Интересной оказалась граница кедра: она из Сибири не доходит даже и до Нордкапской оси. Б. П. Мультановский полагал связать ее с третьей из наметившихся у него полярных осей — Канинской, входящей на материк у мыса Канина. Однако, южнее эта граница кедра все же проступает за границу Канинской оси. Кедры были обнаружены также на Кольском полуострове и на Соловецких островах. Указывалось также и местонахождение кедра на реке Ваге, т. е. между положением Нордкапской и Канинской осей. Отсюда можно думать, что прежняя граница кедра была близка к границам пихты и лиственницы, по крайней мере в северной ее части. А затем кедр был постепенно вытеснен за Канинскую ось или от беспощадной руки человека, вооруженной топором, или, быть может, от ослабления активности Нордкапской оси; это не так сказалось на пихте и лиственнице, как на кедре, более нуждающемся в сибирских холодах. Но так или иначе — обе оси не позволяют сибирским породам деревьев далеко проникнуть в Европу, подобно тому, как Скандинавская ось не пускает к нам тисс и грабы.

Азорская ось, идущая к нам от Азорских островов и проходящая по южной части Украины, холодная в северной своей части, точно так же не пускает к нам культуру винограда, граница которого приблизительно идет параллельно ей. Временами же, когда особенно ослаблена активность Скандинавской оси, культура винограда становится возможной не только, например, кое-где на Украине, но даже в западной части. На это указывают некоторые исторически известные случаи вызревания винограда в этих местах. Так, в в 1654 г. Павел Алеппский отмечает разведение винограда в Киеве. В 1809 г. в Пскове вызрел виноград на открытом воздухе и даже одно время конкурировал в продаже с привозным.

Но Азорская ось отграничивает собою также и предстепье от настоящей степи и по зимнему речному режиму разделяет реки на прочно переходящие под ледяной покров и реки с зимними паводками или только ледоходами. Самая граница леса и степи и доисторического ледника, повидимому, имеет свой вековой параллелизм с направлением Азорской оси, положение которой, вероятно, менялось, делаясь то более северным, то более южным.

ПОГОДА В РУССКОЙ ПОЭЗИИ

Погода — особенно в крайних ее проявлениях — часто вдохновляла наших поэтов к творчеству. Так, в стихотворении Н. А. Некрасова "Крещенские морозы" находим следующую характеристику морозной зимы в Петербурге;

Есть и у Пушкина характеристика суровой петербургской зимы:

Обе характеристики зимы старого Петербурга имеют историческое значение потому, что написаны под впечатлением суровых зим, которые далеко не всегда свойственны климату Ленинграда. Стихотворение Некрасова датировано 1865 г., Пушкина —1 834 г. Справки по метеорологическим наблюдениям того времени показывают, что Некрасов разумел, повидимому, зимы 1861 и 1862 гг., когда в период крещенских праздников средняя суточная температура доходила до—29°. Стихотворение Пушкина датировано 1834 г. — конец периода холодных зим 1827–1834 гг. Но у Пушкина в "Евгении Онегине" есть характеристика мягкой и поздно наступившей зимы, датированная 1826 г.:

В конце IV гл. "Евгения Онегина" стоит пометка: "3 января 1826 г." Пушкин жил в это время в рвятых Горах, Псковской губ. Зима этого года в Петербурге не имела вовсе суровых дней и началась поздно.

Характеристика петербургского лета у Пушкина в том же "Евгении Онегине":

современному поколению до самого последнего времени казалась сильно преувеличенной, так как в течение первой четверти XX века никто здесь столь плохого лета не переживал. Но вот — в 1928 г. лето своими непрерывными дождями и холодами вполне оправдало кличку "южной зимы". В самом деле, средняя температура лета в Ленинграде 16,2°; наиболее теплым было лето 1757 г., со средней температурой 19,5°; наиболее же холодным — лето 1821 г., со средней температурой только 12,8°. В 1928 г. лето имело температуру 14,0°, тоже значительно ниже среднего, а дождя выпало исключительно много — 338 мм, против нормального количества — 196 мм. Поэтому лето 1928 г. и оправдало характеристику Пушкина. Датировка Пушкинского двустишия: 1825 г. Средняя же температура лета этого года была 14,3°, а температура предыдущего года даже 13,0°. Температуры предшествующих лет также были низки: 1822 г. 14,6° и 1821 г. 12,8°, как уже выше было сказано.

Таким образом, Пушкин характеризовал петербургское лето под впечатлением целого ряда ненастных и холодных годов. Средняя температура одного июня 1928 г. в Ленинграде была 11,9°, а в 1821 г. 11,2. Если сопоставить с этим, что средняя температура января на острове Кипре в Средиземном море тоже 11,4°, то станет ясно, как точно оправдывается характеристика Пушкиным лета в Петербурге, как карикатуры южной зимы. Эта поэтическая характеристика имеет, несомненно, историческое значение.

Не меньший исторический смысл имеет характеристика петербургского лета у другого поэта — Ф. И. Тютчева:

В этом стихотворении характерная нотка — удивление редкому случаю в Петербурге необычайного летнего тепла. В самом деле, с 1826 по 1882 г., т. е. более чем за полустолетие, лето 1854 г., было исключительным, средняя температура его была 17,6°. По сухости оно также было выдающимся, так как выпало только 81 мм осадков. Стихотворение датировано Ф. И. Тютчевым: "Август 1854 г.". Однако, в нашем столетии был уже целый ряд таких прекрасных лет в Петербурге и Ленинграде — это 1901, 1917, 1920, 1927 и 1932 гг.