- Не скажу, – запротестовал пан Вуйчик. - А ты, пани Янина, к мужу пошла.

- Не приказывай мне, Кшистав! Забыл, как я тебе помогала? Как мой отец за тебя хлопотал у гетмана? Это я его просила, – напомнила забывчивому родственнику Янина.

Пан Вуйчик опустил глаза. Быть в долгу у женщины стыдно, да ещё у такой бесчестной, как Янины.

- Помню. Скажу, но больше не проси меня о подобной низости. Я сводником не буду. Шатёр твоего мужа прямо. Красный с белыми полосами. Мимо не пройдёшь. Там и лошадь княжича Ярослава привязана.

Пан Кшистав ещё раз посмотрел на дочь кастеляна с нескрываемым осуждением в глазах. Янина наоборот гордо выпрямилась и пошла в сторону шатра князя. Ей стыдится нечего. Она любит и любима. Это им стоит глаза прятать. Лицемеры и лгуны. Они ради золота готовы на всё. Даже жениться и жить не любя. А пани так жить надоело. По любви и с любимым хочется.

Шатёр мужа она нашла быстро, но входить, сразу не стала. Сын и отец ругались, на чём свет стоит.

- Я с тобой в лагере останусь! – кричал княжич.

- Нет! Мал ещё! В Краков с мачехой и сестрой поедешь! И не перечь отцу! – орал на него князь.

- Я сражаться умею. Дед и Остап научили! Что мне, будущему князю с бабами дома сидеть! Знаешь, с каким стрельцом я бился? Он в два раза меня сильнее и выше, а я его победил! – крича, хвастался Ярослав.

- Это оттуда у тебя шрам на лице?! Им всё равно, погибнешь ты или нет! Ярослав, ты мой наследник. Ты продолжатель рода князей Боголюбовых. Мачеха твоя мне вряд ли сыновей родит ещё. Не станет тебя и наш род исчезнет. Подумай сынок! – уже не кричал, а говорил князь.

- Я подумал и решил. Только тебе моё решение не понравится, отец. Я вырос уже. Не надо меня на цепи держать, – спокойней сказал княжич. – Я с тобою остаюсь. На Полоцк пойду, мстить за мать и дедов своих.

- А я говорю, не пойдёшь! – опять закричал князь. – Завтра же в Краков едешь. Мачеху с сестрой сопровождать и с ним останешься!

- А почему не в Житницу? Боишься, что сбежит Янина. Я должен тюремщиком её стать? – тон сына был издевательским. – Нет, отец, стереги свою жену сам! Я в Сечь тогда поеду с Остапом и Богданом!

- Что?! – взревел, как раненый медведь, князь. – С этими проходимцами в Сечь?! Да я убью тебя, если ослушаешься моего наказа! В Краков завтра же!

- Поздно, отец меня учить! Сам решу! – закричал Ярослав.

Выбегая из шатра, он чуть не сшиб свою мачеху. Она вплотную стояла к занавесям. Подслушивать и не надо было. Их ссору за три версты расслышали, не напрягая слух. Княжич буркнул быстрое: «извини». Скрылся среди таких шатров. Князь выбежал остановить непокорного сына, а остановился сам. Перед ним его жена.

Янина важно зашла в шатёр. Князь следом. О чём говорить? Не знают друг друга они. Муж и жена, а чужие люди.

Князь сел за стол, приглашая жестом и Янину.

- Ты поговорить со мною хотел, Алексей Платоныч? – усаживаясь, спросила жена.

- Хотел! Не знаю с чего начать? – признался князь.

- А ты начни с самого главного, – посоветовала Янина.

Князь вздохнул. Только с сыном поругался. Дух ещё не перевёл и с женою ругать не хочется. А поговорить всё же придётся. Тема довольно щекотливая.

- Янина Гариславовна, уж не в Сечь ли ты собралась? – начал с самого главного муж.

Жена откинулась на кресле. В мужской одежде это было легко. Нет сжимающих корсетов и многочисленных юбок, что так сковывают движения. Князь отметил про себя, а жена у него красавица. Как раньше он этого не замечал. Не мудрено, что другой заметил и приголубил пани. Думая об этом ревность стала в нём вскипать. Только князю пришлось заставить эти чувства немного подождать. Пока нет нужды давать им волю. Он не слышал правды с уст Янины. И сын молчит насчёт мачехи с казаком. Может, ничего и не было. Мало что сказал казак. Жену не верну. Куда ты денешься? Она и не твоя. А вызвать наглеца на поединок придётся. Чтоб знал, что бывает за длинный язык и посягательство на чужую жену.

