Анатолий БЕЛИНСКИЙ

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

Анатолий БЕЛИНСКИЙ

ВТОРОЙ ГОД ВОЙНЫ

Я верю: под одной звездою

Мы с вами были рождены...

М.Ю. ЛЕРМОНТОВ

1

Высоко над головой горели холодным светом яркие августовские звезды. В который раз объехав на своем Лыске стадо, Алеша слез с коня, несколько раз присел, чтобы размять затекшие ноги.

«Пусть Лыско пасется, посижу немного», — подумал он, опускаясь на землю.

Впереди темнело стадо коров, фыркали, сбившись в кучу, лошади. Вдруг Алексею почудилось, что откуда-то сверху, от звезд, доносится странный звук. И даже не звук, а гул, такой далекий, что он скорей угадывался, чем был слышен. Алеша замер. Что это? Вчера бригадир говорил, что бои идут на Дону, километров за сто отсюда. Неужели это приближается фронт?

Он напряженно вслушивался в ночь, но непонятный звук не повторился, лишь пофыркивал рядом Лыско, время от времени звякая уздечкой. Алеша успокоился и стал глядеть на запрокинувшийся ковш Большой Медведицы. Потом глаза его закрылись сами собой.

И снова что-то спугнуло дремоту. Он вскочил — где-то вдали бежали лошади. Топот доносился с той стороны, где был старик Павлов, с которым Алеша сторожил скот по ночам. Алексей окликнул:

— Дядя Николай!

— Чего шумишь? — совсем рядом раздался голос старика, и Алеша разглядел длинную фигуру в брезентовом плаще.

— Мне показалось, кони бежали, — сказал Алеша, снова опускаясь на траву.

Старик отозвался не сразу, протяжно зевнул, повернувшись к востоку.

— Куда им бежать? — невнятно произнес он.

У самого горизонта засветилась узкая полоса неба. Отблеск зари упал на изжелта-бледное лицо старика, и вся его неподвижная фигура в выбеленном дождями плаще показалась Алеше каменной.

Небо на востоке бледнело, становилось розовым. Занималось холодное прозрачное утро, и Алеша с нетерпением стал поглядывать на бригадный стан: оттуда, от повозок вот-вот должны были прийти сменщицы.

Павлов вдруг шевельнулся, проворчал:

— Не стоится им!.. Куда пошла?!

Табунок лошадей во главе с рыжей кобылицей уходил от стада. Алеша поднялся, взнуздал Лыска, вскочил в седло. Лыско весело, играючи, сам пошел размашистой рысью наперерез лошадям. Стебли высокой травы донника больно хлестали Алешу по коленям мокрыми от росы верхушками.

Рыжая кобылица, что шла впереди, круто повернула, затрусила к стаду, и весь табунок потянулся за ней следом. Алеша придержал Лыска, но вдруг заметил еще одну лошадь, почти затерявшуюся в доннике.

— Вон куда ее занесло!.. — рассердился он.

Лошадь подняла голову, и Алеша узнал Мушку. Он удивился, почему их бригадир Антонов, который ездил на Мушке, не снял с нее уздечку на ночь. Повод волочился по земле, и лошадь могла запутаться.

Поймав Мушку, Алеша повернул назад. Еще издали он заметил, что возле стада стоят женщины из дневной смены — Тамара Полякова и Евдокия Сомова. Они что-то громко обсуждали, а Павлов разводил руками и указывал на стадо. От повозок, где уже поднимались в небо дымки очагов, спешил бригадир. Несмотря на маленький рост, Антонов шагал широко, будто отмерял по росистой траве участок земли. Алеша подъехал, когда бригадир спросил у гонщиц:

— В чем дело? Что случилось?

Худенькая, похожая на подростка, Тамара произнесла растерянно:

— Аукнули наши лошадки, бригадир! Пропали!

— Как… пропали? — спросил Антонов и взглянул сперва на Павлова, потом на Алешу. Смуглое в оспинах лицо его потемнело. Алеше захотелось спрятаться от этого взгляда.

— А ты что делал? — накинулся на него бригадир. — Проспал?

