Воспользуемся еще раз Словарем иностранных слов и приведем здесь данное им определение провокатора: «Провокатор (лат. provocator) — тайный полицейский агент, предатель, проникший в революционную организацию для того, чтобы осведомлять полицию, выдавать членов организации и вызывать выступления, приводящие к разгрому или ослаблению революционной организации» [9].

А. Ф. Возный в своей замечательной книге «Петрашевский и царская тайная полиция», полемизируя с авторами Словаря иностранных слов, дал следующее определение провокатора в применении к политической полиции: «(...) под „провокатором** мы понимаем не просто „тайного полицейского агента, предателя, проникшего в революционную организацию для того, чтобы осведомлять полицию, выдавать членов организации“, а такого полицейского агента, который своими действиями побуждает, подстрекает революционеров к невыгодным для них действиям с целью их разоблачения и ареста» [10].

Политических провокаторов можно разделить на две основные группы: полицейские агенты, вступившие в состав противоправительственных сообществ, и члены противоправительственных сообществ, завербованные полицией.

Следует различать провокаторов и осведомителей. Осведомители вербовались из дворников, лакеев, официантов и других лиц, не принадлежавших к «обследуемой среде» неблагонадежных. Они пассивно наблюдали и докладывали начальству. Правда, среди осведомителей встречались и светские дамы, дипломаты, музыканты, офицеры, сановники...

Провокаторы и осведомители являлись важнейшим инструментом политической полиции. Все ее учреждения можно разделить на две основные группы: полицейская стража и сыскная полиция[11]. Цели, задачи и методы работы политического сыска напоминают контрразведку. И тот и другая не столько пытаются раскрыть преступления, сколько стремятся к их предотвращению. Чтобы предотвратить преступление, необходимо иметь своего агента в «преступном сообществе». Такой агент, если он эффективно работает на сыск, не может быть пассивным членом «преступного сообщества», иначе ему нечего будет сообщать своим полицейским хозяевам. Активный член «преступного сообщества», работающий в политической полиции, есть провокатор. Сыск по природе своей переплетен с полицейской провокацией, образуя единый организм, направленный на борьбу с революционным движением, поэтому рассматривать политический сыск и полицейскую провокацию отдельно друг от друга невозможно. В данной книге речь пойдет о полицейской политической провокации и только о тех учреждениях, которые были созданы специально для осуществления политического сыска.

Кроме полиции охраной правового порядка в государстве, соблюдением законности в отношении его населения занимаются органы следствия, прокуратуры и суда, выявляющие, осуждающие и наказывающие лиц, нарушивших закон. Их деятельность регламентируется совокупностью действий, называемых процессом. В дореволюционной России процесс состоял из дознания, предварительного следствия и судебного преследования.

Юридический словарь дает следующее определение дознания:

«Дознание—форма расследования уголовных дел, состоящая главным образом в производстве неотложных оперативно-розыскных действий для установления факта преступления и виновных в нем лиц» [12].

Дознание заключается в осмотре, обыске, освидетельствовании, задержании, допросе подозреваемых, пострадавших и свидетелей и имеет целью зафиксировать следы преступления, а также создать базу для принятия необходимых мер к выявлению преступления и преступника. В дореволюционном уголовном судопроизводстве сыск входил в «понятие дознания и обнимал собою все меры удостоверения в событии преступления, на принятие которых уполномочена полиция. Из числа этих мер закон указывал словесные расспросы и негласное наблюдение, (...) меры для отыскания и охранения следов преступления, для розыскания виновника преступления...» [13].

Юридический словарь определяет сыск следующим образом:

«Сыск (устар.) — термин, которым в дореволюционной России обозначались специальные мероприятия непроцессуального характера по установлению и обнаружению неизвестных или скрывшихся преступников» [14].

Место и состав политического сыска в уголовном процессе изменялись с течением времени, в зависимости от форм и массовости революционного движения изменялись и его задачи. Производство политического сыска выполнялось главным образом на основании ведомственных инструкций и распоряжений начальства, иногда устных. Немногочисленные инструкции и циркуляры были столь засекречены, что некоторые из них не удалось разыскать до настоящего времени.

В отличие от общеуголовного сыска политический сыск включал меры по предотвращению не совершенных противоправительственных выступлений. Система политического сыска не только преследовала за несовершенное преступление, что само по себе противозаконно, но и создавала их искусственно, чтобы показать необходимость своего существования и высокий уровень компетентности. Для этого и существовал институт полицейской политической провокации.

Провокация распространилась и прижилась в России благодаря отсутствию общественного правосознания у широких масс населения. Даже беглый анализ содержания «Полного собрания законов Российской империи» и системы народного образования убеждает нас, что народы России умышленно держали в бесправном положении, умышленно воспитывали в них рабское повиновение, рабское безразличие к своим правам. Именно на это направлялись все силы империи. Используя самые низменные человеческие инстинкты, политическая полиция глубоко внедрила незаконные методы борьбы с противниками царской власти.

Политическая полиция входила в состав системы государственных учреждений империи, которые подразделялись на три основные группы в соответствии с их местом в государственном аппарате: высшие учреждения, подчинявшиеся непосредственно носителю верховной власти (царю, императору),— органы законодательства, суда и управления (Боярская дума, Сенат, Государственный совет, Комитет и Совет Министров); центральные учреждения, подчинявшиеся высшим учреждениям,— органы управления (приказы, коллегии, министерства); местные учреждения, подчинявшиеся центральным учреждениям,— исполнительные органы управления (подразделения, возглавляемые воеводами, губернаторами, генерал-губернаторами)[15].

В книге рассмотрены наиболее важные и драматичные этапы развития полицейской провокации и политического сыска в России. Время для изложения их последовательной истории уже наступило, но многое еще требует философского осмысления.

При чтении книги, однако, не следует забывать, что история России изобиловала положительными героями и они побеждали.

2. ПОЛИТИЧЕСКИЙ СЫСК

СОБОРНОЕ УЛОЖЕНИЕ

До середины XVII столетия в России сыск, следствие и суд по всем уголовным преступлениям находились в руках местных властей — воевод. Контроль за ходом расследования и вынесение приговоров по делам «про шатость и измену» производились Приказами в Москве. Таким образом, политические дела — дела по политическим (государственным) преступлениям, как правило, вершились в двух инстанциях, но иногда в одной — только в Приказе. Право производства политических дел имели все Приказы без исключения, а в Приказах — все Столы.

При производстве уголовных дел и вынесении приговоров судьи до середины XVII столетия руководствовались опытом предыдущих процессов, а также «Русской Правдой», Псковской судной грамотой и Судебниками. Последний Судебник 1550 года содержал процессуальные нормы судопроизводства и далеко не полный кодекс уголовного права, допускавший широкое толкование преступлений и их наказаний. Более поздние дополнения и изменения делали Судебник беспорядочным, громоздким и неудобным для использования.