- Не решила ещё. Думаю, – спокойно призналась Янина.

- И сына ты моего надоумила в Сечь бежать? – уже вскипал рогатый муж.

- Алексей Платоныч, оглянись вокруг. Сын твой вырос, а ты и не заметил. Он сам решения принимает. Я ему вовсе не указ. Взрослый, – говорила Янина, не сводя глаз с князя. – Так и дочь вырастит, а ты и не заметишь. Я уйду. Ты и это не заметишь. Чужие мы. Так сейчас отпусти меня с миром, князь.

- Отпустить рад бы, не могу. Перед твоим отцом в долгу.

Князь старался казаться спокойным, но тяжёлое дыхание выдавало в нём негодование. Отпустить её? Никогда! Не опозорит она его и своё имя.

- Я знаю, не любишь ты меня. Не люби, но память отца пожалей. Сбежишь с казаком, весь род свой опозоришь. Ты последняя из древнего шляхетского рода Азинских. Подумай Янина, что люди скажут. Дочь кастеляна Туровца бросила семью и сбежала с нищим проходимцем. Не позорь отца и себя, – голос князя дрожал, когда он это говорил.

Янина не выдержала и вскочила со стула. Гневно сверля глазами мужа, закричала:

- Я всю свою жизнь жила, как хотел отец! Как требуют Долг и Честь! А что это такое? Зачем жить, лишая себя самого главного – Любви! Разве честь семьи стоит моих лишений? Честь, которую продали сначала старому магнату Жолевскому, потом королю. А когда надоела, подарили тебе, князь! Это моя честь? Это мой долг? Быть чьей-то собственностью? За меня всю жизнь решали, сейчас я хочу решить сама. Чтобы я не выбрала честь, долг, позор, любовь, но это будет мой выбор!

Понимая, что жену так не остановить от ошибочного решения, князь подошёл ближе. Он резко прижал её к себе и поцеловал. Жена сопротивлялась, но потом всё же сдалась.

- Я был плохим мужем, – признал Алексей Платоныч, когда оторвался от губ жены.

- Ты им вообще не был, – задыхаясь, сказала Янина.

Поступок мужа смутил дочь кастеляна. Она была уже готова уехать в Сечь с Богданом, но слова князя и поцелуй заставили задуматься. А и вправду, на что им жить. Богдан будет постоянно в разъездах и походах. Там нет покоя. Бесконечные набеги татар. Сопровождать любимого в походах она не сможет. Да и как? В повозке, как походные девки? Нет, она не девка, а пани. Дочь пана Азинского. Она привыкла к другой жизни. К жизни полной слуг. Пани не знала голода. Только последнее несколько недель познакомилась с участью бедных. Пришлось поголодать в дороге. Она уже мечтала, когда приедет в лагерь наесться досыта. А если родятся дети, что им она даст. Полуразвалившуюся хатку – мазанку и страх перед набегом крымчан.

- Я буду лучшим мужем, если ты дашь мне шанс, – сказал князь.

Она не заметила из-за раздумий, как Алексей Платоныч подошёл к выходу. Подняв полог шатра, он отставил Янину наедине саму с собой.

Недолго дочь кастеляна думала в полном одиночестве. И когда уже почти решилась на побег в шатёр вбежала Маша.

- Мама, я думала, что ты потерялась! – радостно кричала девочка, обнимая мачеху. – Ты нашлась! Папа сказал, где ты!

Янина обняла девочку. Слёзы не то радости, не то разочарования полились с её глаз. Убежать не дают. Не сможет она теперь. Маша не отпустит. И собою взять падчерицу нельзя. Не место маленькой девочке в таком не постоянном крае.

- Я не буду тебя учить, милая моя. И отговаривать особо не буду,– сказала Ижбета, присаживаясь на кресло. Её старые ноги чуть держали измождённое усталостью тело. – Богдан хороший, смелый, горячий. Любит тебя безумно. Жизнь готов за тебя отдать, девочка моя. Я знаю, что ты любишь его. Давно любишь, но жизни с ним у тебя не будет. Сложит голову где-нибудь в походе, и останешься ты одна. Такая любовь долго не живёт. Лучше о ней вспоминать и плакать по ночам, чем горевать от утраты и разочарования. Отпусти его, Янина. Отпусти. Пусть скачет на четыре стороны. Такой мужчина, каким стал наш Богдан, на месте одном сидеть не сможет. Затоскует по свободе.

Янина поцеловала падчерицу.

- Я сейчас приду, родная. Только с Богданом попрощаюсь, – сказала она девочке.