Алеша, чувствуя, что бледнеет, сказал едва слышно:

— Я говорил дяде Николаю…

— Дяде Николаю! — перебил его Антонов. — Где кони, я тебя спрашиваю? Как будем перед колхозом отчитываться? Нам доверили эвакуацию, а ты — лошадей терять?

Алеша молча теребил в руках кнут.

— Сколько пропало? — отрывисто спросил Антонов.

— Пять, — удрученно ответила вторая гонщица, Евдокия Сомова, машинально заворачивая рукава своего некогда нарядного осеннего пальто. Она старалась не глядеть на Павлова и Алешу.

Бригадир распорядился:

— Передайте Степану, чтобы седлал двух коней! Поедем искать.

Затем повернулся к Алексею:

— А ты, Торопов, езжай, ищи и без лошадей не возвращайся! Понял? К Березовке езжай, их только там надо искать. Да оставь Мушку, что ты в нее вцепился? Лучше бы ночью держал, сонная тетеря! Шестнадцать лет парню!.. А вам, Николай Иванович, — обратился он к Павлову, — не знаю, что и сказать: хорошо бережете колхозное добро!

Старик прогудел в ответ что-то нечленораздельное. Алеша спросил несмело:

— Каких лошадей нет?

— Да, каких? — спохватился вдруг бригадир, быстро взглянув на старика.

Тамара Полякова, избегая Алешиных глаз, перечислила:

— Двоих Орлят, Рыжего, Соседки и Буланого…

Антонов круто повернулся к Алексею:

— Таких коней проспал!.. Ну, что стоишь?

Алексей хотел было сказать, что слышал ночью топот, но раздумал. Рванул повод и поскакал в степь.

2

Солнце спускалось к горизонту, когда измученный Алеша на уставшем Лыске возвращался к бригадному стану. Он изъездил больше полсотни километров и чего только не видел за этот долгий, так давно начавшийся день!

По всем дорогам, большаку и проселкам навстречу ему двигались на восток гурты скота, поднимая за собой облака пыли, которая медленно оседала на поникшую траву. Коровы, быки, овцы, лошади — все это мычало, блеяло, ржало. Вслед за скотом тянулись телеги, арбы, возки, брички, заполненные домашним скарбом и ребятишками. Над многими повозками возвышались будки, крытые фанерой, брезентом, клеенкой и даже дранкой. Всматриваясь в этот нескончаемый поток, Алексей скоро понял, что найти пропавших коней будет нелегко.

Антонов велел искать возле Березовки, но сколько ни расспрашивал Алеша встречных, никто его лошадей не видел. Да никому и дела не было до каких-то пропавших коней, когда за этими людьми катилась с запада страшная сила войны. И тут Алеша понял, что у похитителей тоже оставался лишь один путь — на восток. Он повернул своего Лыска назад.

Много раз, увидев чужой табун, ему казалось, что он узнает серых Орлят или пугливую Соседку. И каждый раз ошибался. Со вчерашнего дня у него во рту не было ни крошки, но есть не хотелось. Только после полудня, когда убедился, что в этом столпотворении ему не найти ничего, почувствовал усталость и голод. Все чаще всплывала робкая надежда: «А может?..» А может, пока он здесь скачет от одного гурта к другому, лошади давным-давно нашлись?

Наконец после долгих часов безуспешных поисков он направил Лыска назад, к своей бригаде.

Бригада — это двадцать человек, которые вот уже месяц перегоняют колхозный скот за Волгу. Мужчин в бригаде лишь двое: старик Павлов и бригадир Вениамин Антонов, которому тракторной рукоятью перебило руку и он имел отсрочку от военной службы. Еще, пожалуй, Алеша да Степка, единоутробный брат бригадира, могли бы считаться мужчинами: каждому вот-вот исполнится шестнадцать. Остальные — все женщины да ребятишки, мелкота. Они гнали гурт по пыльным дорогам, вслед за скотом ехали повозки. За день проходили километров двадцать, потом становились на ночлег. Гонщицы сдавали гурт ночным сторожам, скот пасся до полуночи, потом отдыхал. Алеша был ночным сторожем, приходилось не спать всю ночь, зато каждое утро Евдокия Сомова говорила ему: