— Уитворт, — сказал Росс. — Как он тебе, приятный человек?

— Мы редко встречаемся во время визитов.

— А мне всегда хотелось окунуть его в какое-нибудь вонючее болото.

— Меня всегда восхищала твоя утонченность, Росс, — сказала Кэролайн. — Чем бедняга заслужил такую неприязнь?

— Разве что крутился вокруг Демельзы, ко мне это не имеет особого отношения, но...

— Что ж, если ты готов возненавидеть любого, кто заинтересуется Демельзой, то боюсь, тебе с трудом удается находить друзей!

— Дело не в этом. Просто Уитворт совершенно невыносим, такой напыщенный! Уверен, что и Демельзе он не по вкусу.

— Не припомню что-то, чтобы он вокруг меня крутился, — сказала Демельза. — Может, и вилял хвостом, но мне не было до этого дела.

Над нагромождением городских домов торчал шпиль церкви святой Марии. Из сгустившихся облаков брызнул дождик. Процессия пробиралась по узким улицам, копыта лошадей скользили и цокали по мостовой и грязи. За ними бежали дети в лохмотьях, и Кэролайн открыла кошелек и кинула горсть монет в полпенни. Мальчишки тотчас же набросились на монеты, но их отогнали сидящие на порогах домов мужчины и женщины, почти столь же оборванные.

Путники свернули за угол, крики и возня из-за монет стихли вдали вместе с собачьим лаем. Они направились в Мальпас, там Дуайт их покинул. Упало несколько капель дождя. Дорога сузилась, и пришлось ехать вереницей по одному, чтобы не попасть в колею от телег.

Росс смотрел на покачивающуюся перед ним прямую спину Демельзы. Его жена не обладала осанкой Кэролайн, но с учетом того, как редко она ездила верхом, ей неплохо это удавалось. Росс не рассказал ей о встрече с Элизабет. Как бы тщательно он ни подбирал слова, она всё равно бы поняла неправильно. И неудивительно, учитывая прошлое. Но ему очень хотелось рассказать. Слова Элизабет о подозрениях Джорджа его поразили и шокировали, а мудрость Демельзы очень пригодилась бы. Но это была единственная тема, в которой чувства затмили бы мудрость. Чего ж еще ожидать? Задумываясь о будущем, Росс понимал, насколько такая ситуация опасна и неприятна, но он не имел права снова втягивать Демельзу.

Но куда больше он хотел рассказать жене о своих чувствах к Элизабет. Однажды он уже пытался, и их брак повис на волоске. Тогда он хотел сказать, что его любовь к Элизабет больше нельзя сравнить с любовью к Демельзе, но во время разговора промелькнули нотки напыщенности и снисходительности. И в результате последовала страшная ссора, Демельза оседлала лошадь и чуть не уехала, остановили ее только последняя мольба Росса и неожиданно возникшая банальная бытовая проблема.

Конечно же, не стоило ждать ничего хорошего, бередя рану, которая затягивалась три года. Но по пути к парому в тот мрачный июльский день, когда в кустах жужжали пчелы, над водой порхали бабочки, а где-то грохотал гром, ему хотелось сказать:

«Демельза, я встретил Элизабет, и впервые за последние несколько лет мы поговорили. Сначала она вела себя враждебно и сердито. Но под конец смягчилась, а при расставании я ее поцеловал. Она по-прежнему мне нравится, как нравится мужчине женщина, которую он когда-то любил. Меня огорчило ее трудное положение, но я бы хотел ей помочь. Я пытался показать ей свою привязанность, потому что меня поразила ее враждебность. Моя совесть нечиста, я дурно поступил с Элизабет. Во-первых, овладел против ее воли, хотя под конец мне казалось, что она вовсе не против. Во-вторых, я не приехал к ней после, и к первому оскорблению добавилось куда более сильное, которому нет оправданий. Я хотел бы снова стать ее другом, насколько это возможно, учитывая то, за кем она замужем. В тот вечер я пытался дать ей понять, что по-прежнему ее люблю, и это в какой-то мере так. Но тебе не следует этого бояться, любовь моя. Пятнадцать лет назад я бы всё отдал ради Элизабет. И она мало изменилась, не постарела, не огрубела, не стала менее привлекательной. Но я изменился, Демельза. И виновата в этом ты».

Ему так хотелось сказать всё это Демельзе, но одной попытки объяснить, что он чувствует к Элизабет, было вполне достаточно. Обжегшись на молоке, дуешь на воду. Каким-то образом попытка выговориться привела к обратному результату и обернулась стремлением заверить жену в том, во что он сам не верил.

