать!

«Боженька, помоги этому привидению помириться с папой, пожалей его. Он мой друг, и ему очень-очень грустно», — шепотом попросила малышка темную тучку на голубом небе. Мир бабушкиных сказок, красивых икон и чудесных историй все еще слишком живо владел ее воображением.

Нервно дрогнули ветви деревьев. На какое-то мгновенье воцарилась тишина, необыкновенная тишина на том месте, где раньше лежала детская игрушка.

Лавра сияла куполами и до блеска отшлифованными тысячами ног булыжниками древней мостовой. В туфлях идти было совершенно невозможно. Каблуки скользили, попадали в щели кладки, и Соня уже отчаялась получить от прогулки удовольствие.