П. П. Куянцев. Я бы снова выбрал море…

От составителя

«Я – поэт, этим и интересен», – сказал как-то о себе Владимир Маяковский, вложив в это краткое определение весь смысл своего земного предназначения. П.П. Куянцев, вероятно, тоже мог бы сказать о себе: «Я – художник, этим и интересен». Но в интервью в середине 80-х годов, как бы подводя итоги своей интересной, насыщенной жизни, на вопрос «Кто вы?» он не задумываясь ответил: «Конечно, капитан».

О поэтах и писателях, художниках и музыкантах принято говорить: великий, глубокий, значительный, яркий, интересный… Судьба свела меня с П.П. Куянцевым в начале 70-х на т/х «Феликс Дзержинский», где я был начинающим третьим штурманом, а он – капитаном. В последующие годы мы часто встречались, беседовали на разные темы, и я беру на себя смелость утверждать, что капитан Куянцев – великий капитан, яркий художник, самобытный писатель. Прочитайте книгу, которую вы держите в руках, и убедитесь в этом.

Не сомневаюсь, что книга будет интересна прежде всего морякам, особенно – капитанам, но каждый, кто имел или имеет отношение к морю, найдет здесь множество любопытных наблюдений, воспоминаний, зарисовок. Эта книга написана не профессиональным писателем: Павел Павлович много повидал, много размышлял о пережитом и, лишь разменяв девятый десяток, решился рассказать обо всем, что его волновало. Кратко и точно. Просто и правдиво.

Всё опубликованное здесь было напечатано на страницах газеты «Дальневосточный моряк» в середине 90-х годов. То есть, изначально Павел Павлович не замахивался на книгу, а просто писал короткие заметки и относил их в редакцию. Незадолго до своей смерти он пригласил меня к себе в гости и вручил папку с газетными вырезками:

— Делайте с этим, что хотите. Сочтете нужным и возможным издать – издавайте.

Так родилась эта книга.

Как определить ее жанр? Кто-то назовет ее биографической и будет прав. Кто-то отнесет ее к путевым заметкам и тоже будет прав. А может быть, это – пособие для капитанов?..

Впрочем, какое это имеет значение – жанр данной книги? Поверьте, она написана талантливым и неравнодушным человеком – капитаном, художником, мыслителем П.П. Куянцевым.

Петр Осичанский

капитан дальнего плавания,

президент Дальневосточной ассоциации морских капитанов

Быть капитаном непросто

Быть капитаном непросто

Прочитал в «Дальневосточном моряке» статью Александра Ивановича Фатьянова «Ключевая роль капитана». Статья интересная и полезная. Фатьянов на примерах показывает, каким должен быть капитан. Слабохарактерным и безответственным нет места, когда дело касается безопасности мореплавания.

Из моей практики приведу несколько примеров.

Четыре года проработал я на «Минске», плавая из Ванино в Нагаево на перевозке генеральных грузов. Это судно имело семь трюмов и три палубы, что позволяло удобно размещать несовместимые грузы. Но порт всегда принимал в штыки требования по выполнению моих грузовых планов и правил укладки, нарушение которых приводило к потерям грузов. За эти требования портовое начальство и грузчики прозвали меня Фашистом.

Работая на «Зайсане» на перевозке леса из Ванино в Японию, при погрузке пакетов я требовал заполнять пустоты, разбирая пакеты. Прозвище Фашист прочно за мной держалось, пока не произошел случай, доказавший мою правоту.

Рядом грузился лесовоз Сахалинского пароходства «Балахналес». Он закончил погрузку леса с большим караваном на палубе. Буксиры начали отводить его от причала. Не успели оттянуть на несколько метров, как он лег на борт, и весь караван ушел за борт, сломав все стойки, а найтовы еще не были положены.

Вся бухта покрылась бревнами, и неизвестно, чем бы это кончилось, если бы стойки были железные, как это делалось впоследствии. Только после этого случая меня перестали называть Фашистом.

Из Находки, когда я требовал изменить грузовой план, составленный портом, летели жалобы в пароходство. К счастью, ответ В.П. Бянкина всегда был один: выполнять требования капитана.

И совершенно недопустимо, когда капитан уходит с мостика в сложной обстановке, как это было в Цемесской бухте под Новороссийском в 1986 году. Никакого оправдания такому капитану.

За 33 года своей капитанской практики в море я всегда спал не раздеваясь, как на войне, сбросив только обувь, и дверь каюты всегда оставалась открытой. Но спал всегда на диване в каюте, а не в рубке, чтобы не действовать на нервы вахтенному штурману. И только в исключительно сложной обстановке спал в рубке, не снимая обуви, чтобы в одну секунду быть на мостике.

В дополнение скажу, что капитан Василий Александрович Вага, которого я считаю своим учителем, в Арктике капитанское кресло ставил на мостике и все плавание проводил в нем, как это делали в старину капитаны клиперов.

Под командой Миловзорова

Павел Георгиевич Миловзоров, знаменитый полярный мореплаватель и организатор первых рейсов на Колыму, весной 1931 года, между двумя полярными навигациями, командовал пароходом «Чукча».

В апреле 1931 года, получив диплом об окончании морского техникума, я явился в отдел кадров Совторгфлота. Меня направили четвертым помощником капитана на «Чукчу». Узнав, что капитан на этом судне Миловзоров, я помчался туда как на крыльях.

Павел Георгиевич, плотный румяный человек с веселыми лукавыми глазами, с черными пушистыми усами, принял меня приветливо и направил к старпому Барсукову. Старпом Федор Степанович, бывалый моряк, объяснил мне мои обязанности, и служба началась.

Следующим вечером мы снялись со швартов с грузом леса в порт Фузан и вышли из бухты Золотой Рог. Я стоял у машинного телеграфа, выполняя команды капитана. Из пролива Босфор Восточный появился «англичанин» — большой пароход компании «Блю Фаннел», красавец «Канопус». Неожиданно капитан спросил:

— Молодой человек, кто из нас должен уступить дорогу?

Я немного растерялся, так как понял, что это экзамен, но быстро нашелся и ответил правильно.

Вскоре начало темнеть. Павел Георгиевич скомандовал:

— Возьмите поправку компаса по Полярной звезде!

Я справился и с этой задачей. Вышли за остров Скрыплева. Капитан взял пеленги и приказал:

— Молодой человек, я на карте нанес обсервацию. Проложите от нее курс к острову Дажелет восточнее от него в 15 милях и ложитесь на этот курс.

Я бойко ответил: «Есть!» — и смело подошел к карте. Проложил курс, снял транспортиром отсчет. Вошел старпом, посмотрел на карту и сказал:

— Все правильно!

Я вышел в рубку, скомандовал рулевому:

— Право на берег! На курс 275! — и встал в капитанской позе.

Судно повернуло вправо. Но что это?! До данного рулевому курса еще далеко, а нос судна уже смотрит в берег. Я резко скомандовал:

— Лево на борт!

Старпом растерянно твердит:

— Что такое? Что такое?

Капитан же стоит на крыле, и в его глазах столько веселого смеха, что мы со старпомом окончательно растерялись.

Павел Георгиевич указал рулевому правильный курс, а мы со старпомом летим к карте. О, черт! Как это сразу не заметили? Миловзоров любил пошутить. Перед тем, как дать мне приказ, он повернул карту на 90 градусов, а его штурман, старый морской волк Барсуков, и молодой щенок, четвертый помощник, даже не заметили, что подписи на карте расположены вертикально. Ай, позор!

Но капитан все-таки был удовлетворен экзаменом, больше меня он не экзаменовал и относился ко мне по-отечески в течение всей службы.