Его мудрая, земная и бесконечно очаровательная жена использовала свою житейскую мудрость для того, чтобы отвергнуть его резоны и добрую волю, и они тут же наговорили друг другу такое, что совершенно не имели в виду. А расплата была ужасной.

Значит, придется хранить всё в секрете. И не говорить ни слова.

До входных ворот дома чуть дальше Трессилиана было четыре мили, но на пароме они могли срезать путь, и через несколько минут уже прибыли в Треготнан. Дом показался Демельзе более старым и потрепанным, чем Техиди. Он не обладал даже элегантностью елизаветинского стиля Тренвита, куда меньшего по размеру. Особняк был построен из белого камня, со светлой крышей из сланца, и стоял на возвышенности у реки. Комнаты оказались довольно мрачными, увешанными флагами и военными трофеями, там стояли даже рыцарские доспехи и маленькая пушка.

— Вот уж не думала, что у вас такая воинственная семья, — сказала она Хью Армитаджу. — Как будто...

— Часть из этих предметов принадлежала моему дедушке, знаменитому адмиралу, — ответил Хью. — Его вдова до сих пор живет в Лондоне. Но остальное приобрели. Члены нашей семьи принимали участие во многих войнах, но семья в целом занимается в основном деловыми предприятиями.

Он спустился по лестнице, чтобы поприветствовать гостей, а за ним миссис Говер, приятная пухленькая дама лет сорока. Дети лорда Фалмута были в холле вместе со своим дядей, полковником Боскауэном, но сам граф не появился. К этому же времени прибыло еще несколько гостей, и в сутолоке Демельза вырвала ладонь из рук Хью, так что Росс не успел заметить, как долго длилось их рукопожатие.

— Мне кажется, я чем-то вас обидел, миссис Полдарк, — сказал Армитадж.

— Если и так, я этого не заметила, — ответила она.

Армитадж улыбнулся. Несмотря на загар, он по-прежнему выглядел бледным.

— Не знаю ни одной другой женщины, которая может быть такой остроумной, но при этом не злой. И такой прекрасной, но при этом не заносчивой.

— Какие любезные речи... Если бы они были заслуженными, то избаловали бы предмет похвалы.

— Ни за что в это не поверю.

— Мне кажется, лейтенант Армитадж, что вы вообразили нечто несуществующее.

— Хотите сказать, создал идеал женщины, которой я не смогу добиться? Вовсе нет. Вовсе нет. Позвольте объяснить...

Но он так и не смог объяснить, потому что лакей провел Полдарков наверх. Они переоделись и пообедали за длинным столом, помимо членов семьи присутствовало двадцать гостей. После обеда прибыли еще двадцать человек, и в большой гостиной устроили танцы. Именно в этой комнате не так давно мистеру Хику и мистеру Николасу Уорлеггану пришлось долго ждать хозяина. Но теперь большую часть мебели и рыцарских доспехов вынесли, а в углу у пустого камина с кариатидами играло музыкальное трио.

Его сиятельство приехал к обеду. Манеры виконта были утонченными, но присутствовала некая сдержанность, которая помешала всеобщему воодушевлению, так что никто не стал жаловаться, когда во время танцев он снова скрылся.

Гости, по большей части молодые, составляли чудесную компанию. Лейтенант Армитадж играл роль хозяина и весьма осмотрительно вел себя по отношению к Демельзе, вечер был уже в самом разгаре, когда он подошел к Россу и спросил, может ли потанцевать с его женой. Росс только что натанцевался, ему нравилась теплая атмосфера приема, и он с улыбкой дал согласие. Он стоял у двери и наблюдал, как пара двигается по комнате. Это был формальный танец, гавот, и Росс смотрел, как они разговаривают, когда встречаются в танце, а потом снова расходятся.

Демельза была одной из тех женщин, что привлекают к себе внимание в самых разных условиях, он-то уж навидался: даже с растрепанными волосами и в поту, с искаженным от боли лицом при родах, грязной и неопрятной, когда выполняла какую-нибудь работу вместо слуг, рассерженной во время ссоры. Но возможно, самым большим ее достоинством была способность радоваться мелочам. Для нее, казалось, ничто не теряло новизну. Только что вылупившийся птенец крапивника завораживал ее не меньше, чем такой же в прошлом году. Выход в свет был таким же приключением в двадцать шесть лет, как и в шестнадцать.