Анатолий «Джордж» Гуницкий

СТИХОТВОРЕНИЯ

ВНЕЗАПНАЯ ВСТРЕЧА 3

Внезапная встреча

Подобна падению метеорита

На крышу машины

По имени скорая помощь,

В которой приземистый врач

Забинтованной левой рукой

Наносит ответный удар

Недугу в желтом трико. Впрочем,

Не следует думать, что медики знают

Причину болезни. Тем более, что и больные,

Грызущие гематоген, глядят равнодушно

На бедра дежурных сестер. Рано утром,

Как только закончит свой завтрак

Сибирский павлин,

Даже поклонники реггей

Не верят паломникам ветра,

А четвертая слева стена

Опять наклоняется вниз. И, беспечно смеясь,

Не пускает свалиться под гору

Любовную пару. Не хочет, наверно, она

Слушать их страстные вопли, напоминающие

О призрачном солнце Прибалтики,

Одетом в японский пиджак.

SO LONG, КАТАРИНА, SO LONG

Мимо Тургенева

Мимо Толстого

И мимо других отчужденных великих

Летит деревянный корабль

У него так давно

Лет пятнадцать, а может и дольше

Нет ни мачты

Ни зеркала пирамидального

А он

Все равно продолжает лететь

В сторону Старого берега

Где согнувшись, смеясь и хромая

Танцуют стада

Кривозубых локальных акул

So long, Катарина, so long

ЛЕДИ, ГУРУ И БИЛЛ

Леди училась у гуру

А он ее не учил

Он смотрел сквозь ее фигуру

И стрелял из ружья. Как Билл.

Который в Чикаго свалил

Леди любила гуру

Но он ее не любил

Он кормил ее мертвой курой

И зачем-то Биллу звонил.

Тому, что в Чикаго свалил

Кто ты, Леди?

Где ты, Гуру?

Где ты, Билл?

В профиль Билл был похож на медведя

В шесть утра Беломор курил

Гуру бодро дремал на пледе

И в Чикаго порою звонил.

Там друган его жил. То бишь, Билл.

Леди вышла замуж за гуру

А у Билла – не было сил

Он цеплялся за ветку сакуры

Но его убил гамадрил

Билл совсем на Чикаго забил.

Кто ты, Леди?

Где ты, Гуру?

Где ты, Билл?

* * *

Еще даже не шесть –

Всего четверть шестого;

Дождь прошел, город спит,

Птицы свили гнездо у окна.

Они рано поют.

Я их слышу, пока не проснулась

В моем доме – судьба.

Окно закрывая собой.

Будет пусто и скучно.

Реальность. Ужасное слово.

Я лежу, мне не встать,

Если б мог я все время лежать:

Дождь прошел, жизнь идет, город спит.

Но все тише, и тише, и тише

Поют птицы – соседи мои. За окном

Одинокие, слабые трели

Гаснут. В утреннем небе сверкая:

Зато громче песня машин.

Постепенно меняется музыка:

День – дирижер берет эстафету у утра,

Как в рапиде – медленны, плавны движенья его,

Без пятнадцати шесть.

Птицы вскрикнули.

Кода.

Тяжелый аккорд. Грузовик

Начинает прелюдию дня.

В ТЕМНОМ УГЛУ ОКТЯБРЯ

Что-то происходило. Катилось, бежало, крутилось

Начиналось – и тут же заканчивалось

Углублялось в трескучие ямы

Трехслойного и кривоглазого времени

Играющего в кастаньеты души

Загибаясь – при этом – с другого конца

Опускаясь с вершины низин

Поднимаясь в низины вершин

Рассыпаясь раздробленным центром

Смыкаясь над мягким огнем

Щеголяя дырявым плащом

Напоминавшим о влажном (и желтом) цветке

Разорванного Шантеклера

Который нашел я однажды

В темном углу октября.

7 окт. 2003

ЭПИЗОД ИЗ ЖИЗНИ ВЕТРА

Восемь пятнадцать. Ветер решительно сбросил свое покрывало

Сшитое из позолоченной ткани вчерашнего дня,

Из Гогенцолерна ватник, поджаренный серым злодеем,

Ростом четырнадцать метров, а может, даже и ниже.

Ну а потом он широким, беспечным, безбашенным жестом

Скинул ботинки, похожие на молодой озорной самокат,

Шарф металлический, свитер, отлитый из шелковых гаек древесных

И пиджачишко бумажный, который украл в казино.

Было не жарко. Река утопала в зеленых добротных снежинках,

Лед превращался в кору забубенной и непроходимой ольхи,

Голуби тихо читали старинную книгу безумных ирландцев

И потихоньку клевали зернистый асфальт площадей

Ветер смеялся и пел. Нет, улетать втихомолку ему не хотелось

В сторону от межпланетных великих торговых путей.

Там, на сгоревшей горе, он не сможет увидеть другую изнанку плотины,

Построенной утром хмельным инженером из Турку

Что же делать? Куда разворачивать лодку? С кем дирижировать сном?

Эти вопросы он вновь задавал псалмопевцу в седой безрукавке,

Упавшему вверх головой посреди необъятной приморской долины,

Наполненной ватой, гвоздями и множеством прочих вещей.

ДО ПРОГУЛКИ

Что-то случится сегодня

В половине второго, в ночи

Загудят кривоногие сваи

Заскрипит твердолапый бетон

Затрепещет корявая лодка предместья

В котором никто и не жил никогда

А чуть позже, ближе к утренней случке

Красноглазого голубя солнца

И призрачной тени Луны

Закутанной в пестрые ткани

И висящей над бесконечным

Простором сонного города

Приговоренного к долгим секундам

Угрюмого солнцестояния

К закутанному шверботу

Плывущему к берегу соли

Рассыпанной сумрачным Герием

Назло сладострастным врагам

Которые напрочь не знают

Что сегодня, в семь двадцать пять

Ничерта опять не случится

А в зеленой лодке предместья

Распластанного под облаками

Закудахтает пьяный петух

Перепутавший вечер с восходом

Потерявший пропуск в долину

Где живет уроженка Парижа

Шаловливо поющая мантры

Сочиненные богом любви

В половине второго утра

Когда он, опрометчиво юный

Покорил своей каменной лапой

Восемнадцать туристок фламандских

Приехавших позавчера

В район седых новостроек

Торговать абрикосовым мылом

Украденным ими из бочки

Забытой на старой дороге

Растерянным сыном огня